В Ночь Седьмой Луны - Холт Виктория. Страница 69

– Не важно. Вы в ловушке, и выхода нет! Вы достаточно умны, чтобы понять это.

– Пожалуйста, оставьте меня.

– Зачем, когда мне приятно быть с вами рядом?

– Вы безнравственный человек. Вы что, не знаете, для кого вырыта эта могила? Для девушки, доверившейся вам, которую вы обманули; для девушки, покончившей собой из-за вас. Как смеете вы... здесь... у этой могилы.

– Не находите ли вы, что в этом есть своеобразная пикантность?

– Вы мне отвратительны.

– Что ж, это меня забавляет.

Я вся дрожала. На берегу и вокруг никого не было видно. Я знала, что если попытаюсь бежать, он догонит меня. Я не собиралась сдаваться, но понимала, что он сильнее меня.

Я закричала.

– Мне нужен Фриц! Что вы сделали с ним?

– Теперь вы становитесь невыносимы.

– Я требую...

– Вы требуете? Вы не в том положении, чтобы требовать. Ну, ну, станем друзьями перед тем, как вы умрете.

– Перед тем, как я умру?..

– Вы сегодня совсем несообразительны. Это на вас не похоже. Вы обвинили меня в измене. Ее наказывают смертной казнью. Но я не хочу умирать. Поэтому я не могу позволить вам жить после такого обвинения в мой адрес.

– Вы сумасшедший, – ответила я и в отчаянии крикнула ему в лицо. – Вы убили моего сына.

– А теперь вы заставляете меня убить вас. Мне это совсем не нравится. Ненавижу убивать женщин, особенно тех, кого я обожаю, особенно тех, кого не познал и кто мне еще не наскучил.

– У вас нет сожалений о смерти тех, кто вам наскучил. Скажите мне, вы убили Фрица?

Он крепче сжал мою руку и потащил к могиле. Вы все-таки дура. Вероятно, вы бы мне скоро надоели. Но вас можно было бы не убивать. Могли бы жить на пенсии с Максом. Я мог бы вам позволить.

– Вы сумасшедший.

Мне это было ясно. Он сошел с ума от амбиций, от любви к власти и от жгучего желания отобрать у своего кузена все, чем тот владеет.

– Вы умрете и не увидите меня правителем Рохенштейна, но перед смертью я намерен показать вам, какого любовника вы отвергли. А потом я убью вас, и вы присоединитесь к своему сыну.

– Где Фриц? – закричала я.

Все еще сжимая мою руку, он отбросил в сторону одну из дощечек. Я заглянула в могилу. Там лежал Фриц.

– О Боже, – закричала я, пытаясь освободиться.

Я хотела спуститься в могилу, взять своего сына, которого отобрали у меня с рождения и теперь, когда он вернулся ко мне, лежит в могиле.

Я услышала крик, он доносился с того берега:

– Ленхен, Ленхен!

– О Боже милостивый! Это Максимилиан.

– Слишком поздно, кузен, – пробормотал граф. – К тому времени, когда ты будешь здесь, я стану любовником твоей жены и ее убийцей. Потом я встречу тебя. Тройные похороны с кое-какими почестями на герцогской аллее.

Он схватил меня. Я отбивалась изо всех сил. И вдруг откуда-то прозвучал выстрел. Объятия графа ослабли, я отскочила в сторону и увидела, как, закачавшись, он рухнул на землю. Кровь хлынула на траву.

– Максимилиан, – прошептала я, – ты убил его.

Я побежала к берегу и увидела Максимилиана, выходящего из лодки. Я упала в его объятия, и он прижал меня к себе. Это продлилось не более секунды, я забормотала что-то о Фрице, о моем сыне, лежащем в могиле.

Мне трудно вспоминать что было потом. Я была в таком шоке, что воспринимала происходящее с большим трудом. Максимилиан спустился в могилу, он поднял Фрица, и в это время появился другой человек. Он держал ружье и положил его на землю, принимая Фрица от Максимилиана.

Он осторожно опустил Фрица на землю, и вместе с Максимилианом мы склонились над нашим сыном.

Я вдруг осознала, что человек, подошедший к нам, – хозяин гостиницы.

– Мальчик жив, – сказал Максимилиан. – Мы должны немедленно доставить его в Клоксбург.

– Мы сделаем для него носилки, – сказал хозяин гостиницы. – Хорошо, что я здесь оказался.

Вы попали ему прямо в сердце, сказал Максимилиан.

– Я сделал бы это еще и еще раз, – ответил он. – Я собирался убить его и убил.

Мы отвезли Фрица в замок. Благодаря Богу граф не собирался убить его сразу, ибо это не составляло для него труда. Он избил его до потери сознания и сбросил в могилу; его нашли бы лишь на следующий день, когда должны были состояться похороны дочери хозяина гостиницы. К тому времени Фриц мог бы умереть от ушибов или от страха; и если бы он еще не умер, шпионы графа нашли бы способ добить его. А народу, конечно, было бы объявлено, что он упал в могилу и убился при падении.

Я не спускала с него глаз и была у его изголовья, когда он пришел в сознание. Я наклонилась к нему и прошептала:

– Фриц. Я с тобой. Мы будем с тобой теперь навсегда.

Он с удивлением посмотрел на меня, и я продолжила:

– Ты всегда хотел, чтобы у тебя была мама, Фриц. Теперь у тебя она есть. Я твоя мама.

Я не думаю, что он понял, но мои слова успокоили его. Я мечтала о том дне, когда он окончательно поправится и поймет, какое чудо произошло с нами.

А на следующий день после убийства графа французы объявили войну Пруссии, и все германские государства оказались втянутыми в эту войну.

Перед этими событиями померкли все остальные. Будучи главнокомандующим армии Рохенштейна, Максимилиан вскоре отбыл на фронт. Я осталась дома долечивать Фрица, и это помогло мне пережить те черные дни. Мне кажется, удивительное известие, что у него есть мать, способствовало скорейшему его выздоровлению.

Принц Кларенбока, которому Максимилиан рассказал всю нашу историю, повел себя в высшей степени благородно. Он сказал, что его дочери следует вернуться в Кларенбок, и она вернулась домой в сопровождении Илъзы. Позднее я узнала, что Вильгелъмина ушла в монастырь, где она надеялась искупить свой грех покушения на убийство.

Вскоре после начала боевых действий состоялся суд над владельцем гостиницы за убийство графа. Максимилиан попросил для него особого снисхождения, как отца девушки, покончившей жизнь самоубийством из-за того, что граф соблазнил и бросил ее.

Идет война, – сказал Максимилиан, – и все мужчины, способные носить оружие, нужны на фронте, я готов лично поручиться за этого человека.

И он дал такое поручительство.

Мы с сыном мечтали о том чудесном времени, которое наступит после окончания войны, когда мы все: он, я и отец будем вместе.

Мы превратили Земельный дом в госпиталь, и начались мрачные и тревожные дни, когда нас спасала только работа, а когда стали поступать тяжелораненые, я ждала с ужасом, что вдруг день и принесут Максимилиана. Не знаю, что я делала бы без фрау Грабен, я очень многим обязана ей.

Наконец пришло известие о великой победе, об этом звонили колокола приходской церкви. Французы отступали, а император Наполеон III был блокирован в Седане.

С какой радостью встретили мы день возвращения Максимилиана!

Мы снова были вместе, и я впервые открыто встречала его как мужа. Тайны исчезли. История нашего бракосочетания, смерть графа, уход Вилъгелъмины в монастырь, счастливые поиски нашего сына – все эти легенды остались в прошлом. Их всех поглотило главное событие – война.

Максимилиан вернулся домой. И какой радостью было для меня познакомить отца с сыном и сына с отцом. Теперь у Фрица была не только мать, но и отец, которого он мог любить и уважать.

И этот день, когда я смогла сказать сыну: «Фриц, это твой отец», я назвала самым счастливым днем в своей жизни.

– Пока, – добавил Максимилиан.

1901-й год

Что последовало за сражением под Седаном, – хорошо всем известно. Французы были окончательно разбиты, и в результате произошло объединение немецких государств в Германскую империю во главе с королем Пруссии, ставшим императором. Он пробыл императором только несколько месяцев, и затем его титул перешел к его сыну Вильяму. Маленькие княжества и герцогства были поглощены этой огромной империей. Не стало больше правителей небольших владений, герцог в своем замке не значил больше английского сельского сквайра.