Я тебя ненавижу (СИ) - Рахманина Елена. Страница 49
Верю ему безоговорочно, вновь ныряя в темную бездну глаз.
- Я уйду только если ты меня прогонишь, - шепчу едва не плача, потому что от одной этой мысли испытываю страдания. Ведь я отлично понимаю, что не могу без него. Он моя единственная вакцина от смертельно опасной тоски.
Только вот нехорошее предчувствие тенью закрадывается в душу, а может это всего лишь отголосок боли последних месяцев.
Обхватывает мое лицо ладонями, обращая к себе:
- Душу ты мне, Алена, всю вытрясла. Были бы во мне силы от тебя избавиться, поверь, давно так бы и поступил.
Я следую за ним в гостиную, где были оставлены мои вещи и замечаю здесь то, на что не обратила внимание вчера, когда только пришла. Самгин прошел куда-то в другую комнату, и вернулся уже в майке и в джинсах, к этому моменту я тоже успела натянуть свои вещи. Почти все. Трусиков я так и не нашла.
На столе в этой комнате много бутылок из-под алкоголя, но не они меня взволновали. Я увидела белый порошок, размазанной дорожкой оставленный на столе. Смотрю и понимаю, что это не сахар рассыпан так. Поднимаю на Клима испуганные глаза. Не хочу верить, что он употребляет наркотики. Только не это. Я не смогу справиться с человеком, у которого зависимость. Мне хватило матери.
- Клим?
Он подходит ко мне, сжимает мою голову пальцами, заставляя смотреть в свои глаза.
- Алена, это не моё, моих друзей, - он говорит это так, будто слова хочет донести до самого центра сознания, но я не знаю, могу ли верить им.
- Зачем?
- Я не употребляю наркотики, они - да, это их жизнь, не вижу смысла им мешать. Ты мне веришь?
Он не отпускает и не отпустит, пока не услышит от меня нужный ответ. Чувствую эту упертость в нем. Смотрю внимательно в его глаза, силясь вспомнить, казалось ли мне когда-либо его поведение странным, но ничего такого в памяти не всплывает.
Я люблю его всей душой и хочу ему верить. Пока Клим ни разу меня не обманул, значит и сейчас не стоит в нем сомневаться.
- Верю, - киваю я. - Может тебе не стоит с ними больше дружить?
Он целует меня в лоб и прижимает к себе.
- Может и не стоит, - тихо соглашается, несколько отрешенно.
Мы стоим так некоторое время, пока он не начинает чувствовать, что я расслабляюсь. Берет за руку, будто я его подружка из третьего «А», которой он в начале учебного года дергал косички, а теперь носит рюкзак, стирая этим простым жестом всю тревожность из меня.
Остановились, глядя друг на друга в тихом коридоре погруженной в глубокую ночь гостиницы, пока он не заметил, что я украла его бейсболку. Я и сама не поняла, с каких пор страдаю клептоманией, потому что пока он не обратил на нее внимание, я понятие не имела, что захватила ее с собой.
- Это бартер, я потеряла в твоем номере свои трусики, - оправдываюсь, вертя в руках бейсболку, смотря в полное довольства лицо парня.
- Ты их не потеряла, я их себе забрал, - и демонстрирует свои слова, достав мое белье из заднего кармана джинсов. Пока я шокированная, оглядывалась, не видит ли кто-нибудь как он размахивает трусиками как белым флагом капитуляции, но все же возвращает их обратно. Не на меня, а в карман.
На красно-синей бейсболке изображен логотип Питерского хоккейного клуба с тремя большими буквами «СКА».
- Не знала, Самгин, что ты поклонник хоккея, - перевожу я тему, красная как свекла, оттягивая момент расставания.
- С чего ты это взяла?
- Так на твоей бейсболке логотип хоккейной команды, - показываю на буквы.
- Да? – улыбается своей неотразимой улыбкой, от которой у меня слабеют коленки, - я был уверен, что это всего лишь мои инициалы - Самгин Клим Анатольевич.
Меня это смешит, потому что он точно лукавит, где-то в памяти всплывают его фотографии с хоккеистами этой команды. Я надеваю его бейсболку, и смотрю на него из-под её козырька.
- Самгин Клим Анатольевич, я буду надевать твою бейсболку перед каждыми соревнованиями на удачу и мои победы будут только для тебя.
Он ничего не отвечает, просто целует так, что мне становится горячо и сил нет от него оторваться. Перед уходом снова обнимаю, не желая его отпускать. Так хотелось провести с ним всю ночь, но это было невозможно. Я утешала себя лишь тем, что у нас впереди еще много ночей, особенно после того, как закончатся соревнования. Стоит только немного потерпеть.
Кажется, никто не заметил моего отсутствия, а мне оставалось еще пару часов блаженного сна.
Мы стали первыми в командном многоборье, а я принесла России две золотых медали и две серебряных. Тренер был скуп на похвалу, лишь заметил, что я молодец, потому что сумела собраться, став первой на своих коронных снарядах. Я опустила глаза, когда он произносил слова, потому что в моей памяти сразу всплыло, кто и как меня собирал.
Если бы я была смелее, а мое лидерство среди российских гимнасток было бы неоспоримым, то пошла бы ва-банк и открыто, в лицо сказала, что я не тварь дрожащая, а имею право на личную жизнь. Но лучшей я пока не была, у меня есть равные мне по силе и программе конкурентки, я готова была с ними побороться, но не уверена, что без Данилевского у меня что-то получится.
Да, я уставала, да он меня изматывал, порой казалось, просто издевался, настолько его режим тренировок был жестким. Помогали массажисты, холодные, почти ледяные ванны и сон.
Критично рассматривая себя в зеркале, замечала, насколько видно под тонкой белой кожей сечение мышц, венки, проступающие над выделяющимися мышцами пресса. Руки в спокойном состоянии почти походили на обычные девичьи, но стоило напрячь бицепс, создавалось впечатление, что могу участвовать в армреслинге. Ноги тоже не отставали, я была гармонично развита, и перегибов, как порой бывает в моем виде спорта, когда плечи шире бедер, не было. Таисия Андреевна всегда считала, что такое мое женское строение, с фигурой, подобной песочным часам, выгодно отличает меня от многих других гимнасток. Я нравилась судьям и красиво выходила на таблоидах. После того, как в одном популярном спортивном журнале напечатали мою фотографию, на которой меня сняли с распущенными волосами в ореоле бликов солнца, создавшими впечатление, что рыжие пряди горят, меня стали называть не иначе как «огненной девочкой».
Выступая на Чемпионате Европы, я видела плакаты со своим новым прозвищем и пожеланиями побед, слышала бурную реакцию болельщиков во время награждения и получала колоссальный заряд энергии. Боль в мышцах и суставах уже не казалась такой острой, а усталость невыносимой.
Данилевскому тоже нравилось, что я получаю большой отклик у любителей спортивной гимнастики. Я знала, что если удачно выступлю на России, попаду в сборную на Олимпиаду, то мне могут предложить рекламные контракты и возможно, даже удастся купить бабушке желанный дом.
Клим держал меня в неведении о своих планах на мой счет. Когда была возможность в период Чемпионата Европы, я сбегала к нему в номер, и мы просто занимались сексом. У меня не было сил на разговоры, а у него – желания.
Иногда после тяжелого соревновательного дня, когда я была вымотана и опустошена морально, мне просто хотелось находиться с ним рядом, дышать им, и Клим ни на чем не настаивал. Никогда не спала слаще и крепче, чем в его объятиях.
Я настолько распоясалась, что мне даже было все равно, что скажет моя соседка по номеру, хотя она, естественно, заметила мои постоянные ночные вылазки. Но должно быть в этот раз мне крупно повезло, потому что кроме ее любопытных взглядов ко мне ничего не прилетало.