Диктатура Евы (СИ) - Успенская Ирина. Страница 74

А ей очень хотелось забраться к нему в голову и прочесть мысли. Но таля разума под рукой не было, приходилось строить предположения.

Кабинет триптона находился в том же крыле и удивил Еву своей аскетичностью. Книжные шкафы, стол и жесткий стул. Вся мебель. Ни занавесок на окнах, ни ковра под ногами, ни мягкого кресла для посетителей. Ева без приглашения уселась на единственный стул и, дождавшись, когда граф встанет напротив, произнесла:

— Мне нужна консультация светского характера, граф. Признание бастарда и введение в семью.

Небесно- голубые глаза графа слегка расширились, но больше ничего не выдало его удивления. А Ева про себя опять подумала, что граф чертовски красивый мужчина. Хотя и блондин.

— Речь идет о вашей семье?

— Да, вы все верно поняли, — светски улыбнулась Ева.

— Если отец признает ребенка, то достаточно утверждения отцовства королем и триптой, — сухо ответил граф. — Насколько мне известно, его светлость очень отрицательно относится к незаконнорожденным детям.

— Из-за маркиза Йерка?

Ева вспомнила, что маркиз был как раз незаконнорожденным. Но там во все тяжкие пустилась мамаша, а не отец.

Бальтазар кивнул.

— Что же… бывает, — пожала плечами Ева. — Расскажите мне о процедуре признания.

Граф обошел стол и остановился у шкафа с книгами, достал том в черной обложке с золотым тиснением.

— Свод законов. Здесь есть образец для всех бумаг. Но главное — согласие отца. Остальное формальности.

— А если отец не согласится?

— Тогда король может своим указом признать бастарда одним из наследников. В истории были прецеденты, когда в роду не оставалось ни одного мужчины, кроме незаконнорожденных.

— А если это девочка?

— Тогда ей нужно было родиться принцессой.

Ева намек поняла, но лишь улыбнулась в ответ снисходительно, если граф хотел ее оскорбить, то он просчитался.

— А если я захочу усыновить чужого ребенка?

— Шата Ева, — снисходительность в интонации дала понять Еве, что граф догадался о ком речь. — В вашем случае лучше всего будет взять опеку над девочкой. Как опекун вы можете решать ее судьбу и никто не посмеет слова сказать поперек.

— Мне нравится этот вариант. Какие документы мне следует оформить?

— Герцогине Ридверт не нужно согласовывать это незначительное событие, — тонко улыбнулся граф. — Достаточно заверить бумаги об опекунстве в местной канцелярии. Секретарь вашего супруга знает, что нужно делать. Но…

— Но? — приподняла брови Ева.

— У девочки ведь есть родители?

— Она сирота.

— Это как-то подтверждено документально? Возможно, у нее осталась доля в наследстве?

Еве было все равно есть у Яськи доля от родителей или нет, ей хватит денег, чтобы дать этому ребенку лучшее. Но она пришла из мира, где одна вовремя взятая бумажка могла решить исход судебного дела. Поэтому Ева прислушалась к словам Бальтазара.

— Шата Ева, я мог бы помочь вам в этом вопросе, — Бальтазар обошел стол и встал рядом. — Мне, как дознавателю трипты это не сложно сделать.

— И что вы потребуете взамен? — не купилась Ева на его доброту.

— Вы меня совершенно не знаете, — покачал головой граф. — И не хотите узнать лучше, — добавил с сожалением. — А ведь я могу быть как союзником, так и врагом.

Ева встала и, глядя в голубые глаза, четко произнесла:

— Вам следовало бы определиться граф, на чьей вы стороне. На стороне трипты или на собственной. Потому что если второе, то возможно мы сможем договориться.

— А если на стороне трипты?

— Пока вы не угрожаете мне, я живу с вами в мире.

— Серьезное заявление, шата Ева, — граф смотрел на девушку с интересом. — Не пожалеете?

— Я никогда не делаю опрометчивых заявлений, Бальтазар. И никогда не угрожаю не имея на то основания.

— Знаете, я читал досье на вас. Изучал. Ведь признание брака недействительным серьезный политический шаг. Я опрашивал свидетелей, собирал данные…

— И?.. — Еве стало любопытно.

— И ничего! Ничего из этого не пригодилось, — в сердцах воскликнул дознаватель и рассмеялся. — Вы совершенно другая! И вы очень легко ломаете все мои планы. Я узнаю о семье Яськи и за это вы согласитесь со мной поужинать. Просто поужинать, шата Ева.

— Хорошо, я поужинаю с вами граф, после того как вы привезете нужные документы, — кивнула Ева и быстро вышла из кабинета.

Дознаватель Бальтазар Старов в роли противника ей нравился намного больше, чем граф Старов в роли ухажера.

В лазарете было тихо, зловонно и мрачно. Ева безошибочно определила источник запаха и скривилась.

— Я иногда думаю, может удушить его, чтобы не мучился? — мастер Ульям вошел в палату следом за Евой и сразу же открыл окно. — Надеялся, что Мак очнется, пусть и дурачком, но, к сожалению, я ошибся.

— Думаешь, душа покинула тело?

— И душа и разум.

— А если в него подселить таля? — Ева рассматривала бледного и худого парня лежащего на кровати. Он безучастно смотрел в протолок. — А глаза не пересыхают?

— Удивительно, но он моргает, глотает и испражняется, — мастер Ульям помахал перед лицом своего помощника ладонью. — Реагирует на внешние раздражители, на свет, боль, голод, на все первичные инстинкты. И все.

— Хотите сказать, что физически он вполне здоров?

— Если судить по аппетиту, то меня переживет. Но он забыл, как нужно владеть телом. Если его повернуть на бок он будет лежать пока его не повернут обратно. Мы его иногда сажаем, он сидит в подушках. И может сидеть суткам. Сам же не проявляет никакой инициативы.

— Таль разума выел ему мозг, оставив только инстинкты. — Ева задумалась. — Если найти такого же таля, можно обратить процесс?

— Никогда не слышал чтобы такое было возможно.

— А те люди в кого вселился таль, те кого называют одержимыми, как они себя вели после того как таль покидал их тело?

— Обычно их убивают до того как провести исследования, но когда-то я был в ордене и видел такого одержимого, его держали в специальной клетке и он выглядел точно так как Мак, — целитель кивнул на парня. — Я предлагал герцогу попробовать подселить в него таля. Но шат Ридверт не заинтересовался моим предложением.

— Ему бы хватило сил и умения призвать таля разума? Я читала классификацию и разумники считаются самыми опасными.

Ульям задумался, пожевал верхнюю губу, бросая на Еву настороженные взгляды, но все же сказал:

— Шат Ридверт очень неплохой заклинатель, но, как и большинство из них он немного самоуверен.

Что же это Ева и сама подозревала. Но идея попробовать подселить в тело Мака таля засела в голове занозой и никак не хотела уходить.

— Если бы таль остался в человеческом теле, то это был бы уже другой человек, — проговорил мастер Ульям. — Я долго рассуждал на эту тему и пришел к выводу, что жизнеспособным могло быть только слияние разума носителя и таля. Я читал, что древние заклинатели так умели, они сохраняли ясность ума, но при этом получали силу таля. Но не уверен, что это не сказки.

— Это не сказки, — Ева поняла, что именно хочет Гектор. Он ищет тело, чтобы обрести плоть! — Они называли себя магами и могли очень многое.

— Но нам этого уже никогда не узнать, — Ульям вздохнул.

— Отчего же… — Ева хмыкнула. — Вполне может быть, что вы увидите это в ближайшее время.

Мастер замер, а потом решительно закрыл окно и плотно прикрыл дверь, предварительно выглянув на улицу. Ева с интересом наблюдала за его действиями, она не боялась неожиданностей, с лекарем у них сложились ровные и доверительные отношения. Он был интересным увлекающимся собеседником, готовым к новому, при этом простым и ненавязчивым.

Ульям подошел к ней почти вплотную и так тихо, что пришлось склониться к нему, прошептал:

— Кто вы?

— Почему спрашиваешь?

— То о чем вы рассуждаете, не знают девушки восемнадцати лет. И… я очень хорошо знал Еву Ридверт. С пяти лет наблюдал за ней. Вы же сразу дали понять, что мы незнакомы. Сначала я думал, это какая-то игра… Но, ваша шкатулка убедила меня, что все серьезнее и вы действительно меня не помните.