Ученики, учителя (СИ) - Коллектив авторов. Страница 56

Вечером, при повторном выходе на связь, из центра передали, что Гасанову нужно передать найденные документы старшему из оставшихся с ним милиционеров и утром срочно отправить группу вниз. Группа, ушедшая на север, успешно встретилась за перевалом с вышедшими им навстречу людьми. Из-за трудностей повторного перехода через перевал было принято решение о спуске вниз по северному склону хребта.

Ночью Николай спал плохо. Свою комнату он уступил псевдобольному капитану, и теперь, устроившись на кошме у входа в Джорданову комнату, ворочался, обдумывая события последних дней: свою смерть и воскрешение, убийство бессмертного, приход милиционеров и Гасанова, свое отношение к этому человеку. Как бы Джордано не пытался успокоить его по отношению к капитану, от того веяло опасностью, и Николай постоянно чувствовал присутствие его зова. С ощущением учителя все было по-другому: когда Джордано не было рядом в присутствии других людей, появлялось чувство неуверенности. За эти дни Николай понял, что он, прежде заводила любой компании, с трудом находит общий язык с обычными смертными людьми. Он, похоже, стал совершенно другим человеком. И человеком ли?

Николай вздохнул, опять перевернулся. Скачущие в полусне мысли, вдруг высветили обрывок давнего разговора в домике противомалярийной лаборатории, когда Джордано объяснял, что такое регенерация. Только теперь Николай отчетливо понял, что же проделал учитель с ним самим. Понятным стало и Джорданово замечание о чертовщине, происходящей с трупом, и обычные методы разрешения проблем с такими, как Островский: доходяг просто убивают. Николай усмехнулся, осознав, что подумал о себе прежнем в третьем лице.

Он поднялся и сел на кошме. Трое смертных молодых ребят спали. Их мир был прост и понятен. Они и не подозревали о странных особенностях своего командира и хозяев затерянной в горах станции.

«Интересно, зачем он решил остаться? А зачем это нужно Джордано?»

За дверью послышался скрип койки Джордано, через мгновение его дверь бесшумно открылась.

Увидев сидящего Николая, Джордано чуть слышно прошептал:

— Что не спишь? У тебя совесть есть?

Николай пожал плечами.

— Быстро ложись и спать. Чтоб я тебя не слышал!

— Ты чего?

— Ну же!

Николай подчинился.

Джордано подошел к двери Гасанова и проскользнул внутрь. Николай приподнялся, прислушиваясь. Сквозь неплотно прикрытую дверь угадывались голоса. Николай услышал, что Гасанов встал, и ученик стремительно нырнул под одеяло, закрыв глаза.

Сквозь полуопущенные веки видел, как учитель и слегка прихрамывающий капитан прошли к выходу. Уснул он, так и не дождавшись их возвращения.

Поднялись затемно, проводить уходивших вниз милиционеров. Вещмешки и документы были уже упакованы. Люди спешили, рассчитывая к вечеру добраться до обжитых мест. Капитан напоследок что-то долго объяснял старшему группы. Потом еще Джордано показывал по карте наиболее лавиноопасные участки. Температура росла, снег подтаивал. Нужно было быть осторожными.

Бессмертные остались одни.

Почти сразу начали оправдываться нехорошие предчувствия Николая о намерениях капитана и учителя. То, что происходит нечто необычное, Николай понял по странному утверждению Джордано о необходимости достаточного количества мяса для проведения игры. В план на день, как оказалось, входила охота на туров. И Николай впервые увидел в глазах капитана живой огонек вместо привычного холода. Посвящать же ученика в дальнейшее, похоже, никто не собирался. Бессмертные были возбуждены и внутренне к чему-то готовились, правда, это их поведение все-таки не походило на поведение людей, собирающихся сойтись в смертельной схватке.

Предложение такой охоты удивило Николая по двум причинам.

Во-первых, за всю осень и зиму Джордано ни разу не позволил Николаю убить тура, сказав, что сто килограммов мяса за раз — непозволительная роскошь для их компании. Обычно, примерно раз в месяц они охотились на серн, обитавших на скалистом склоне ближайшего леска. При этом Джордано с самого начала запретил убивать половозрелых самок, и, когда в середине зимы, промотавшись почти двое суток по заснеженному лесу, сорвавшись со скалы и обморозившись, Николай подстрелил самку, Джордано вышел из себя. Тогда он впервые орал на ученика: что себе дороже давать в руки оружие людям, у которых вместо головы неизвестно что.

Во-вторых, уже давно, еще с середины осени, когда, закончив строительство и оснащение станции, ушли строители, и учитель понял, что Николай стал достаточно самостоятельным, они с Джордано ходили в горы поодиночке. Идти втроем за одним животным, хоть и на скальный участок, и за туром, на взгляд Николая было совсем не обязательно.

Турье стадо обитало километрах в десяти и метров на пятьсот выше их метеорологической станции на скалистом склоне ущелья, промытого потоком, впадавшим в речку, на берегу которой стояла станция. Расстояние туда было даже ближе, чем до скалы, облюбованной сернами. Но, чтобы туда добраться, нужно было вначале перебраться через этот поток, за всю зиму замерзший лишь на пару недель в самые лютые морозы, а дальше путь шел круто вверх на вершину каньона, глубина которого местами превышала пятьдесят метров. Еще по осени Николай несколько раз поднимался наверх, посмотреть на потрясающую панораму окрестных хребтов и узкой долины, ведущей к перевалу.

Оказалось, что оружие и вещмешки с охотничьим и кое-каким горным снаряжением были приготовлены ночью. Так что, захватив хлеб и остатки окорока, они вышли из дома через полчаса после ухода милиционеров. Рассвет еще только окрасил небо, и горные склоны тонули в сумраке. Неожиданно для Николая Джордано свернул на тропу, ведущую вглубь каньона вдоль левого берега потока. Эта дорога, лишь слегка поднимаясь вверх, шла по не широкому карнизу, прикрытому от снега нависающей скалой, и выводила к водопаду. Как помнил Николай, осенью там не составляло труда перебраться на правый берег, но дальше пути не было: вверх поднималась отвесная семидесятиметровая скала.

Карниз был почти чист от снега и льда, начавшийся поход напоминал легкую прогулку. К водопаду они подошли, когда лучи солнца, поднявшегося из-за гор, осветили узкий каньон ущелья. Резкие голубые тени легли на склоны. Над заводью, покрытой легким туманом, поток падающей воды рождал холодные радуги. Вокруг заводи выросли огромные в человеческий рост наледи, а противоположная стена метров на десять была сплошь покрыта льдом.

Они остановились и долго стояли, глядя на фантастическую картину из переливов радуг и бриллиантового сияния льда.

— Да… — протянул капитан. — И ты предлагаешь лезть здесь?

Джордано некоторое время молчал, рассматривая обледеневшую скалу:

— Черт! Я и не думал, что стена так обмерзнет.

— Ладно, раз привел — первым полезешь!

Николай молчал. Он с трудом представлял, как по этой стене можно было бы взбираться даже безо всякого льда, хотя еще осенью Джордано показал ему элементарные приемы скалолазания. Да и потом вначале зимы, когда они монтировали дополнительную мачту для радиопередатчика чуть ниже по течению реки, пришлось достаточно полазить по скальным выступам, закрепляя растяжки мачты. Но там не было такой высоты, да и склон не был как здесь сплошной стеной.

На правый берег перебрались без приключений — над потоком, как обычно, образовался прочный снежный купол. Сбросив вещмешки и ружья, Джордано и капитан долго рассматривали стену в бинокль, прикидывая путь.