Развод по любви (СИ) - Лавру Натали. Страница 10

— Извини, но не могу, — ответила я. — Ничего личного. Я тебе потом объясню.

— Нет уж, объясни сейчас! — потребовал Костя.

— Ну вот, я уже по твоему тону слышу, что тебе не понравится… — вздохнула я.

— Говори.

— Меня пригласили участвовать в шоу-соревнованиях по скалолазанию.

— Так… — Костя нахмурился и сжал губы.

— Это всё. Я же говорила: ничего личного.

— И кто же тебя пригласил?

— Артур. У него свой спорткомплекс.

— Даже так…

— Угу, — кивнула я, чуя душный запашок проблем.

— Ни на какие соревнования ты не поедешь. Можешь об этом забыть, — вынес вердикт Костя.

— Оу… Ясно, — ответила я.

А про себя подумала: «Это мы ещё посмотрим!»

По возвращении домой я… Нет, не легла на диван.

Стирка, готовка, уборка, полив цветов, мытьё…

А хотелось любви. И массажика. И праздника жизни со сказочными пирожными. Но… увы.

С понедельника началась суета: с утра я, как сумела, наложила Косте макияж «а-ля натюрель», потом отправилась волонтёрить в дом малютки.

После долгого перерыва дети набросились на меня так, будто хотели побить за долгое отсутствие. Обошлось. Но помяли меня, конечно, знатно. А какое дитё не мечтает покататься на лошадке, нетерпеливо пришпоривая её пятками? Какой ребёнок откажется поиграть в прятки? А кому не нравятся обнимашки?

Мне в детстве больше всего не хватало именно этого. Когда я пошла в садик, заболел мой папа. Мне было пять, когда его не стало. Я даже не успела ничего понять. Зато прекрасно помню, в какой кошмар превратилась наша с мамой жизнь после папиной смерти.

Мама спилась. Не оправилась после потери. Не нашла в себе силы дарить мне любовь. Я так и росла сорняком, подворовывая себе еду, чтобы пропитаться.

Зато теперь мне вместо мамы Елена Николаевна, самый настоящий подарок судьбы, а вместо папы — Костя.

Теперь у меня есть любовь. И во мне она есть. Я счастлива дарить её близким и тем, у кого по какой-то причине этих близких нет. Наверное, это можно назвать смыслом жизни, который многие мечтают обрести.

Магазины — это у нас места неожиданных и порой судьбоносных встреч.

Вечером пятницы мы отправились закупаться продуктами и уже везли тележку к автостоянке, когда Костю окликнул какой-то мужик.

— Сколько лет, сколько зим! — сказал тот и пожал Косте руку.

— Привет, — более сдержанно поздоровался Костя.

— С барышней познакомишь?

— Это Наташа, моя жена, — и представил мне знакомого: — Наташа, это Глеб, мы вместе учились.

— Жена? — удивился тот. — А чего ты нам не сказал? И на свадьбу даже не позвал.

— Мы никого не приглашали. Просто расписались и всё. Я не любитель свадеб.

— Понятно, — немного обиженно ответил Глеб. — Ну ты и конспиратор. Мы до тебя несколько лет не могли достучаться. Думали, ты совсем превратился в затворника, а тут… Не ожидал я, что ты старых друзей со счетов сбросишь.

— Я и сам много чего не ожидал… и не планировал.

— Мы ведь с тобой ещё поговорим, да? — требовательно-сканирующим взглядом посмотрел на Костю Глеб.

— Да, — коротко кивнул Костя.

На этом разошлись.

— Это что за допрос с пристрастием только что был? — поинтересовалась я, когда мы погрузились в машину.

— Старый друг, — задумчиво ответил Костя. — Я перестал общаться с друзьями после смерти Юли.

— А теперь почему не общаешься? Меня стыдишься?

— Не стыжусь, — он не очень-то уверенно покачал он головой. — Просто… наверное, мы стали слишком разными, чтобы понять друг друга.

— А вот друг твой, похоже, так не считает. Во всяком случае, выглядел он обиженным и намеренным во всём разобраться.

— Посмотрим, — словно самому себе ответил Костя и молчал до самого дома, погружённый в думы.

Люблю я живую природу, но только не тогда, когда она меня атакует.

Я ещё в палаточном лагере воевала с комарами. У меня на них что-то вроде аллергии: место укуса превращается в большой зудящий шишак и не проходит неделями. Поэтому разные спреи, накидки-сеточки и дымовые спирали от комаров — моё спасение.

Дома я расслабилась, счастливая, что в городе нет комаров.

Однако враг не дремлет. И комары по сравнению с ним… так, низшая нечисть.

В комнату залетела оса. Наглая. Назойливая.

Я раскрыла окно, чтобы она вылетела, но не тут-то было! Во время моего перекуса эта полосатая гадина решила, что ароматный бутерброд с колбасой и расплавленным в микроволновке сыром принадлежит ей.

Жгучая боль разлилась по моей губе и кончику языка. Я попыталась отмахнуться от нахалки, но тут же была ужалена в руку.

— Ай! — вскрикнула я, дёрнулась и смахнула локтем сахарницу.

Белый сладкий песок рассыпался по полу, а осе только того и надо было.

— Н-ну всё! — многообещающе засопела я и отправилась собирать пылесос.

Месть моя будет беспощадной!

Пять минут спустя осу засосало в трубу вместе с сахарным песком. Сладкая смерть для гадины. Наверное, её надо было прибить тапком, но я, как назло, ходила по дому в носках, да и не хотелось бы мне снова быть ужаленной. Осы ведь хитрые и быстрые.

Чем осы хуже пчёл? Пчёлы делают мёд. А осы — нет. Пчёлы могут ужалить только один раз, в самом крайнем случае, а потом умирают. Оса ужалит тебя десять раз ни за что ни про что и улетит живёхонька.

Так рассуждала я, вытряхивая из контейнера-пылесборника мусор в ведро.

Вдруг из кучки сахара вылетела недобитая оса, атаковала меня в глаз, нос, ещё раз в губу, шею и ещё в несколько мест, а затем, довольная своей местью, скрылась с места преступления.

Прицельно вылетела в окно, зараза. Оставила меня выть от боли, истекая соплями и слезами.

Глаза заплыли мгновенно. Нос перестал дышать. Язык распух и превратился в шарик. Если бы не ограничение в форме рта, язык разнесло бы ещё сильнее.

Кошмар.

Больно-то как.

Первая задача — восстановить дыхание. Ибо помирать от удушья на заре лет как-то не хочется. Дышим…

Вторая задача — доползти до зеркала, чтобы оценить масштаб трагедии. Ну, что я могу сказать? Хорошо, что это был не шершень.

Но и осы мне хватило сполна.

— О-о-о… — простонала я, сквозь щёлки глаз разглядев в отражении опухшее чудовище.

«Вуф!» — тявкнул Дружок, заглянув ко мне. Его моя физиономия тоже испугала.

Как будто я на глазах превращаюсь в монстра. Ну что? Человек-паук есть. Теперь будет женщина-оса. Надеюсь, характер осы мне не передастся, а то бедный Костя… И впрямь поседеет.

Спустя три часа боль от укусов притупилась. Слёзы подсохли, дышать стало капельку проще. А вот лицо приобрело странный беловато-желтовато-розовый пятнистый окрас.

— Кофтя, уфаф! — (в переводе: Костя, ужас!) с такими словами я встретила мужа с работы.

— Что у тебя с лицом? — вытаращил он на меня глаза. — Опять шоколада объелась?

— Неть, — замотала я головой. — Афа.

— М? — не понял он.

— Афа! — повторила я, но дикция снова меня подвела, а Костя, увы, не телепат.

Я взяла квитанцию с комода и большими буквами написала на ней слово: «ОСА».

— Это тебя оса так покусала? Ты, что, проверяла, сколько раз она тебя может ужалить?

— У-у-у… — жалобно простонала я.

— Одевайся, повезём тебя в больницу.

— Не-е-е! — от одной мысли, что меня такую увидят люди, поплохело.

— Наташа, у тебя сильная аллергическая реакция. Тебе только сделают укол и отпустят, — начал уговаривать он.

— Ы-ы-ы! — я дёрнулась в сторону ванной, чтобы закрыться там.

Не вышло.

— Наташа, это ведь не шутки, — он держал меня обеими руками поперёк талии.

— Ни фа фто! — из последних сил боролась я за свою свободу.

Внезапно стены у меня перед глазами заходили ходуном. Я подумала, что это Костя таким образом решил меня дезориентировать: кручу-верчу — запутать хочу. Но потом в моей голове кто-то выключил освещение.