Развод по любви (СИ) - Лавру Натали. Страница 30

Кажется, Костя услышал меня и решил отстать. Следующие два дня он не звонил и не писал. Зато я, напротив, много думала о нас, о том, как быть.

Ничего не придумала.

Очень просто увильнуть от решения жизненно важных вопросов, когда ты постоянно то в учёбе, то в работе, а крохи свободного от этого всего времени уделяешь дому. Дома ведь у меня Дружок, которому очень тоскливо в одиночестве. Кота ему что ли завести?

Костя объявился на следующий день после выписки из больницы. Позвонил вечером.

— Наташа, привет, ты сейчас дома? — спросил он.

— Дома, — сонно ответила я. Как-то меня незаметно сморило, что аж слюнки на подушку вытекли. Ну и дела…

— Я еду с работы. Хочу зайти к тебе. Нужно что-нибудь взять в магазине?

Ага. То есть не спросил, можно ли ко мне, а сразу в наступление…

Из еды у меня дома только отварная картошка да две сардельки: на сегодня и на завтра. Гостей потчевать нечем.

Правда, есть ещё ливер для Дружка и куриные шеи, но вряд ли Костя согласится отведать собачьей еды.

— Возьми, что сам будешь есть, — сказала я Косте.

— Ладно. Минут через сорок буду у тебя.

Фух… Конечно, халявная еда — это хорошо, только что делать с тем, кто её привезёт?

Стоит Косте увидеть мой пустой холодильник, как он начнёт топить за переезд к нему. А я вот ну очень не люблю психологическое давление.

Костя принёс целый пакет провизии. Тяжёлый, пузатый.

— Я тут купил готовой еды, — сказал он.

— Спасибо, — ответила я.

Дружок радостно запрыгал вокруг гостя, норовя встать на задние лапы и лизнуть Костю в лицо.

— Гулять просится? — спросил Костя.

— Нет. Рано ещё с ним гулять. Перед сном схожу. Раздевайся, — и я ушла на кухню ставить чайник.

— Я взял тебе вареников с вишней. Знаю, что пельмени ты не любишь. И твоих любимых конфет. А ещё салат и котлеты с пюре. Их только разогреть, — и Костя принялся доставать продукты их пакета.

Мой желудок предательски заныл от голода. Дешёвые сардельки ему уже надоели.

Вот так люди и теряют гордость.

Чтоб вы знали: я держалась как могла, но, увы, вареники с вишней и пюре с котлетками сыграли свою роковую роль. А уж конфеты я и вовсе ела в последний раз целую вечность назад. О, этот вкус…

— У тебя усталый вид, — заметил Костя. — Тебе нужно лучше питаться.

— Угу. Просто устала, — ответила я, уминая за обе щеки еду. — Как первый день на работе? — поинтересовалась у него.

— Малость непривычно. К тому же мой непосредственный руководитель моложе меня на десять лет, — сказал он. — Зарплата вдвое ниже.

— Хорошо, что совсем не выгнали, — пожала я плечами.

— Да уж. Я сильно подвёл директора департамента, сорвал встречу с делегатами из Китая. Меня могли бы и уволить, но пожалели за выслугу лет, дали последний шанс.

— Поработаешь помощником, вернёшь доверие, потом тебя повысят.

— Может быть, — вздохнул он. — Но мне снова придётся мотаться по командировкам. Ближайшая завтра.

— Надолго?

— Три или четыре дня. Там будет научная конференция. В субботу заключительный день, подведение итогов. Я ещё не знаю, останемся ли мы до конца.

— А твоего бывшего помощника как зовут? — осведомилась я.

Во мне неожиданно взыграла ревность. Вдруг это не помощник, а помощница, которая будет использовать Костю в своих грязных сексуальных играх?

— Алексей, — развеял мои опасения Костя. — А зачем тебе?

— Да так… Ты просто никогда о нём не рассказывал.

— Я стараюсь не приносить работу домой, когда это возможно, — ответил Костя.

В этот вечер мы говорили, говорили, пока не съели большую часть вкусняшек, принесённых Костей.

— Как ты добираешься вечером с работы, Наташа? — поинтересовался Костя.

— Нам заказывают корпоративное такси, так что пятнадцать минут — и я дома.

— Это хорошо, — кивнул он и продолжил тему транспорта: — Наташа, ты ведь знаешь, что я теперь без авто, да?

— Знаю.

— У меня на полтора года отобрали водительские права. Я продал свою машину на запчасти.

— Поездишь на автобусе, станешь больше ценить автомобильный комфорт.

— Я тут подумал: может быть, ты хочешь выучиться на права? — спросил он. — Я подарю тебе машину. Какую-нибудь простую на первое время, чтобы набираться опыта.

— Не знаю. Мне надо подумать, — ответила я, подперев усталую голову руками.

Хотелось спать. То ли это метеочувствительность, то ли меня разморило с сытного ужина, то ли я и впрямь заболеваю. Состояние разбитости.

Костя заметил, что я уже клюю носом, и отправил отдыхать. Сказал, сам уберёт со стола.

Как гремела посуда в раковине, я не слышала. Как радостно цокал по полу когтями Дружок, собираясь гулять, я тоже пропустила.

Проснулась я от звонка будильника и обнаружила, что меня придавило чем-то тяжёлым.

— Эй! — воскликнула я. — Какого чёрта ты тут делаешь?

— Прости, — сонным хриплым голосом ответил Костя, убирая закинутые на меня руку и ногу. — Прилёг рядом, чтобы посмотреть на тебя, и случайно уснул.

Он был в рубашке и брюках. Две пуговицы от манжета глубоко отпечатались у него на правой щеке и виске.

Ну как тут злиться?

— Тебе же в командировку сегодня? — уточнила у него.

— Выезд в одиннадцать. Ещё успею. Пивну чаю и пойду.

Уже стоя в прихожей после выгула Дружка, Костя не удержался и поцеловал меня. Жадно, будто он измождённый пустыней путник, а я фляга прохладной родниковой воды.

— Прогони меня, а то я сорвусь… — пыхтя от возбуждения, прошептал он.

Не успела я подключить к разговору мозг, как мои губы произнесли в ответ провокационное:

— Сорвись!

И всё. А дальше полетевшие в разные стороны ботинки, дорожка из одежды на полу, негодующе ворчащий Дружок…

Диван, в отличие от больничной ванной, не ставил нам ограничений в виде всего одной позы для секса.

Пружинные блоки натужно заскрипели от ритмичных движений двух тел. Дыхание в минуту превратилось во всхлипы, шумное глотание воздуха и сумасшедшие рваные поцелуи с прикусываниями.

Начало наших с Костей отношений не знало такой страсти. А теперь что-то изменилось. Может, мы зажгли друг друга? Или это временный эффект? Так сказать, гормональный взрыв после кризиса?

Первая всепоглощающая эйфория в моей жизни. Сумасбродство полное, но я что ли дура, чтобы об этом жалеть?

— Маленькая моя… — ласково водил ногтем по моему плечу Костя, когда мы после кульминации лежали в обнимку, ещё не расцепившись. — Люблю тебя.

Я не ответила. Признаться в любви в ответ язык не повернулся. А вдруг Костя снова предаст меня? Нет уж, подожду, пока моё доверие к нему восстановится.

— Я должен идти, — сказал он и осыпал поцелуями мою щёку и шею. — Мне пора. Ты ведь дождёшься меня?

— В каком смысле дождусь? — не поняла я.

— Я хочу, чтобы, когда я вернулся из командировки, у нас с тобой всё было хорошо. Ну так как?

— Ладно. Иди уже, — благословила я его. — Не хочу стать причиной твоего увольнения.

— Я напишу тебе вечером, — и он торопливо собрался и ушёл.

Днём на физвосе мне стало плохо.

То ли сумасшедшие любовные скачки с утра пораньше растормошили мне всё нутро, то ли наступают женские дни, то ли… Да ну на фиг! Не-не-не, я на такое не подписывалась! Чур меня, чур!

Боль внизу живота быстро прошла, и я решила, что заклинание «чур меня!» сработало. Душа моя успокоилась, ум переключился на дела насущные и жизнь потекла по-прежнему.

А в воскресенье приехал Костя и пригласил меня в кино. Приключенческий боевик с романтическим уклоном. Попкорн, газировка, все дела… Ну кто откажется от такого?

Только вот халявные угощения в тот вечер не лезли мне в рот. Желудок, ещё не успевший разбухнуть от еды, просигналил о том, что планирует устроить мне проблеватику.

Я передала Косте пакет с попкорном и выбежала из зала прочь. Чудом добежала до кабинки.

Что я такого могла съесть? Гречку отравленную? Докторскую колбасу?