Империя. Пандемия (СИ) - Марков-Бабкин Владимир. Страница 22
Поездка на место катастрофы. Я согласился с Сувориным, но еду туда отнюдь не по его рекомендации. Я и так ехал туда. Там – Ольга. И плевать я хотел на любой пиар.
Вот, собственно, и все.
Хотя бы потому, что она моя прабабка. Хотя бы потому.
Стук наших каблуков по лестнице. И вот мы уже выходим из дверей.
‑ Государь, ваш автомобиль.
Абаканович указал на ожидающее меня авто. Но тут я заметил нечто, что заставило меня остановиться. Двое мальчишек играли с собакой.
У меня екнуло сердце. Как говорится, все бы ничего, если не два «но». Первое – там оба моих сына. Официальный сын Георгий и тайный – Михаил. И это ладно, в конце концов, учатся они в одном классе и тут тусуются на каникулах в составе банды Георгия. Но, вот собака…
Это было не просто второе «но». Это событие вселенского масштаба. Огромный и яростный Дик, не признающий никого, кроме Георгия и меня, вдруг позволяет себя щекотать постороннему мальчишке! Представляете злобную ужасную Собаку Баскервилей и играющих с ней мальчишек?
Это было настолько пугающе необычно, что я тут же повернулся и, вместо авто, направился в сторону резвящихся пацанов.
‑ Привет.
Михаил, узрев меня, тут же подорвался на ноги, и, встав по стойке смирно, отрапортовал:
‑ Здравия желаю Ваше Императорское Всесвятейшество и Величие!
Георгий позволил себе более расслабленный подъем, отряхиваясь по мере принятия вертикального положения, и ответил спокойно:
‑ Привет, пап. Ты уезжаешь?
Киваю, задумчиво глядя на виляющую хвостом огромную кавказскую овчарку.
‑ И каким образом твой Дик подпустил Мишу к своей драгоценной персоне?
Георгий пожал плечами.
‑ Подбежал, понюхал и начал лицо лизать.
‑ Вот как? Хм…
Мишка смущенно кивнул, в ответ на мой немой вопрос. Интересные дела сегодня происходят вокруг меня.
‑ А ты не испугался?
Мальчик шмыгнул носом и кивнул.
‑ Очень испугался, Государь. Когда Дик положил мне лапы на плечи, я чуть чувств не лишился. А он меня лизать…
‑ Понятно.
Вот оно как значит. И что это значит? Значит‑значит, это значит… Пес, что, генетическое родство чувствует? Но от него даже Мама шарахалась! Вот и поди знай, что это все значит. Ясно только, что прежде Дик никого к себе не подпускал, кроме меня и Георгия. И в Звездном лицее приходилось его держать отдельно, и сыну приходилось до занятий и после занятий выгуливать своего пса, кормить его и ухаживать за ним. Да, что там говорить – Дик был злобной и ужасной легендой Звездного городка! А тут такой конфуз – лицо лизать…
И тут Георгий меня добил:
‑ Пап, а можно мы сегодня будем кормить твоего Марса?
Я даже запнулся. Потом озадаченно напомнил:
‑ Двое неосторожных дураков были убиты ударом копыта, семеро покалечены и без счета народу укушены. И вы собираетесь к нему подойти? Даже думать об этом забудьте!
‑ Но мы же вчера его кормили!!!
Мишка толкнул тайного брата в бок, и тот тут же запнулся, сообразив, что сболтнул лишнее. Я строго посмотрел на обоих:
‑ Та‑а‑ак… Кормили, значит???
Оба, понурив головы, кивнули.
‑ Интересно. И как же вы его кормили?
Георгий пожал плечами.
‑ Ну, как… Как обычно коня кормят‑то? Яблоками…
‑ Угу. Яблоками, значит… А как вы, голуби, попали в его конюшню‑то? Она же охраняется от таких вот дураков, как вы!
‑ Подумаешь, охраняется! Мы через крышу влезли с соседней конюшни. Там можно пролезть.
Вот так вот. На охраняемый объект. Забавно. Охране пламенный привет я непременно передам.
‑ И что он с вами сделал?
‑ Сначала фыркал, потом успокоился. Яблоки он очень любит.
Яблоки‑то он любит, это верно, но только не подпускал он к себе никого. Даже Машу терпел только в моем присутствии. Да еще старого конюха‑ингуша признавал, который его и нашел на Кавказе. А тут такое…
‑ Так, голуби сизокрылые. Без меня к Марсу не ходить, через крышу не влезать и ждать моего возвращения. Понятно???
Оба синхронно шмыгнули носами и кивнули.
‑ Ну, вот и славно. Ведите себя и впредь хорошо.
Новые кивки. Свежо, как говорится, предание, но верится с трудом. Наградил меня Господь сыновьями…
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. ВОРОБЬЕВЫ ГОРЫ. ШУХОВСКАЯ БАШНЯ. 5 октября 1918 года.
‑ И как нас будут отсюда снимать?
Шухов невесело покачал головой.
‑ Откровенно говоря, ваше благородство, я пока не знаю. И лифт, и лестницы повреждены. Причем и сверху, и снизу. Подобное происшествие не предусмотрено никакими планами.
Галанчикова хмыкнула.
‑ И, как, позвольте вас спросить, милостивый государь, нам бы помогло наличие лестницы наверх? Там же еще хуже, чем здесь.
Создатель башни кивнул.
‑ Да, там хуже. Во всяком случае, там точно холоднее и ветренее. Но там башня сужается и можно, в теории, послать наверх воздушный шар с тросом. Где‑то его могут и поймать, особенно, если шар не один и не идет вдоль центральной оси башни. В нашем же случае, нужно точно попасть шаром прямо в нас. Впрочем, с учетом того, что шахта лестниц находится с подветренной стороны, а сильный ветер будет неизбежно сносить шар на противоположную сторону башни, это пока не видится настолько уж реальным. Да, и облачность, опять же…
‑ Неужели нет никаких веревочных лестниц или чего‑то такого?
‑ Нет. Как вы представляете себе веревочную лестницу в сотню метров длиной? И как спускаться по ней, раскачиваясь на ветру? Разумеется, у нас есть монтажные клети и веревки, но это все не решит нашу проблему, поскольку их длина недостаточна для эвакуации.
‑ А на башне кто‑то еще остался, кроме нас?
Инженер лишь пожал плечами.
‑ В теории, на башне было до сорока монтажников. Но, что там произошло наверху, мне отсюда не видно.
‑ М‑да.
Галанчикова даже крякнула от досады. Да, идея подняться на смотровую площадку башни уже не выглядела столь привлекательно. Тем более что облачность почти сразу опустилась ниже уровня смотровой площадки, не дав им толком ничего рассмотреть. И, спрашивается, что летуньи не видели в небесах? Собственно, что их подняло сюда? Просто лишь любопытство. Такой знаменитый объект, такая стройка, ведь о ней все пишут! Тем более что Ольга Мостовская не видела Москву с высоты птичьего полета, отчего было не сделать приятное подруге?
Да, они действительно сдружились за этот год. Столько всего пережито вместе, сколько вылетов, сколько боев. Ну, а то, что Ольга явно имела какие‑то личные тайны, так у кого их нет? У кого‑то меньше, у кого‑то больше. Вот у Мостовской, их явно «больше». Причем, в личном деле все было ясно и понятно. Погиб муж, полковник Мостовский. За подвиг был пожалован посмертно баронским достоинством, которое и унаследовали Ольга с сыном.
Ничего особо необычного.
Сына Мишу, по Высочайшему повелению, приняли в одно из самых престижных ныне учебных заведений – Звездный лицей, где учатся дети героев, погибших за Отечество. Сама же Ольга, отправилась на фронт, мстить за мужа.
Тоже ничего необычного.
Разве что назначение вдруг звания «зауряд‑прапорщик» было достаточно необычным, для дамы, которая не имела к армии, авиации и вообще технике ни малейшего отношения. И зная порядки в Императорской авиации (да и в армии в целом), это было уже нельзя объяснить простой историей, поскольку офицерские чины и даже звания «зауряд» просто так не раздавали. А значит, есть кто‑то, кто имеет возможность это сделать.
Конечно, поспособствовать вполне мог брат погибшего мужа, граф Александр Мостовский, посол России во Франции, но это, все же, совсем другое ведомство, так что…
И кстати, за очередной подвиг, на этот раз дяди, спасшего, ценой своей жизни, короля Франции и его царственную мать, сын Ольги и получил в наследство французский титул маркиза Ле‑Блосьер, который незамедлительно (что тоже весьма необычно, хотя и объяснимо) был признан Государем Императором.