Пастушья корона - Пратчетт Терри. Страница 13

Пока они шли обратно через лес, Тиффани задала вопрос, который давно не давал ей покоя:

– И что будет дальше, как вы думаете?

Нянюшка посмотрела на неё:

– В каком это смысле?

– Ну, матушка, конечно, не была главной ведьмой… вот только почти все думали, что была…

– Главных ведьм не бывает, Тифф, уж это-то ты должна знать.

– Да, но… теперь, когда матушки больше нет, этой главной не главной ведьмой станете вы?

– Я? – Нянюшка расхохоталась. – Не-ет, милая, я неплохую жизнь прожила, ребятишек кучу вырастила, мужчин немало было, повеселилась от души, да и как ведьма много чему научилась. Но у меня никогда и мысли не было, чтобы занять место Эсме. Никогда.

– А кто тогда его займёт? Кто-то же должен!

Нянюшка Ягг посерьёзнела:

– Матушка никогда не говорила: я, мол, лучше всех. Она просто жила себе и работала так, чтоб люди сами это почувствовали. Помяни моё слово, скоро все самые уважаемые ведьмы соберутся, чтобы обсудить, кто теперь будет вместо неё, но я-то знаю, кого она бы назвала, да я и сама сказала бы то же самое. – Она остановилась и на минуту перестала улыбаться. – Тебя, Тифф. Эсме оставила тебе свой дом. Но не только его. Тебе придётся занять её место, иначе его попробует занять другая, не такая умелая.

– Но… я не могу! И среди ведьм не бывает главных, вы же сами это только что сказали, нянюшка!

– Да, – кивнула та. – И у тебя нет выбора, кроме как стать лучшей, разрази тебя гром, главной ведьмой, которой у нас нет. И нечего на меня так коситься, Тиффани Болен. Ты не старалась заслужить это, но ты заслужила, а коли не веришь мне, поверь Эсме Ветровоск. Она сказала мне, что ты – единственная ведьма, кому по силам продолжить её дело. Это было в ту ночь, когда ты бежала с зайчихой.

– Мне она ничего такого не говорила, – призналась Тиффани. Она вдруг почувствовала себя совсем маленькой девочкой.

– Ну, ещё б она тебе сказала, – усмехнулась нянюшка. – Это было бы не в характере Эсме, сама знаешь. Фыркнуть этак вот и пробурчать: «Неплохо, девочка» – вот и всё, что она могла. Она предпочитала, чтоб человек сам свою силу почувствовал, а твоя сила – это что-то, уж ты мне поверь.

– Но, нянюшка, вы же старше меня, опытнее, и знаете вы куда больше, чем я!

– И кое-что из того, что знаю, я б не прочь забыть, – сказала нянюшка.

– Мне слишком мало лет… – простонала Тиффани. – Да если бы я не стала ведьмой, я бы сейчас ещё о мальчиках думала!

Няншка Ягг прямо-таки напрыгнула на неё:

– Ничего тебе лет не мало! Годы тут вообще ни при чём. Матушка Ветровоск говорила мне, что это тебе, не кому-нибудь, придётся заботиться о будущем. А то, что ты молода, означает, что будущего у тебя ещё много. Уж всяко побольше, чем у меня, – добавила она.

– Но так ведь не принято! – сказала Тиффани. – Это должна быть одна из старших ведьм. По-другому не бывает!

И тут её Задний Ум вдруг вмешался и подкинул коварный вопрос: «А почему, собственно? Почему обязательно всё должно быть так, как было заведено раньше? Почему не изменить порядок вещей?» И что-то в глубине души Тиффани затрепетало, принимая вызов.

– Ха! – фыркнула нянюшка. – Ты танцевала с зайчихой, чтобы спасти жизни друзей, милая. Помнишь, ты тогда настолько… разозлилась, что подобрала кусок кремня с земли и раздавила его в кулаке, и он протёк у тебя между пальцев как вода? Все старшие ведьмы видели это и сняли перед тобой шляпы. Перед тобой! Шляпы! – И она тяжело потопала к дому, бросив напоследок: – И не забывай, Эй выбрала тебя. Это к тебе она заявилась, когда Эсме нас оставила.

Эй была тут как тут: сидела на пеньке и прихорашивалась. Тиффани задумалась. Крепко задумалась…

Когда они подходили к домику, возле козьего сарая как раз пытался приземлиться взъерошенный, но очень большой волшебник на метле.

– Молодец, что прилетел, Наверн! – крикнула ему нянюшка через сад.

Волшебник оправил мантию, опасливо миновал грядки с травами и приветствовал ведьм, приподняв шляпу. Тиффани ехидно отметила про себя, что шляпа была снабжена завязками, чтобы с головы не сдуло.

– Знакомься, Тифф, это Наверн Чудакулли, аркканцлер Незримого Университета.

Тиффани до этого видела всего одного-двух волшебников, и те предпочитали полагаться на мантию, посох и шляпу в надежде, что им не придётся прибегать к настоящей магии. На первый взгляд Чудакулли был именно таким волшебником: борода, длинный посох с набалдашником, остроконечная шляпа… Погодите-ка, а что это торчит, притороченное к тулье? Арбалет? Ведьмовские привычки заставили Тиффани присмотреться к гостю внимательнее. Но Чудакулли вовсе не замечал её. Тиффани с изумлением поняла, что он плачет.

– Это правда, нянюшка? Она в самом деле умерла? – спросил он.

Нянюшка дала ему носовой платок и, пока волшебник трубно высмаркивался, шепнула Тиффани:

– Они с Эсме были, ну, знаешь, вроде как друзьями, по молодости-то. – И нянюшка многозначительно подмигнула.

Аркканцлер явно был убит горем. Нянюшка вручила ему свою фляжку:

– Моё знаменитое целебное зелье, твоё сиятельство. Принимать лучше одним глотком. Очень хорошо помогает от тоски-печали, поверь. Лично я, когда мне становится малость не по себе, хлещу его почём зря. Исключительно в лечебных целях, разумеется.

Аркканцлер сделал пару глотков, потом приподнял фляжку, словно произносил тост.

– За Эсме Ветровоск и будущие, которых уже не будет! – произнёс он сдавленным от горя голосом. – Если бы мы всё могли начать сначала! – Он снял шляпу, отвинтил кончик тульи и достал оттуда маленькую бутылку бренди и стаканчик. – Это тебе, госпожа Ягг, – пробасил он. – А теперь можно мне повидать её?

– Мы уже уложили её в землю там, где она сама хотела, – ответила нянюшка. – Знаешь же, как оно. Эсме не любила всяких церемоний. – Она посмотрела на волшебника и добавила: – Мне жаль, что так вышло, Наверн, но мы покажем тебе, где это. Тиффани, проводишь нас?

И вот самый уважаемый волшебник в мире почтительно последовал за нянюшкой и Тиффани через лес к последнему пристанищу самой важной в мире ведьмы. На деревьях вокруг небольшой поляны вовсю распевали птицы. Нянюшка и Тиффани остались ждать в стороне, чтобы волшебник мог побыть один у могилы.

Он вздохнул:

– Благодарю, госпожа Ягг, госпожа Болен.

Потом он повернулся к Тиффани и впервые посмотрел на неё внимательно:

– Дорогая, в память об Эсмеральде Ветровоск обещаю тебе, что всегда приду на помощь, если ты позовёшь. Я как-никак самый уважаемый волшебник в мире, а это что-нибудь да значит.

Он помолчал, потом добавил:

– Я слышал о тебе.

Тиффани ахнула, а аркканцлер продолжал:

– Но пусть это тебя не удивляет. Тебе следует знать, что мы, волшебники, присматриваем за делами ведьм. Мы знаем, когда в магии происходят возмущения, когда что-то… случается. Поэтому я слышал про кремень. Это правда? – Вопрос прозвучал грубовато и резко. Аркканцлер явно не привык ходить вокруг да около, а всегда пёр напрямик и иногда – поперёк.

– Да, – сказала Тиффани. – Всё правда.

– Надо же, – покачал головой Чудакулли. – Теперь я не сомневаюсь, что тебя ждёт, скажем так, весьма разношёрстное будущее. Я вижу в тебе признаки великой силы – а я повидал людей могущественных, таких могущественных, что им не требовалось даже проявлять свою силу. Твоя сила ещё совсем молода, и всё же я вижу, что ты далеко пойдёшь, и в изумлении жду твоих будущих свершений. – На лице его снова проступило горе, и он добавил: – А сейчас, дамы, не могли бы вы оставить меня наедине с моими чувствами? Уверен, я сам найду дорогу к домику.

Позже аркканцлер вернулся, оседлал метлу и полетел куда-то в сторону Анк-Морпорка. Метла его рыскала и покачивалась, когда он на прощанье помахал ведьмам, пролетая над лесом.

Нянюшка улыбнулась:

– Он же волшебник! Он может быть трезвым, когда ему надо, а если уж не смог, то сумеет справиться с метлой, несмотря на стаканчик-другой бренди. В конце концов, во что он может врезаться на такой-то высоте!