Трудное счастье - Спенсер Лавирль. Страница 2

— Наш агент по закупке заказал их еще в январе… Вы уверены?.. Когда?.. В июле! Но как может такое количество книг просто исчезнуть?.. Мистер Тревис, проблема в том, что в следующий вторник пятьсот девяносто учеников десятых классов придут в школу, а английский — обязательный предмет для каждого из них. — После длинной паузы он, записав телефон транспортной компании, продолжал: — На погрузке? И большие были коробки? — Том бросил карандаш, потер лоб и сказал: — Ясно. Да, спасибо, я со своей стороны тоже проверю. А если они не будут найдены, у вас еще есть в запасе?.. Да, обязательно, спасибо. До свидания. — Директор повесил трубку, надул щеки, выдохнул воздух. — Потерялись учебники. Что у тебя, Джоан?

— К нам переводится новый учащийся, ты, наверное, захочешь его увидеть. Старшеклассник, и хочет играть в футбол. Решишь его проблему?

— Конечно. — Гарднер встал, откатив кресло. Насколько он любил свою работу директора школы, настолько терпеть не мог всю эту суету последней недели каникул. В такие дни ему приходилось заниматься решением самых разных вопросов, наводить порядок среди хаоса, оставленного администрацией летнего лагеря. Они все передвигали, меняли местами, оборудование, которое им мешало, куда-то прятали, а новые приобретения школы, поступающие в это время, запихивали в самые неподходящие места. Электрики занимались новой системой освещения, и произошла какая-то путаница с креплениями, в результате которой кабинет домоводства остался без света. Учительница физики, которую он нанял еще в мае, позвонила пару дней назад и сказала, что нашла работу с лучшими условиями в другом районе и сюда не приедет. А теперь еще и книготорговцы уверяют, что автотранспортное предприятие доставило тридцать коробок с учебниками на склад 15 июля, но там этих книг никто не видел.

Том Гарднер старался скрыть все эмоции и спокойно сосредоточиться на важнейшей, по его мнению, стороне своей работы — на учениках.

Новичок и его мать уже ожидали его, и Том увидел перед собой высокого, темноволосого, симпатичного парня со спортивной фигурой.

Джоан представила их друг другу.

— Это Кент Аренс. Он будет учиться в выпускном классе. Кент, это наш директор, мистер Гарднер.

Том пожал новичку руку и почувствовал ответное пожатие жесткой, очень сильной ладони.

— А это мама Кента, Моника.

Они автоматически, как незнакомые, протянули друг другу руки, и тут что-то неясное всколыхнулось в его душе.

— Моника? — пристально вглядываясь, переспросил Гарднер. — Моника Аренс?

— Том? Том Гарднер? — Не веря своим глазам, сказала она.

— Боже мой, вот это сюрприз.

— Так это ты? Мистер Гарднер, директор школы? — Моника взглянула на медную табличку на дверях его кабинета.

— Да, это я. Работаю здесь уже восемнадцать лет, сначала учителем, теперь вот директором. — Он наконец опустил ее руку, которую было неудобно держать над перегородкой. — Очевидно, ты теперь живешь в нашем районе?

— Я… да… мы… — Моника как-то растерялась, ее лицо покраснело. — Меня только что перевели сюда, я инженер. Я бы никогда… то есть я и не представляла, что ты где-то здесь живешь. Я даже не знала, как зовут директора, пока миссис Берлатски не назвала твое имя минуту назад.

— Да, вот такие дела, — с легкой улыбкой проговорил Том. — Как тесен мир, верно? — Он смотрел на Монику, под впечатлением от встречи. Она была взволнована, не отвечала на улыбку и явно старалась побороть смущение. — У тебя теперь семья… — Гарднер снова повернулся к юноше.

— Только он. Только Кент.

Без сомнения, парень был красив и ростом с Тома.

— Вы знаете мою маму? — с удивлением спросил Кент.

— Были знакомы, давным-давно. В 1975-м.

— Но с тех пор не виделись, — торопливо добавила Моника.

— Ну, хватит о нас. А то мы как-то исключили тебя из разговора, верно, Кент? Послушайте, почему бы нам не пройти в мой кабинет, там меньше шума и суеты. Там и поговорим.

Из окна кабинета открывался прекрасный вид на дендрарий и футбольное поле за ним. Солнце бросало косые лучи с восточной стороны школьного здания, они мягко ложились на подоконник, где красовалась целая галерея фотографий членов семьи Гарднер. Том и его посетители сидели, глядя друг на друга через стол. Директор слегка откатился назад вместе с креслом и, соединив кончики пальцев обеих рук, спросил юношу:

— Мне сказали, что ты хочешь играть в футбол?

— Да, сэр.

Лицо парня казалось знакомым.

— Ты до этого играл? В той школе?

— Да, сэр. И в младших, и в средних классах, а последний год я был в ассоциации спортивных клубов.

— Где играешь?

— В защите.

Том сам когда-то был тренером и знал, какие вопросы задавать, чтобы выяснить, что за игрок перед ним, — тот, для которого честь команды превыше всего, или тот, кто тешит лишь собственное самолюбие.

— Ну и какая у вас была команда?

— Просто великолепная. Несколько превосходных блокирующих, они схватывали все с полуслова, знали, как вести игру. Было легко играть, потому что мы… ну, как бы сказать, понимали, что каждый из нас намерен сделать.

Тому понравился ответ Кента.

— А тренер?

Парень ответил просто:

— Я буду скучать по нему.

Этим он еще больше покорил Тома. И снова почему-то возникла уверенность, что он знает этого мальчика. Не только внешность, но и манера вести беседу казалась ужасно знакомой.

— Расскажи мне, какие цели ты для себя наметил? — продолжая «прощупывать» собеседника, спросил Гарднер.

— На будущее или на сейчас?

— И те, и другие.

— Ну… — Кент оперся о подлокотники кресла, сцепил пальцы и откашлялся, обдумывая ответ. — На сейчас… Мне бы хотелось отжать триста фунтов. — Он слегка улыбнулся директору, смущенный и гордый одновременно. — Я уже поднимаю двести семьдесят.

— Ух ты, — улыбнулся в ответ Том. — А на будущее?

— Хочу стать инженером, как мама.

Кент взглянул на Монику, повернув лицо к яркому солнечному свету. Что-то привлекло внимание Гарднера, то, на что прежде он не обратил внимания и что теперь, словно предупредительный звонок, прозвучало в голове. Маленький непослушный вихор на макушке Кента Аренса, забавной запятой торчащий среди черных коротко стриженных волос.

Точь-в-точь такой, как у него самого. Том понял все, и это было как удар, а парень продолжал говорить.

— Я бы предпочел поступать в Станфорд, потому что там очень хорошо ведется курс технического обучения, и, кроме того, у них классная футбольная команда. Думаю, что я смог бы получать стипендию, как игрок… но это если получится играть в этом году, чтобы представители колледжа могли меня увидеть, когда сюда приедут.

Он посмотрел Тому прямо в лицо. Сходство было несомненным. Ошеломляющим.

Гарднер отвел взгляд, чтобы избежать поспешных выводов. Протянув руку, он спросил:

— Можно взглянуть, что ты собираешься изучать?

Он попытался сконцентрироваться на списке, надеясь, что когда посмотрит на Кента снова, то убедится, что ошибался. Парень выбрал трупные предметы — высшая математика, химия и физика для продвинутых учащихся, тяжелая атлетика и английский для поступающих в колледж.

Английский… который преподает жена Тома, Клэр.

Гарднер изучал бумагу дольше, чем было необходимо. Этого не может быть, не может быть. Но когда снова поднял глаза, увидел черты, очень похожие на те, которые каждое утро лицезрел в зеркале — продолговатое смуглое лицо, покрытое сильным загаром, карие глаза под темными бровями с таким же, как у него, изгибом, орлиный нос, жесткий подбородок с небольшой ямкой, — и этот непокорный вихор, который он ненавидел всю жизнь.

Он посмотрел на Монику, но та, поджав губы, изучала свои колени. Том вспомнил, как смущена она была при встрече, как покраснела. Боже мой, если это правда, почему она не сказала ему семнадцать, восемнадцать лет назад?

— Ну, это… — начал было он, но голос сорвался, и Гарднеру пришлось откашляться. — Впечатляющий выбор… Трудные предметы. Да еще и футбол. Ты уверен, что справишься?