Змеиный хвост (СИ) - Буше Таис. Страница 44

— Ты меня жалеешь, — обиженно проговорила Финарэль, но обнимать не перестала, а Сошарр прикрыл на секунду глаза, собирая всю свою выдержку, и продолжил:

— Я тебя очень люблю, моя кобра. Но сейчас в тебе говорит усталость от перелета, страх и переживания за наших детей. Постарайся успокоиться, скоро мы будем грузиться в лендеры и наконец-то прибудем на Атлею. Там я договорюсь, чтобы все официальные встречи перенесли на послезавтра, чтобы мы могли увидеться с нашими хвостиками. Поэтому просто сделаем так, — на этих словах Сошарр прижал несколько пальцев к стенке корабля, где транслировался через нанороботы вид на планету атласов, и медленно повел ими вниз, затемняя проекцию, — чтобы ты смогла хоть немного поспать. А я посижу с тобой. Хорошо?

Финарэль кивнула два раза, и сразу была подхвачена на руки. Сошар дополз до кровати и переложил туда свою ношу, а следом лег и сам, сворачивая хвост около ног своей сейше. Он думал, что не сомкнет глаз, но мирно спящая Финарэль усыпила грозного князя.

Но проспать вылет им никто не дал.

Терния обнимала дочь и чувствовала, как в ее ребенке сжата огромная пружина. Ави привычно отмалчивалась и была мила со всеми, но это была ее плоть и кровь, ее родное солнышко, которое она берегла с самого рождения.

В первые месяцы беременности она до дрожи боялась, что возненавидит ребенка, который зародился от насилия. Но чем ближе был срок родов, тем сильнее она любила его. Тем нетерпеливее становилась, желая поскорее встретиться со своим малышом.

При выписке так и сказала: — Это мой малыш.

Графа отцовства оставалась пустой ровно до этого проклятого брачного ритуала. Адон сразу же внес Августу в семейное древо, хотя до этого не признавал.

Терри рассказала о ребенке не иначе, как от огромной, ширившейся с каждым днем, любви к собственному ребенку. Она посчитала, что Адон должен хотя бы знать, что у него есть дочь — прекрасное создание. Но грязь, которую он вылил на Тернию, до сих пор липкими разводами сходила с ее души.

Надо отдать Адону должное — он излечил Терри от наивности, а та в свою очередь, принялась с утроенным рвением воспитывать в дочери наблюдательность, которая выручала и ее саму не раз.

Оттого ничего не укрылось от ее взгляда.

— Покажешь мне свою комнату? — спросила она тихо, чтобы остальные их не расслышали. Семья эс Бунгар вместе с вархскими царями-воинами бурно обсуждала свои дальнейшие планы. Как выяснилось при приземлении жить они будут отдельно от Ави, Лей и Ларисс, что определенно не обрадовало большое семейство.

Ави кинула быстрый взгляд на подруг и взяла маму за руку, чтобы тихонько увести ее.

— Настоящие хоромы, — выдохнула Терния, когда они вошли в отведенную жилую зону для Ави.

— Здесь есть свой кабинет, небольшая гостиная, отдельная ванная комната и спальня. Квартира, а не спальня, — усмехнулась она, но от Терри не укрылась горечь.

— Что случилось, солнышко? — она развернула Ави к себе лицом, заглядывая в желтые глаза дочери.

— Это гостевое крыло, мам, — улыбка будто приклеилась к ее лицу. — Эрсах живет в соседнем.

Терри не нужно было объяснять, что имела в виду ее дочь. Она же несколько лет работала во дворце. Занимала должность при королевском казначее и насмотрелась на знать. Как и на их дома, куда приходилось выезжать по работе. Ее род, хоть и был древним, но к правлению Адона утратил даже намек на состоятельность, поэтому Терния не чуралась никакой работы.

И в Ави воспитывала трудолюбие.

Но здесь царила... праздность. И одиночество.

— Возможно, это временно, дорогая моя. Вы все-таки заключили дипломатический брак и... Дай вам обоим возможность привыкнуть друг к другу.

— Я не жалуюсь, мам. Ты же знаешь.

— Знаю, солнышко. Ты у меня не из капризных, — Терри замолчала, задумавшись о том, что, возможно, Ави была слишком понимающей. Она хотела сказать еще кое о чем, что заметила при отлете с Канисиана, но тут возникла голограмма Кеста. На глазах у трефира-дворецкого была черная повязка — в этом доме явно берегли приватность.

— Вас ждут в гостиной, сейше Сареффа.

Когда Кест исчез, Ави улыбнулась маме и потянула ее за руку.

— Продолжим завтра с утра?

— Конечно, — сжала ее пальцы Терри, но с утра никакого разговора не вышло.

Эрсах спрятал все эмоции, закрылся щитами, забаррикадировался от любого ментального вторжения в этом атлейском аду, который по недоразумению Эйгал называл званым ужином. И ведь этот чертов внутренний протокол не позволял ему предупредить их гостей. Сколько наловят мыслей атты у их союзников, а сколько Мейшу выудит из головы Ави?!

Эрсах сжал челюсти и принялся разглядывать еду на тарелке.

— Думаешь, воскресишь? — голос у Эйгала был до приторности противным. А раньше ведь он такого не замечал. Аттер настолько раздражает его? Или он ревнует?

— Что? — не уловив нить вопроса, спросил Эрсах.

— Говорю, думаешь, воскресишь свою лангусту на тарелке?

Эрсах снова перевел взгляд на свое блюдо и наконец-то понял — красиво уложенная лангуста утопала в зеленом овощном пюре.

— Тебе больше заняться нечем, кроме как отслеживать мои реакции?

— Все свои вопросы я уже обсудил, так что могу побыть заботливом хозяином. К тому же сегодня у нас столько гостей. Нельзя, чтобы стало скучно.

Эрсах даже усмешки не сдержал: Эйгал и веселье — два абсолютно разных состояния вещества. Вернее, у аттера чувство юмора было настолько своеобразное, что Эрсах радовался серьезности заклятого друга.

— Лучше ответь мне, когда ты дашь согласие на мой брачный ритуал. Сегодня Мейшу был невероятно обтекаем и нечитаем, но я его все-таки дожал, и он сказал прямо — аттер не дает свое разрешение. С чего бы, Эйгал?

Глаза друга сузились. Он быстро стрельнул взглядом в сторону, где за столом сидела Ави, а потом просто хмыкнул.

— Ты издеваешься?

— Делаю тебе одолжение, — жестко ответил Эйгал. — Ты же ее не любишь. И будем честны друг с другом, Эрсах, вряд ли полюбишь. Может быть, она найдет здесь свое счастье с другим?

Кроваво-красная пелена опустилась на глаза атта Сареффа. Когда в последний раз он чувствовал такую жажду убивать?! А ведь сейчас он хотел обмотать эту хренову белую косу вокруг шеи Эйгала и затянуть потуже, пока тот не перестанет дышать! Он, что, серьезно говорит ему отпустить Ави?!

— Она моя, — тихо прорычал Эрсах. — Она. Только. Моя.

В глазах Эйгала вспыхнули искры триумфа.

— Я дам свое разрешение, когда Августа сама попросит меня об этом.

Эрсах захлебнулся словами, ругательства застряли в горле, как рыбные косточки. Но их разговор все равно прервали — одна из наложниц Мейшу, склонившись перед аттером, тихо сообщила, что сейше Сареффа в тяжелом состоянии, и господину атту следует немедленно последовать за ней.

Веселость Эйгала как рукой сняло, он кивнул Эрсаху, чтобы тот немедленно покинул стол. Эрсах же, как только двери столовой закрылись за ним, сразу же прикрикнул на девицу, чтобы не мельтешила, а бегом отвела его к Ави.

Но когда он вошел в собственный кабинет во дворце аттера, то замер в проходе, пытаясь понять происходящее.

Ави страстно выгибалась под...

— Теперь вы можете быть уверены в истинных чувствах вашей сейше, мой атт, — голос Мейшу был вкрадчив и сладок, и доносился из дальнего темного угла кабинета. Жрец сидел на подушке, скинутой на пол, и перебирал бусины на браслете, подсматривая за... ними. Эрсах так и не мог понять, как назвать действие, что развернулось перед его глазами.

Ави обнимала его. Она позволяла целовать себя. Позволяла ласкать, выстанывая его имя. Ави хотела его и готова была отдаться.

И Эрсаху было плевать, что все это лишь в голове его сейше, что так умело вынул наружу Мейшу. Она думала о нем. Мечтала... Раз Эрсах пришел в ее фантазиях. Даже его змеиного хвоста Ави не боялась, смело оплетая им себя в своей порочной фантазии.