Артефакты (СИ) - Хохлова Александра. Страница 5

— А я ведь немецкий в школе учил! — скорбно заметил в этом месте своего повествования дядя.

— Вы выучили английский язык после того, как прослушали пластинку? — удивился я. — Здорово!

— Ага, как бы не так! Я понимаю только слова песен «Битлз». Проиграй любую их песенку, я её по строчке переведу!

Найдя в телефоне запись «Yesterday», я включил песню, и мой дядя из Капищево показал «мастер-класс».

— Невероятно! Но все равно не понял. Почему вы перестали любить битлов?

— Пфф… Вот тебе совет, сынок! Нравится какая-нибудь иностранная песенка — никогда не пытайся узнать, о чем они там поют. Так разочаруешься…

После того случая Виталик вернул колдуну подарок и стал его избегать, обходить десятой дорогой, но тот ещё долго таскался за ним, пытаясь всучить брелки, зажигалки, значки, джинсы, майки и прочую заграничную мишуру. Потом Валентин познакомился на озёрном пляже с двумя юными особами — двоюродными сёстрами Виталия — Наташей и Беллой, и оставил дядю в покое.

— У бабушки Наташи есть сестра? — обрадовался я такой новости, подумав: «Может она знает тайну моего наследства — зеркала и гребня?»

Но нет… Дядя достал из семейного фотоальбома ещё одну пожелтевшую карточку, на этот раз цветную.

— На какую-то киноактрису из старых фильмов похожа! — оценил я красоту стройной светловолосой девушки в коротком цветастом платьице, чьё хорошенькое личико показалось мне смутно знакомым. — О! На Бриджит Бардо!

— Это Белла. Невеста Валентина. Она уехала из села очень давно и больше никогда не возвращалась.

— Невеста? Как так? Если Белла была его невестой, то почему он женился на бабушке Наташе?

Дядя лишь покачал головой и позвал тетю Свету, которая в мелодраматических подробностях, достойных бразильских сериалов, поведала одну интересную семейную историю.

Роман между Валентином Овечкиным и его однофамилицей, первой красавицей Красносерповки — Беллой Овечкиной, развивался бурно и стремительно. Ещё не закончилось лето, а вежливый и серьёзный городской кавалер попросил руки девушки. Родители Беллы были только «за». Девушка успешно сдала вступительные экзамены в ветеринарный техникум и должна была переехать жить в город, то есть удачно разрешалась и жилищная проблема. Категорически против союза Беллы и Валентина выступала только старшая незамужняя сестра Наталья, работавшая помощником счетовода в управлении соляной шахты. Она прочила будущим молодоженам всяческие несчастья и отговаривала Беллу от скоропалительного брака. Сестры даже разругались.

Младшая сестра обвинила старшую в черной зависти, что весьма походило на правду. В отличие от красавицы и умницы Беллы, Наталья — толстенькая нелюдимая бука, с треском провалила экзамены на исторический факультет (сдуру поспорив с экзаменатором о языческих культах) и с трудом (в виду полного отсутствия математических способностей) окончила курсы счетоводов при шахте.

К удивлению всей Красносерповки, к горю отца и матери сестер Овечкиных, Наташа оказалась права. Очень скоро от Беллы перестали приходить всякие весточки. Родители пытались дозвониться к Валентину — не смогли. Собрались ехать в город, искать дочь, но Валик Овечкин сам заявился в деревню и привез письмо с заграничным штемпелем. В нем Белла навсегда прощалась с родными и писала, что выходит замуж за иностранца, и уезжает жить за границу.

Никто в Красносерповке не поверил этому письму…

— Почему не поверили? — перебил я тётю Свету. — Как по мне, так все сходится. Что такой красавице делать в такой дыре как… ээ… Я хотел сказать, в Красносерповке.

Тётя со мной не согласилась. Она знала Беллу с детства. Ну, не могла та навсегда уехать, не повидав стареньких родителей. Да и Красносерповка вовсе не была «дырой». Работала соляная шахта, ферма, турбаза и много других успешных предприятий.

Самое интересное то, что никто в селе не поверил рассказу Валентина, кроме… Натальи. Она решительно встала на его защиту, сказав, что ничего другого от сестры и не ожидала. Вскоре Валентин и Наталья тихо поженились, вместе отстроили дом, тихо прожили в нем пару лет. Потом Валик куда-то исчез. Всем желающим узнать о судьбе мужа Наташа Овечкина показывала письмо со штемпелем Магадана, куда, якобы, Валентин уехал на заработки.

Ей тоже не верили. В Красносерповке в те времена платили хорошие зарплаты. И на кооперативную квартиру в городе можно было заработать, и на машину, и на отдых на черноморских курортах. Зачем куда-то уезжать? Однако на все выражения недоверия Наталья только презрительно хмыкала, и выглядела, как всегда — угрюмой, но довольной.

Прошло двадцать лет. Наступили, как выразился дедок из автобуса — «лихие 90-е». Судьба уберегла Красносерповку, теперь уже Капищево, от серьезных бандитских разборок, но не от разорения.

— Видел бы ты, сколько швали повылазило из разных углов, чтобы поживиться народным добром, растащить его и брюхо свое ненасытное набить… мама, не горюй! — с горечью сказал дядя Виталик. — Савва Березкин в 90-е весь город к ногтю прижал, а у нас в Капищево хуже всех был Валентин Овечкин!

— Вернулся из Магадана?

— Нет.

— А как же тогда?

Оказалось, в лихие 90-е в село приехал молодой парень. Назвался Валентином Валентиновичем Овечкиным, сыном того самого Овечкина. Все, кто помнил мужа бабушки Наташи, отмечали его необыкновенное сходство с отцом. «Новый» Валентин привез бумаги, в которых утверждалось, что он потомок помещика Овечкина и… здрасьте, нет советской власти, Капищево, оказывается, его родовое гнездо. И он собирается здесь всё изменить и улучшить, и много чего хорошего сделать для земляков. Сначала Валентин развил бурную деятельность по коллективной приватизации соляной шахты. Не успели односельчане опомниться, вникнуть в происходящее, как им на руки были выданы красиво оформленные сертификаты непонятного назначения, а шахта оказалась закрытой. Местная соль из магазинов исчезла, зато появилась заграничная — дешевая, в красивой удобной упаковке, но радости по этому поводу было мало. Многие люди остались без работы и, соответственно, без денег даже на соль.

«Не беда!» — сказал им Валентин Овечкин, и организовал вырубку дубрав и ельников на заповедных территориях, посулив молодым селянам бешеные деньги за то, чтобы пошли работать на него. Но не дал. Обманул. А лес вырубили, одни пни торчат. Был лесной край — стало плешивое место.

— А еще Валик пообещал построить хорошую дорогу из города в село. Взял за работу деньги от сельсовета. Заасфальтировал сорок метров — деньги закончились, — вспоминала тетя Света. — А про школу помнишь?

— Ага. Он, Саша, крышу школы надумал ремонтировать. Содрал с нас всех последние копейки, своих сказал, добавит. Потом школу закрыли, как и шахту, и проблема ремонта отпала сама собой.

— И денежки тютю…

— Турбазу на озере в аренду взял и обозвал рыбным кооперативом, — продолжил дядя. — Только Валик не рыбу там разводил — её в Зеркальном и так без счета водилось, а бандиты из города стали к нам в Капищево наезжать, пьянствовать и рыбу динамитом глушить. Озеро от местных полностью отгородили, даже искупаться было нельзя.

Сгинул «новый» Овечкин, так же как и появился — неожиданно…

Глава 5

Зеркальное

Таким был заголовок в вырезке из областной газеты за май 199… года. В ней рассказывалось о чрезвычайном происшествии в ночь с 30 апреля на 1 мая. Главный герой заметки — дядя Виталик, давал интервью Ф.В. и делился впечатлениями от увиденного. А видел он вот, что…

В ночь с пятницы на субботу на озере было шумно и весело. Братки, приехавшие отметить по старой памяти день международной солидарности трудящихся, выпили и отправились, кататься на моторной лодке. Дядя в ту ночь не спал, но не по причине шума — к нему деревенские жители успели привыкнуть, а потому что наблюдал с чердака за небом, точнее — за восходом огненно-красного месяца. Как у школьного учителя физики и астрономии, у дяди Виталика имелся собственный телескоп и профессиональный интерес к небесным телам. Вдоволь налюбовавшись ночным светилом, дядя перевел телескоп на озеро. Увидел рассекающую зеркальную гладь озера, лодку, хорошо разглядел двух городских — М. Кедрова и А. Груздева, сидевших в лодке и В. Овечкина, который ею управлял.