Касэлона. Особенный рейс (СИ) - Гриб Елена Григорьевна. Страница 5

— Где?

— Вон, в ящике.

На витрине виднелись пакетики ароматизаторов, чей состав доказывал: при их изготовлении не пострадало ни одно растение, не говоря уж о животных.

— Шоколад возьмите, — подсказала излишне скромно одетая хрупкая девушка, рассматривавшая творог («С курагой», «С изюмом», «С молочнокислыми продуктами» — гласили этикетки), — В нем аж пять процентов натурального какао, но и цена, сами понимаете…

Райс поморщился. На Оникс его привели именно сладости, и блестящие обертки навевали неприятные мысли. Они служили напоминанием о том, что нужно проверять нанимателей прежде, чем браться за перевозку их товаров. Ну или начинать деловой разговор с требования аванса и гарантий.

Без мер предосторожности частного предпринимателя любой может кинуть. Например, заявить, что платить нечем, и пусть идио… добрый человек, доставивший одиннадцать тонн кондитерских изделий, либо подает в суд, либо в качестве гонорара забирает полтонны. Сэм вспылил, сгоряча решил действительно судиться и… в трюме «Касэлоны» осталось две тонны сладкой отравы со сроком годности, близким к бесконечности. «Для личного использования», потому что документов на товар у Райса не было.

— Спасибо за совет. — Любезная девушка не сводила с него глаз, и он решил проявить ответную учтивость. — Любите шоколад? Зайдите вечером ко мне на корабль. — Ее тонкие пальцы неохотно сжали визитку. — Думаю, у меня есть то, что вам нужно.

— А цена? — Незнакомка затаила дыхание.

«Проверю расценки в галасети и сброшу половину», — выгода здесь явно не намечалась.

— Договоримся. Иногда я очень сговорчив.

Девушка нахмурилась, но пообещала как-нибудь заглянуть на огонек. Продавец сдавленно хихикнул и подмигнул им, как закадычным приятелям.

«Ну и во что я опять ввязался?» — подумал Сэм, идя к выходу с пустыми руками. Оникс порождал настолько сильную неприязнь, что даже самые невинные события вызывали недоверие.

Солнца повернули к закату. На скутере добавилась надпись: «Козел», поверх нее нагло лежал зеленый волос. Райс ухмыльнулся. Может, в самом деле потратить время и проучить злословную семейку?

Он огляделся, выискивая камеры. Одна, две… Отличные ракурсы, вредитель заснят и в анфас, и в профиль.

На большом экране, расположенном на противоположной стороне улицы, шли местные новости. Яркая картинка привлекла внимание, и Сэм помимо воли присмотрелся к снимкам взорвавшихся кораблей, плававших в вакууме тел, скорбных родственников и траурных венков.

«Поблизости произошла авария?» — он оседлал скутер и чертыхнулся. Новая белая дрянь была не следом маркера, а каким-то клеем, и предсказать, оторвется ли при движении обивка сиденья или треснут штаны, Райс не мог.

Между тем на экран выскочил расфуфыренный политик и, размахивая руками, принялся вещать с энтузиазмом мартышки, дорвавшейся до связки бананов. Читать бегущую строку Сэм не успевал, да, впрочем, она его почти не интересовала. Какой-то новый местный закон, ничего полезного. Вчера о похищении сына министра экологии трубили, сегодня депутаты в главных ролях… Сплошная показуха. А вот флаер, остановившийся у тротуара, настораживал.

— Райс, я готов искренне вам посочувствовать.

Тот самый офицер. Похоже, в этом мелком городишке, что раскинулся у космопорта, без него не обходилось ни единое мало-мальски заметное происшествие — или же ему нравилось преследовать гостей Оникса.

— Незаконную торговлю вы мне не пришьете. — Сэм прокручивал в голове возможные причины того, что полиция никак не хочет оставить его в покое.

— О, не беспокойтесь. Финансами занимается другой отдел. Я к вам с личной просьбой. Уже видели новости?

«Ненавижу этот мир. Как только начинает казаться, что он более-менее сносный, появляется какая-то западня», — разговор не обещал ничего хорошего.

— Что там? Налог на вылет? Штраф за прилет?

Как выяснилось, дела обстояли гораздо хуже. Из-за недавней вспышки некоей эпидемии на туристическом лайнере «Звезда любви», приведшей к гибели команды и аварии судна в окрестностях Оникса-13, власти решили ускорить рассмотрение Закона «Об экипаже пассажирских кораблей». Его приняли полчаса тому назад, в силу он вступает с завтрашнего дня.

— Только не говорите, что…

— Доктор, Райс. Даже если у вас нет лицензии, «Касэлона» относится к пассажирским судам класса Эль. Чтобы покинуть планету, вам необходимо найти техника и врача.

— Что за маразм? Я не вожу пассажиров! Я — единственный обитатель корабля!

— Правительство заботится о вас, — в голосе полицейского таилась усмешка. — А насчет просьбы… Это, скорее, деловое предложение. Зайдем в бар, обсудим?

— Не пью.

— Я и не предлагаю пить. У меня есть решение трети ваших проблем. Уверен, с остальным вы прекрасно справитесь и без моей помощи.

Сэм охотно скоротал бы время за разговором, однако приклеенные к сиденью штаны яснее ясного давали понять: сегодня диалога не получится.

— Так вы с просьбой или с помощью?

— Одно другому не мешает. Скажем так: предлагаю оказать друг другу услугу. С меня — дипломированный врач, пилот с действующей лицензией на перевозку пассажиров и двое этих самых пассажиров, с вас — отлет в ближайшую неделю в направлении системы Ариадны.

— Я — пилот, — проворчал Райс. — Второго мне не нужно.

— Вам нужны деньги, — теперь полицейский и не думал насмехаться. — И качественный растворитель, как я погляжу. Сейчас вернусь. — Он направился в магазин.

Сэм дождался, пока приметная голубая форма скроется за автоматической дверью, и нажал на газ.

Шустрик снова сидел у сломанного утилизатора за углом офисного здания. Как и положено любому порядочному коту, он всем своим видом показывал, что вовсе не хочет тут находиться, но традиции обязывают.

— Лапонька! — Мира, с оглушительным треском расплющивая тапочками выброшенные пластиковые стаканчики, бросилась к нему. — Ты почему убежал? Третий раз за день! То магазин, то парк, теперь здесь прохлаждаешься. Чем тебе дом не угодил?

Если бы кэй-кот мог говорить, он бы сказал, что программе предписано регулярно проявлять животный характер, то бишь вести себя по-дурацки, к тому же опасно для жизни. Увы (или к счастью?) разработчики позволяли ему только мяукать с двадцатью разными эмоциональными оттенками.

— Пойдем, солнышко! — Мира подхватила его на руки и зашипела, когда затупленные коготки прошлись по ее шее. — Не буянь, малыш. Фу, от тебя несет помойкой! Ничего, сейчас выкупаемся и будем как новенькие.

С трудом удерживая щедро ронявшую шерсть семикилограммовую тушу, она выбралась из закоулка и направилась к ближайшей жилой многоэтажке. Мимо промчался какой-то лихач на флаере, обдав волной пыльного воздуха. Мира инстинктивно отшатнулась, потревоженный кэй-кот усилил хватку и выдрал из толстого халата клок пуха.

— Шустрик! — Она возмущенно одернула питомца. — Тварь ты эдакая, глаза мне выцарапаешь! Ну, я тебя…

На противоположной стороне сумеречной улицы притормозил черный автомобиль — настоящий, что называется «ретро», один из пятнадцати раритетов, зарегистрированных на Ониксе-6.

Мира резко умолкла и чуть ли не бегом кинулась к дому.

— Шустрик… — прошептала, отчаянно давя на кнопку вызова лифта. — Все тебе нипочем… Ты мне жизнь испоганил, а теперь мяукаешь, просишь мяса…

Дверь подъезда открылась в тот миг, когда створки лифта почти закрылись. Девушка краем глаза увидела вошедшего, и едва не взвыла. Непроизвольно сжала кэй-кота сильнее обычного, проигнорировала вырванный шаловливой лапкой пучок зеленых волос, забилась в угол…

Кошмар продолжался. Ничего не закончилось! И не закончится, пока она на Ониксе!

«Пап, я думаю, ты прав, — Мира быстро набрала сообщение, не дав себе времени одуматься. — Они не отступятся. Давай в самом деле уедем».

Следующие два часа она провела в прихожей родной квартиры, с замиранием сердца прислушиваясь к стукам и шорохам.

«А все из-за кота», — терзала сознание навязчивая мысль.