Хрупкий мир (СИ) - Котов Сергей. Страница 37
Я сразу понял, о ком она говорила. Я ведь всё ещё был в режиме. Просчитать факты и вероятности труда не составило. Вот только для того, чтобы понять, в какой этической ловушке я оказался, потребовалась целая минута.
Гайа всё это время терпеливо ждала. Кай и Таис осматривались в пещере. Я же усилием воли вышел из режима.
Чтобы принять такое решение, нужно было испытывать обычные эмоции, человеческие. Не приглушённые супер-способностями к вычислению.
Эти люди напали на меня спящего. За гранью прощения поступок, да? Если думать в одной плоскости, если занимать позицию навсегда обиженной жертвы.
С другой стороны — они выполняли свой долг. Были верны присяге. Для них, вероятно, я был особо опасным террористом, получившим доступ к оружию исключительной мощности.
Но я победил. Согласно морали того же Марса, я имел полное право распоряжаться их жизнями. И пожертвовать ими, если того требуют обстоятельства.
А они требуют?
Пожалуй, да. Я ведь получил отчёт об обнаружении их останков. И после этого догадался, как на самом деле работает временной тюрвинг. Если я их спасу, логично, что никаких костей никто не обнаружит. Что произойдёт после этого? Я останусь в будущем? На борту, с Алисой? Подчинюсь тюрвингу Чжана?..
Но это всё теоретические выкладки, пока я помню тот отчёт.
Значит, решение мной уже принято? Они уже погибли? И не имеет никакого значения, что именно в данный момент нескольких голых мужиков будут рвать на части дикие доисторические звери…
У меня довольно богатое воображение. И картина, которая предстала перед глазами, была невыносима. Я сам до конца не знаю почему. Они ведь убийцы! Профессионалы! Они хотели убить меня! Почему я не могу просто оставить всё как есть? То есть как было? Ведь имею полное право! И с точки зрения нашей, земной, морали. И как марсианский военный. Что же мешает?
В какой-то момент я понял, что именно.
Эмоции Гайи. То, как она обращалась с другими живыми существами. То, как предложила мне порыбачить, чтобы самому себе добыть пищу.
Если отбросить все нюансы и моменты, в сухом остатке мне было неприятно, что разумный гриб может быть более человечным чем я.
«Ты смогла бы имитировать их останки? — спросил я беззвучно, — чтобы кости окаменели со временем? Чтобы на них были следы зубов?»
«Да, конечно, могу», — тепло, облегчение, радость; только теперь я почувствовал, что в настороженном молчании Гайи был страх. Она боялась моего решения. И вот теперь уже испугался я — когда подумал, что могло бы произойти, рассуди я иначе. Если бы не придумал бы способ выйти из ситуации по-человечески. Вполне можно, я бы лишился самого могущественного союзника, который у меня когда-либо был.
«Спаси их», — попросил я.
«Я смогу держать хищников на расстоянии, — ответила Гайя, — но тебе придётся их переместить сюда. Пришельцы их засекут. Они сейчас настороже. На ваши поиски брошены огромные силы, что не удивительно: администрация планеты хочет зачистить поле перед финалом операции, чтобы избежать любых возможных накладок».
«Финалом операции?» — насторожился я.
«И это вторая новость, — Гайа могла бы вздохнуть, если бы у неё были лёгкие, — корабль, который они собираются использовать для уничтожении планеты, уже прибыл в систему. Он очень скоро будет в боевом положении, в полной готовности к применению».
«Где наш челнок? Удалось выяснить? — спросил я. — На борту есть кое-какое оружие».
«Ваш челнок на орбите. И его собираются погрузить на прибывающий корабль, насколько мне удалось понять. Их очень заинтересовала технология стазиса».
«Плохо дело», — заметил я.
«Ваше оружие было бы бесполезно, — заметила Гайа, — даже я ничего не смогу сделать. Накопленной энергии не хватит».
«Значит, нужен другой план», — ответил я.
«Мои возможности по сопротивлению исчерпаны, — грусть, тоска, печаль, — но я рада, что нам удалось встретиться. Я не одинока. Я постараюсь спасти свои споры, и когда-нибудь они достигнут другой звезды…»
«Есть и другие варианты, — заметил я, — сдаваться рано».
«Что ты имеешь в виду?» — спросила Гайа.
Вместо ответа я чуть приоткрыл свой разум и показал.
Через секунду пришёл эмоциональный ответ: ужас, восторг и надежда.
«Но сначала давай примем пополнение», — сказал я. После чего улыбнулся и открыл глаза.
— Расскажешь, что происходит? — спросил Кай, заметив, что я открыл глаза.
— Обязательно! — пообещал я, — или, может, Гайа расскажет. Пока меня не будет.
— Гайа? — напарник удивлённо поднял бровь.
— Должен же я был её как-то называть? — улыбнулся я, — ей очень подходит это имя.
На марсианском я использовал имя аналога богини мудрости из их пантеона.
— Да, я умею говорить, Кай, — раздался приятный женский голос.
— По крайней мере, теперь не я самая странная в вашей компании, — заметил Таис, с подозрением глядя на нити мицелия.
— Кай, ты остаёшься за старшего, — продолжал я, — отвечаешь за нашу слоноголовую гостью. Хотя с ней не должно быть проблем: Гайа поможет её допросить. Но это — после того, как я вернусь. И ещё момент. Я вернусь не один. И мне придётся сделать несколько ходок, чтобы притащить всех людей.
— Людей? — Кай замер, недоверчиво глядя на меня.
— Людей, — вздохнул я, — они военные. Спецназ, как мы с тобой. И они пытались меня убить.
— Вижу, ты развлекался по полной, пока мы сидели, — Кай покачал головой.
— Это было давно, — ответил я, — то есть, ещё не было. Не важно. Главное, помни: они могут быть опасны. Держи ухо востро. Если что — проси Гайю о помощи. Но лучше, чтобы они пока что о ней не знали.
Часто люди, оказавшись в экстремальной ситуации, становятся похожими на детей. Ведут себя так же: кто-то капризничает, кто-то плачет, кто-то пытается натворить глупости или проявляет опасное любопытство.
Вот и спецназовцы вели себя аналогичным образом.
Тут надо сказать, что для них «экстремальная ситуация» это не одно и то же, что и для обычных людей. Например, война или боестолкновение — это часть их привычной работы. В тех условиях они ведут себя вполне по-взрослому.
Но сейчас, оказавшись в незнакомом, чужом мире, лишившись малейших материальных признаков цивилизации, они тоже впали в детство: строили какие-то игрушечные баррикады и укрытия из гигантского папоротника, совершенно непродуманные с практической точки зрения. Проявляли неуместное любопытство — кидали камешки в ближайшую глубокую лужу.
Я не знал, кто именно из них стрелял в меня спящего. Тогда они были в балаклавах, закрывающих лица. Но, мне кажется, я догадался: молодой парень, моего возраста и комплекции. Светло-серые глаза. Вот по этим-то глазам я всё и понял.
Это был первобытный момент. Хищник понял, что добыча ему не по зубам. Что он встретил более страшного хищника, чем он сам.
Парень испугался, сильно. Я понял это по зрачкам, в режиме это не трудно. Но он продолжал упрямо смотреть мне в глаза, стараясь спрятать подлинные чувства. Показывая, что готов сражаться за свою жизнь.
Мне это понравилось.
Поэтому то, что произошло дальше, было невозможно в первобытном состоянии.
Я улыбнулся своему несостоявшемуся убийце.
— Так, ребята, кто здесь старший? — спросил я, когда подошёл достаточно близко, чтобы можно было спокойно разговаривать.
«Тяжелые» не стали переглядываться между собой. Отличная подготовка! Я рассчитывал, что большая часть рефлекторно посмотрит на командира. Но у этих были очень правильные рефлексы. Внушающие уважение.
— Кто ты такой? — спросил один из них, коренастый брюнет. Он смотрел прямо на меня, обманчиво-расслабленно. Вообще, я не представляю себе, как можно так смотреть на противника, когда ты сам — совершенно голый. Психологическая подготовка на уровне.
— Террорист? Убийца? Психопат? Иностранный шпион? — снова улыбнувшись, ответил я, — просто интересно — что вам сказали про меня? Наверняка был какой-то брифинг, где вам объяснили, почему вы обязательно должны убить беззащитного спящего парня.