Ты моя, Эмилия (СИ) - Лис Алеся. Страница 27

─ Есь, ─ с трудом отрываю дочку от своей юбки и приседаю перед ней на колени, чтобы видеть ее глаза. ─ Если ты скажешь, чтобы я осталась, я останусь. Придумаю что-нибудь, скажусь больной, но никуда не поеду.

Пытливо заглядываю в ее сосредоточенное грустное личико, стараясь прочесть там ответ.

─ Нет, мамуль. Так нужно, ─ обвивает она меня своими ручками и прячет лицо у меня на шее. ─ Просто я уже скучаю. Наперед.

─ Я тоже скучаю наперед, ─ стискиваю ее в объятьях, пока она не начинает попискивать. ─ Вот так сильно!

─ А я вот так, ─ сжимает она своими ручками мою шею. ─ Видишь, еще сильнее!

─ Вижу, ─ в носу начинает подозрительно щипать.

В сердце поселяется смутная тревога. Как же мне не хочется оставлять ее, оставлять их всех. На душе скребут не кошки, нет, а самые что ни на есть настоящие саблезубые тигры. Стараюсь отогнать неприятное предчувствие и вскидываю взгляд на часы на стене.

Герцог за мной должен заехать после ужина, и, когда куранты бьют положенное время, в дверь слышится легкий аккуратный стук, который для меня звучит набатом, отдавая где-то внутри глухой тянущей тоской.

─ Доброго вечера, мастер и мистрис Биггс, ─ переступая порог, кивает Колчестер тете и дяде и замирает, узрев нашу с Есенией живописную композицию.

Отрываю взгляд от гостя и снова смотрю на Сеню.

─ Все, малышка, мне пора идти, ─ шепчу я ей на ушко и целую круглую, как наливное яблочко, детскую щечку.

Доченька отстраняется, и только сейчас замечает герцога.

─ Здравствуйте, ─ чуть хмурится она и делает книксен. ─ Вы маму забрать пришли?

В глазах Дориана обычная сдержанность и отстраненность сменяется замешательством и, я бы даже сказала, легким испугом. Видно что с детьми мало дело имел и не привычен к их непосредственности.

─ Мы просто уедем на несколько дней и скоро вернемся, ─ чуть откашлявшись, отвечает он.

─ Обещаешь? ─ смотрит исподлобья Есения.

─ Слово герцога, ─ прижимает ладонь к груди мужчина.

Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться. До чего же забавно они смотрятся вдвоем. Этот их разговор просто непередаваем. Как жаль, что нельзя его запечатлеть.

─ Тогда ладно, ─ вздыхает дочурка. ─ Она сейчас тебе нужней, чем мне.

Глаза герцога становятся совсем уж огромными. А я не выдержав, прыскаю.

Затем по очереди еще раз со всеми обнимаюсь, и мы выходим за порог.

Герцог помогает мне сесть в уже привычную карету, и она мягко трогается, плавно покачиваясь, словно мы плывем по волнам, а не едем по брусчатой мостовой.

─ Вы когда-нибудь путешествовали порталом? ─ интересуется его светлость, буравя меня сосредоточенным взглядом.

─ Нет, ─ качаю головой. Собственно этот самый портал меня как раз очень и очень пугает, но сказать об этом Колчестеру не решаюсь, лишь нервно мну в руках ридикюль.

─ Впервые это может быть весьма неприятно, ─ хмурится Дориан и достает что-то из внутреннего кармана пиджака.

─ Выпейте! ─ протягивает мне плоскую прозрачную бутылочку, с плещущейся внутри светло-зеленой жидкостью.

─ Что это? ─ недоверчиво хмурюсь. Споить меня решил его светлость?

─ Обычная мятная настойка. Помогает от тошноты при переходе, ─ хмыкает герцог и пихает мне в руки сосуд с заветной жидкостью.

Ох, меня еще и тошнить должно?! Просто прелесть!

Чуть поколебавшись, прихлебываю из горлышка кисло-сладкий освежающий напиток и отдаю тару Колчестеру. Ничего так, вкусненько. Но, кажется, мы уже приехали.

Карета останавливается возле небольшого кирпичного здания, в котором я узнаю отделение местного телеграфа. Принцип действия этого самого телеграфа слегка похож на земной, но, все же, беря во внимание особенности этого мира, имеет некоторые отличия. Как мне объяснил Амадеус, сигнал от одного аппарата к другому, предается не с помощью электричества, местные вообще не знают что это, и даже не посредством световых сигналов, как у нас первые оптические, а магической энергией. Он похож на маленький телепорт в виде небольшой коробочки, которым отправляют срочные письма и новости. Телепорты вещь достаточно энергоемкая, дорогая и используемая в исключительных случаях, как для связи, так и для перемещений. В целом стараются письма передавать почтовыми каретами, через моря и океаны кораблями, а путешествовать гужевым транспортом либо верхом.

Колчестер помогает мне выбраться из экипажа и вручает сопровождающему нас лакею мой скромный саквояж. Сам же его светлость, кажется, вообще путешествует налегке, по крайней мере, я никакого багажа у него не заметила.

В здании светло и просторно, и пахнет как у нас на почте. Я помню, когда была маленькой девочкой, мы с мамой часто заходили туда письма родным отправить в другую страну, коммуналку оплатить или позвонить заграницу. Меня всегда зачаровывала атмосфера дома связи. Серьезные тети за стеклом, которые время от времени оглашали: «Вторая кабина свободна», прозрачные перегородки, трели звонков. Мне казалось, будто работающие там люди знали некую тайну, секрет волшебства. Да и все тамошнее действие казалось настоящим волшебством. Разве нет? Стоишь тут, в Украине, в тесной кабинке, а из трубки звучит голос любимого дяди из загадочного и далекого Санкт-Петербурга. И ты подпрыгиваешь на носочках, стараясь уловить хоть каплю этого голоса, сквозь помехи и трескот, просишь тоже поговорить, прикоснутся к чарам, шепчешь в дырочки на трубке, как скучаешь и ждешь, а в ответ слышишь, что они скучают не меньше и приедут летом ─ и дядя, и тетя, и сестренка. Привезут тебе большую куклу, краше которой нет во всем мире, и уж точно в садике ни у кого такой не будет, потому, что она из того самого волшебного Петербурга, который в моем детском восприятии был чем-то похожим на страну Оз из книги, но еще чудеснее, ибо там, помимо настоящих королевских дворцов, есть загадочные белые ночи, и необычные мосты, которые разводятся.

В вестибюле телеграфа людей не много, несколько человек отправляют телеграммы и письма, а парочка ждет своей в очереди на пассажирский портал, сидя на мягких диванчиках в зоне отдыха. Как только мы переступаем порог зала, к нам тут же, поднявшись с одного из этих самых диванчиков, направляется высокая статная женщина в закрытом черном платье и аналогичного цвета капоре.

─ Доброго вечера, ваша светлость! ─ здоровается она и протягивает герцогу руку для церемониального поцелуя. ─ Большая честь для меня, оказаться вам полезной. А это, как я понимаю, и есть моя подопечная?

Женщина кидает на меня колючий взгляд и слегка с презрением косится на мой небольшой саквояж. По выражению ее лица понимаю, что приличные леди должны брать с собой в разы больше вещей.

─ Да, вы совершенно правы, ─ кивает Дориан. ─ Это мисс Эмилия Ливитт, весьма искусный медик. Мне некоторое время будут необходимы ее услуги после недавнего происшествия в Холдей.

─ Здравствуйте, ─ приседаю я в книксене и удостаиваюсь еще одного колючего взгляда.

─ Леди Гортензия Савидж, графиня де Сан, ─ слегка наклоняет голову женщина, нахмурив черные брови.

Вот сразу вижу, что я ей не понравилась. Ее темные, как бусины глаза прожигают меня насквозь. Нахохлившись и во всем черном, графиня напоминает большую ворону. Это сравнение меня чуть-чуть веселит, и я вполне искренне улыбаюсь в ответ на ее мрачные взгляды.

Пока мы знакомимся и фальшиво любезничаем, подходит наша очередь на перемещение. Нас приглашают в отдельную небольшую комнату, где собственно и находится сам портал. Выглядит он как красивая, деревянная с резными узорами дверь, в косяке которой с правой стороны видна небольшая, длинной в пол-ладони прорезь, как в турникете метро. Колчестер достает из внутреннего кармана три блестящих металлических кругляша и вручает по одному мне и графине. Холодная странная монетка непривычно покалывает ладонь, в другой руке я крепко стискиваю ручку своего чемоданчика, словно черпая уверенность в знакомой вещи.

─ Здравствуйте, ваша светлость! Леди! ─ приветствует нас служащий портала. ─ Я прошу меня извинить, но вам необходимо купить еще один артефакт для багажа, ─ слегка замявшись, говорит он, красноречиво указывая глазами на что-то позади леди Гортензии. Перевожу взгляд туда и хмыкаю от еле сдерживаемого смеха. Теперь понятно, почему она с таким презрением смотрела на мой скромный саквояж. Лакея за нагромождением ее чемоданов не видно вовсе.