Я тебя ненавижу (СИ) - Рахманина Елена. Страница 21
Порой от неосознанного и неконтролируемого страха за нее у меня замирало сердце и сбивалось дыхание. Как Алена может творить такие вещи? Я смотрел на нее и не мог понять, откуда в её маленьком теле столько силы и упорства.
После произошедшего на стоянке, когда у меня срывало крышу от бушующей ревности, а затем её поцелуй окончательно меня добивший, я понял, что мне необходимо держаться от нее подальше. У нее появилась власть надо мной, а этого я не мог допустить.
Никогда не был сумасшедшим ревнивцем, просто потому что не испытывал потребности закрыть от чужих глаз женщину. Не хочет быть со мной? Пусть уходит, не держу, не одна, так другая - так я всегда думал и относился. Чаще всего, конечно, мой интерес остывал быстрее.
А сейчас я смотрел на Алену, которая тренировалась в открытом спортивном костюме, открывающим шикарный вид на ноги и её маленькую задницу, понимая, что превратился в помешанного на девушке собственника.
Стоя в тени, я смерил взглядом зал и нашел того парня, который пялился на неё на парковке. Всё в нем вызывало во мне желание набить ему морду, кулаки так и чесались проехаться по его носу и услышать хруст костей. Моя интуиция всегда была острой и четкой, сейчас я видел не просто парня, у которого девушка вызывает интерес, а человека, поставившего перед собой цель, и этой целью была Алена. Он рассматривал её как мишень в тире, намереваясь попасть в яблочко. Как жаль, что я тогда не устроил ей допрос с пристрастием. Интересно, их что-то связывает?
Понятия не имею, как сам на нее смотрю, к собственному ужасу, скорее, как алтарник на божество.
Алена казалось и не замечала воздыхателей. Она была вся в себе, только она и снаряд. Через боль, через слабость повторяла упражнения раз за разом. Я даже издалека видел, что её топ полностью мокрый, а кожа блестит от пота. Но она не совершала ни одного лишнего движения, даже не вытирала влагу, стекающую по вискам.
Завибрировал телефон, сообщая о входящем звонке.
- Да, резко ответил я.
- Ну и что предлагаешь мне делать в этом Мухосранске? - весело поинтересовался голосок девушки на том конце, не так давно выбравшейся из аналогичного города.
- Меня развлекать. Не нравится идея?
- Что ты, Климчик, - тут я поморщился, услышав такое обращение. Знает же, что терпеть не могу, - ради тебя, я как жена декабриста, готова даже в Тмутаракань, ты же знаешь.
- Людочка, подыграл я ей, пародируя елейный тон, - не ради меня, денег ради. Условия ты знаешь, адрес есть. Жду.
- Выезжаю, - уже по-деловому ответила одна из самых дорогих московских эскортниц.
Мила была не простой проституткой, подобно гейшам или куртизанкам, она была образована, умела себя вести в обществе, поддерживать интеллектуальную беседу, такую девушку было не стыдно вывести в свет. Мила, как переходящее пламя, подтверждающая статус папика, становилась содержанкой более богатого спонсора, порой даже без получения ее согласия, её просто выкупали как товар.
В паспорте Милы стояло имя Людмила, но оно ей казалось слишком простым, словно персонаж из «Любовь и голуби», а ухажеры Милы считали, что она девушка не простая и имя у нее должно быть не простое. И все же она мне нравилась, там, где-то за всей шелухой, под которой она себя прятала, скрывался неплохой человек, которому не повезло родиться в нормальных условиях.
Я чувствовал, что слаб перед Алёной, она отнимала у меня способность ей сопротивляться, быть бесчувственной тварью, какой я считал себя всю сознательную жизнь, мои демоны шептали, что я просто должен её трахнуть, и напряжение, что скапливалось в груди, когда она была рядом или когда мои мысли были заполнены ею, отпустит. Черт бы с мыслями, но эти желания странным образом отражались и на моем физическом состоянии. В груди пекло и болело, так что в пору идти к кардиологу. Я стал зависимым от неё: видеть её хочу постоянно, голос её слышать, запахом её дышать.
С этим надо было прекращать.
И одновременно знал, что она лучшее из того, что происходило в моей жизни, а я, очевидно, худшее в её. Стоило закрыть глаза, как я видел этот её взгляд, полоснувший как лезвие бритвы, оставляя на мне кровоточащие раны. И холодно, и горячо одновременно. Горячо, потому что видел её боль, холодно, потому что она могла с ней справиться, а я не мог.
Добровольно отказаться от неё я тоже был не в силах, и в мою дурную голову пришел извращенный план. Мне казалось, что девчонка сама будет держаться от меня подальше, если поймет, что у меня полно баб, которые по щелчку пальцев готовы ради меня на всё. Пусть я один знаю, что не ради меня, а ради денег, возможностей, которые они могут дать.
Макс и Мила удивленно уставились на меня, когда я сорвался и побежал за Алёной, противореча собственному замыслу, теряя всё свое хваленое хладнокровие, зная, что потом буду до скончания веков слышать издевки в свой адрес от Макса.
- Черт, клянусь, Клим, я был уверен, что у тебя вместо сердца батарейки. Ну знаешь, как у вибраторов. Ты ж кроме желания потрахаться других то и не испытывал никогда.
- Заткнись, Макс. Просто заткнись, - сцедил я сквозь зубы.
Это была паранойя, мысли все время о ней. О коже её, о том как она смотрит на меня, открыто и честно, о её губах, которые на вкус как малина, и которые хотелось сминать поцелуями, о тонких прохладных пальцах, что так трепетно касались моей кожи.
Вечером в клубе Мила что-то делала со мной, а у меня даже не вставал на неё.
Красивая она, конечно, статусная телка, на которую друзья пускают слюни, ну за исключением тех, кто уже её имел. Знает, какую вилку держать, когда подают рыбу, знает, что сказать, когда интересуются мировой политикой. Но эмоций у меня никаких не вызывает. Почти как покупка авто. Первое время ты радуешься новой игрушке, а потом охладеваешь, и хочешь новую.
Мы сидели в убогом ночном клубе, её упругая задница выделывала восьмерки на моем паху, длинные черные ногти царапали кожу под рубашкой, слушая белым шумом те непристойности, что произносили пухлые опытные губы касаясь моего уха, а мне оставалось лишь запивать свою тупость алкоголем. Не испытывая абсолютно ничего кроме омерзения к себе.
Боролся с желанием спихнуть её с колен, бросить всё и пойти к Алене, где бы она сейчас не была. Дома или на базе. Не знаю, что бы я делал. Прощение просил, на коленях ползал, объяснял, что не достоин её? Она это и так знает.
Не заметил, когда Мила замерла и отстранилась.
- Клим, ты вообще живой? У шестидесятилетних уже давно стоит после моих манипуляций.
Снова глотнул обжигающий напиток, не отпускало.
- Трахни уже свою спортсменку и всё пройдет. Или меня трахни, в конце концов.
«Моя спортсменка». Как дурак прокрутил эту мысль в голове и улыбнулся сам себе. «Моя» - что-то сладкое было в этом слове, вкусное. Хотел, чтобы она была моей. И даже не возражал чтобы и она ко мне бы так относилась.
Поймал себя на этих мыслях и понял, что я отравлен каким-то ядом и он проникает с каждым мгновением все дальше и глубже и как избавиться от него, как вытравить из крови не понимаю.
Меня убивала необходимость постоянно заглядывать в телефон, ждать смски или звонка от него. Абсолютно ничего. Тишина.
Неужели он так послушно внял моим словам?
Даже на тренировках я не находила себе место, отвлекалась, думала о нем постоянно. Хотелось сжать голову пальцами от разрывавших её мыслей и предположений. О, Боже, насколько лучше была бы моя жизнь, если бы он никогда в ней не появлялся! Ни аварии, ни травмы, ни душевной боли! Ни-че-го!