Десять тысяч стилей. Книга четвертая (СИ) - Головань Илья. Страница 58

«Да в его рукавах по собаке можно спрятать», — подумал Ливий, а вслух сказал:

— Беру.

— Вот и славненько.

Когда Ливий вышел на улицу, то облегченно выдохнул. Через открытую дверь в торговый дом Волк увидел девушку с первого этажа, которая с сочувствием кивнула. Еще бы, кто, как не она, отлично понимала, как тяжело переносить все эти запахи.

— Уверен? — спросил Мируол. — Ма’ам — штука редкая, но точно тебе нужно? Ты же знаешь, что это, да?

— Знаю, — ответил Ливий. — Не думал, что найду что-то из южной алхимии здесь. Лучшая находка для того, чтобы подготовиться к следующему бою.

Для Волка подготовили комнату. Кузнец Сильнара переделал одно из помещений «Альмалекса», закрыв все дыры и оставив для вентиляции всего одно отверстие. Все ради того, чтобы не терять Ма’ам впустую.

Из чего делают Ма’ам? Пожалуй, жителям Централа это не было известно. Ма’ам — импортное благовоние, привозят его с южной части континента, а сам рецепт передается из поколения в поколения среди небольшой группы мастеров. Поэтому он так ценится среди идущих по пути боевых искусств.

Ма’ам увеличивает эффект от медитации, вводя человека еще глубже внутрь себя. Говорят, что слабые духом от такого уходят в бесконечную медитацию — они не могут отыскать дорогу в реальный мир и остаются в забытье до самой смерти от истощения.

— Выведем из медитации, если не сможешь, — сказал Грисп.

— Спасибо, — ответил Ливий и вошел в комнату. Вслед за ним закрылась дверь.

Ради дополнительной герметичности Грисп установил несколько заклинаний. Одно из них открывало и закрывало отверстие для вентиляции, дозируя порции чистого воздуха.

— Сам бы я так не смог. Сколько было бы потерь? Процентов двадцать? — пробормотал Ливий, принимая позу для медитации.

Зажженная свеча Ма’ама заволокла своим тяжелым ароматом всю комнату. Пусть Ливий и поджег свечу, она не горела, а только медленно плавилась. Можно было не волноваться, что свеча упадет и подожжет комнату: безопасность в долгих медитациях многое значила для идущих.

Настало время погружаться внутрь себя. Сначала Божественная медитация: Ливий осмотрелся в своем мире и уселся недалеко от грушевого дерева. Закрыв глаза, Волк абстрагировался даже от мира Божественной медитации, во всю вкушая атмосферу полного спокойствия.

План Ливия был прост. Развитие с Дыханием Бога шло очень быстро, но из-за дополнительного отборочного тура и небольших промежутков между боями Волк не мог снова вплотную заняться медитациями. А еще был предел тела — только недавно Ливий добрался до него снова.

Теперь все располагало к тому, чтобы погрузиться в себя на все две недели. Ма’ам же увеличивал эффективность медитации вдвое, а то и втрое. Найти такое средство — настоящий переломный момент для развития Ливия. И для этого чемпионата — по крайней мере, Волку хотелось в это верить.

Ощущения и правда были…глубокими. Божественная медитация — это пик, это вершина искусства медитации, попасть куда-то глубже — просто невозможно. Но Ливий был обычным учеником Сильнара на уровне Зарницы, он не мог использовать всю глубину Божественной медитации из-за ограничений своего разума. Ма’ам убрал некоторые ограничения и расширил возможности.

Выйти из этого состояния оказалось непросто. Сознание Ливия будто раскололось на части, пришлось «собирать» себя по кусочкам. Через какое-то время — минуту или вечность — Волк закончил это и с облегчением открыл глаза.

— Это было сильно, — сказал он.

Озеро. Теперь в нем действительно можно было лежать не как в большой ванне, а как в очень большой ванне. Метра два в длину, в ширину столько же, да и глубина приличная — полтора метра точно было.

А еще из озера ручей продолжал куда-то течь: назвать его рекой было как-то слишком громко. Вода бежала по поляне, пока не попадала к границе тьмы — она, к слову, сильно отодвинулась, теперь мир Божественной медитации был гораздо больше.

Грушевое дерево стало выше, а крона — раскидистей. Казалось, будто прошло года два, за которые и дерево, и окружающая местность сильно изменились.

И небо. Там была не синева, которую Ливий видел раньше, а полотно ночи. Не только темнота: Волк видел звезды, правда, совсем немного.

— Выглядят знакомо. Неужели такие же, как в реальном мире?

Когда Ливий вновь опустил голову, то заметил то, что так давно хотел увидеть.

На грушевом дереве висела плод.

Когда Ливий в последний раз смотрел на грушу, фрукт был еще зеленым. Теперь же он выглядел вполне съедобным. Еле-еле уняв радость, Ливий встал и подошел к дереву, чтобы сорвать грушу.

— Всего одна, — сказал Волк, заглядывая под крону. Грушевое дерево в Божественной медитации щедрым урожаем похвастать не могло: всего один плод, да и тот — самый обычный. Ливий думал, что груша окажется золотой или будет переливаться всеми цветами радуги, но нет — фрукт как фрукт, за свою жизнь Волк съел таких не один десяток.

— Ладно, попробуем. Я впервые буду что-то есть в этом мире, — сказал Ливий, откусил кусочек груши, задумчиво пережевал и глотнул.

— Груша. Обычная груша, — сказал он.

Фрукт оказался сочным и сладким, но тем ни менее ничего необычного Ливий не заметил. За несколько секунд Волк управился с грушей и запил водой из родника.

— Нужно посмотреть на эффект в реальном мире, — сказал он. С водой было так же: здесь, в Божественной медитации — обычное питье, там — сильное стимулирующее средство.

— Ай.

Тело сильно затекло, Ливий встал и привел себя в норму ярью. Тяжелый аромат Ма’ама почти улетучился, это значило, что времени прошло прилично. Ливий не знал, сколько именно, но перед чемпионатом его бы все равно привели в чувство.

— Потрясающе.

Медитация со свечой Ма’ама здорово развила Тело Драконида. Ливий мысленно оценил свои возможности и вынес вердикт:

— Позднее Тело Драконида.

Мастера делили уровень Тела Драконида на три подэтапа: ранний, развитый и поздний. Ливий совершил скачок и оставалось добраться только до пикового Тела Драконида — состояния, в котором тело уже подобралось к пределам и готово перейти к Телу Виверны, но еще не до конца.

Все это стало возможно благодаря двум составляющим: Дыханию Бога и Ма’аму. Оставалось еще кое-что — груша, которую Ливий съел в Божественной медитации. И ее эффект он тоже отлично чувствовал.

— Ну как, все хорошо? — спросил Грисп, когда Ливий открыл дверь. На комнату были наложены заклинания, поэтому кузнец Сильнара, который и обустроил место для медитации, тут же узнал о том, что ученик вышел.

— Да, отлично, — кивнул Ливий. — Сколько я был в медитации?

— Две недели. Сегодня начнутся бои, — сказал Грисп.

За окном ярко светила луна. «Где-то час ночи, — подумал Ливий. — До начала боев есть еще часов шесть».

— Спасибо за помощь, — поклонился Волк старшему. Грисп не только обустроил комнату, но и следил за состоянием Ливия дистанционно. Сразу после благодарности ученик пошел вниз — Волку очень хотелось испытать то, что дала ему груша.

Во дворе Ливий встал в Стойку Железного древа перед манекеном. Секунда — и кулак впечатывается в сталь манекена, оставляя небольшую вмятину. Ливий отводит руку в сторону, но атака на этом не заканчивается: по манекену пробегают трещины, а через пару секунд он разваливается на части.

Это была сила вибрации.

Это был Громовой удар.

— Довольно просто, если понять принцип, — сказал Ливий. Он испытал Громовые удары еще на нескольких манекенах, разваливая их на части вибрационными волнами от атак.

Когда Волк вернулся в реальный мир, он сразу понял, что ему дала груша из Божественной медитации. Разум широко шагнул в сторону мудрости, Ливий преисполнился чистотой и яркостью мышления. Теперь то, на что требовались минуты размышлений, занимало только секунды, а то, на что уходили секунды, теперь в голове Ливия рассчитывалось за мгновения.

Волк смог бы повторить Громовые удары и раньше. Во-первых, он их не раз видел. Во-вторых, Ливий испытал их на своей шкуре. Чтобы повторить технику Школы Полного Разрушения, потребовалось бы потратить час или два времени. После груши и двухнедельной медитации Ливий сделал это моментально.