Заучка на факультете теней (СИ) - Бахтиярова Анна. Страница 33

Когда я закончила, мама взяла меня за подбородок и вынудила посмотреть на нее.

Я вздрогнула. Нет, разочарования на ее лице не было. Только сильная тревога.

— Я никогда не перестану любить тебя, Калиста. Что бы ты ни натворила, — проговорила мама с грустью. — Но не стану лгать, мне горестно, что ты скрывала столь важную часть своей жизни. А еще жаль, что тем юношей оказался сын Сайруса.

Я чуть снова не расплакалась, когда она заговорила о Ллойде. Признаться — это одно, обсуждать личность сокола — совсем другое. Будто кинжал вонзается в сердце.

— Но проблема сейчас не в Веллере-младшем, — продолжила мама. — А в лабиринте. Вы не первые, кому он является в снах. Я знала девушку и юношу, которые, как и вы, встречались в лабиринте в теневом облике. Для них это очень плохо кончилось.

Почудилось, что потолок обрушился на голову.

Как это не первые?!

Лабиринт уже впускал кого-то в снах? Еще одну пару?

— Это кто-то из твоих студентов? — спросила я нервно, а по телу прошла дрожь.

— Нет, — мама покачала головой и болезненно поморщилась. — Это случилось давно. Той девушкой была моя двоюродная сестра.

— Сестра? — изумилась я, ибо прежде мама никогда не упоминала о ее существовании. — Ты мне не рассказывала.

— Потому что это грустные воспоминания. Однако стоило рассказать. Тогда бы ты не скрывала прогулки по лабиринту столько лет. Ее звали Камила. Она была старше на два года и жила с нами. Мать Камилы умерла рано, отец женился, а мачеха… Отношения не сложились, и девочку забрали на воспитание мои родители. Мы росли с ней вместе. Потом делили спальню на факультете. Были очень близки. Рассказывали друг другу секреты. Она знала о твоем… — мама запнулась, вспомнив, как я ненавижу, когда она называла Гленна Корнуэлла моим отцом. — Камила знала, что я подружилась с парнем из семьи цветочных фей и виделась с ним в теневом измерении. Она же поведала мне свою заветную тайну.

— О лабиринте и теневом юноше? — мое сердце билось сильнее с каждым маминым словом.

— Да. Все, как в вашем с Ллойдом случае. Сны, лабиринт, ловушки, невозможность поделиться личными сведениями. Я слушала рассказы Камилы и думала, что это прекрасно — встречи с незнакомцем в загадочном месте. Такое происходит лишь с избранными. Но однажды случилось страшное. Камила не проснулась.

Я снова сделала шаг назад.

— Как не… не… не…

— Не проснулась, — подтвердила мама жестко. — Камила и юноша, в котором она никогда бы не заподозрила спутника из сна. Рой — так его звали — всегда вел себя очень скромно, казался обычным и даже скучным.

Я мимоходом отметила в уме, что это точно не наш случай. С Ллойдом не заскучаешь.

А мама продолжала:

— Их пытались разбудить, лечить. Но они не просыпались. Угасали с каждым днем, пока… Пока все не закончилось.

Мама смягчила жуткую правду. Но от этого она не стала менее страшной, ведь «закончилось» — означало «умерли».

— Никто так и не выяснил, что погубило Камилу и Роя. Мои же рассказы о снах никто не воспринял всерьез. Мало ли что снилось юной студентке. Я сама начала сомневаться, связаны ли сновидения и трагедия. А теперь ты говоришь, что годами посещала тот же лабиринт. Лабиринт, который оказался реальным местом.

— Что же делать? — спросила я горестно.

— Для начала составить карту. Но лучше, чтобы ее нам с лордом-ректором передал Ллойд, а твое участие осталось тайной. Найди способ договориться с мальчишкой. Да-да, я понимаю, что тебе думать о нем тяжело, не то, что общаться. Но за тебя это никто не сделает, Калиста. А действовать необходимо.

Я понимала, что она права. Потому кивнула.

— Я все сделаю, мама. Обещаю. Будет карта. От Ллойда.

Разумеется, сказать было гораздо проще, чем реализовать. Утром я проснулась и осознала, что вряд ли в ближайшее время найду в себе силы заговорить с Ллойдом. Да и как это сделать? Подойти при всех? Это будет событием десятилетия. Сын ректора и фея, общающиеся на глазах толпы. Такое просто невозможно.

Однако, как вскоре выяснилось, я зря так думала. Плевать Ллойд хотел на общественное мнение. Явился в столовую на завтрак и… подсел за столик к нам с Рейной.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила девчонка изумленно.

А я… Я уставилась в тарелку с овсяной кашей, приправленной вишневым джемом. Язык в буквальном смысле прилип к гортани. Слова не вымолвить.

В столовой повисла абсолютная тишина. Сотни взглядов приковались к нам. Удивленных и злых. Поначалу большинство студентов решило, что Ллойд задумал пакость. Но он взял меню и заказал блинчики с творогом, собираясь завтракать, а не делать гадости. И это выглядело безумным, неприличным.

— Веллер! — крикнул кто-то. — Ты ничего не перепутал?

Ллойд сделал пас руками, и над головами студентов пронеслись молнии. Ударились в противоположную стену и под девичий визг рассыпались разноцветными искрами.

— Всем завтракать! — приказал Ллойд. — И не сметь глазеть!

Студенты подчинились, не желая нарываться на неприятности, а Ллойд отрезал кусочек блинчика, прожевал его и проговорил:

— Тебе придется смириться с моим присутствием, дрозд. Я реальность и неотъемлемая часть твоей жизни. Я никуда не денусь.

В ушах загудело от гнева, а из головы напрочь вылетело, что Ллойд сам предоставил отличную возможность поговорить о карте лабиринта для его папеньки и моей матери. Я могла думать только о том, что он — самодовольный мальчишка с раздутым самомнением.

— Иди лесом, Ллойд Веллер! — мой язык легко отклеился от гортани со зла. — Если ты думаешь, что фея запрыгает от радости, что теневой маг счел ее ровней, то глубоко заблуждаешься. И не смей называть меня дрозд.

— Но… Вот, проклятье!

Ллойд едва не взвыл, ибо я вскочила, и тарелка с недоеденной кашей приземлилась ему на грудь. Моими стараниями приземлилась, само собой. Под судорожный вздох толпы студентов.

— Ты ненормальная! — Рейна сумела догнать меня лишь в коридоре.

Я неслась так, будто десять Ллойдов неслись следом. Хотя даже один единственный не рискнул преследовать. Неудобно устраивать забеги, когда с тебя капают каша и джем.

— Не смей его защищать! — велела я, шустро перебирая ногами.

— Могу не защищать, — бросила Рейна сердито. — Но он тебе явно небезразличен, раз так реагируешь.

— Что?!

Я развернулась и глянула столь яростно, что девчонка попятилась.

— Ллойд мне совершенно безразличен, ясно?!

— Ой, убеждай себя, в чем угодно, — Рейна устало махнула рукой. — Но пообщаться с ним все равно придется. Вам нужно кое о чем договориться, не забыла? Маги рискуют стать жертвами лабиринта, пока ты тут едой кидаешься.

Я молчала пристыженная. И правда, я ненормальная. Повела себя, как маленькая девочка, которую обидели другие дети.

— Я поговорю с Ллойдом, — обещала уверенно.

— Интересно как? Второй раз он вряд ли подсядет к нам.

С этим было трудно спорить. Но у меня родился план.

Я не горела желанием его реализовывать, но необходимость понимала. Следовало стиснуть зубы и просто действовать. Раз Ллойд так хочет присутствовать в моей жизни, пусть принимает удар на себя и рассказывает, что годами путешествовал по лабиринту во сне. Один путешествовал. Без меня.

Однако прежде, чем настало время «навестить» Ллойда и решить нашу проблему, пришлось пережить долгий день. Уроки выдались, как никогда, непростые. Заместитель декана Морган вызвал меня к доске и требовал применить теневую магию, доказать, что я не просто так сижу в его классе. В мои планы никакая демонстрация нынче не входила. Я, конечно, сделала вид, что стараюсь, а потом, потупив взгляд, выслушала тираду о своей никчемности. В долгу не осталась, правда. Наколдовала торчащий из стула лорда-заместителя гвоздь. Стоило Моргану сесть, шум поднялся знатный. Меня никто, разумеется, не заподозрил, а урок закончился раньше времени.

Второй заместитель декана Гаретт тоже вспомнил о моем существовании. Слухи о безумстве Ллойда за завтраком (и моем тоже) быстро распространились по факультету. Гаретт решил провести разъяснительную беседу. При всех. Половину занятия рассказывал, что феи для мужчин-теней все равно, что деликатес. Причем, деликатес сомнительный, но нередко притягательный. И если феи думают иначе, они дурочки.