Князь моих запретных снов (СИ) - Штерн Оливия. Страница 30

- Иди, - холодно сказала Габриэль, - только если с Ильсой хоть что-нибудь приключится, ты будешь виноват!

Аделаида прыснула в кулак.

- Это, позвольте, почему же я? – наигранно возмутился Альберт.

- Потому, что ты не отнесся к происшедшему с должной серьезностью, - отрезала Габи и, сложив руки на груди, отвернулась к окну.

- Думаю, что волноваться стоит, если что-то подобное повторится, - совершенно спокойно сказал Альберт, - но осторожность все-таки соблюдать надо. Вы ведь по-прежнему ходите только вдвоем?

Мы с Габриэль кивнули. Аделаида пожала плечами.

- Что? меня это вряд ли коснется. Я говорила вам, что совершенно дубовая по части духа Пробуждения.

…На завтрак мы опоздали. Я покрутила головой в поисках ар Мориша, но его нигде не было, а те его прихлебатели, что сидели вместе, как-то скучали и молчали. Под сердцем неприятно кольнуло, я вспомнила про Геба. Неприятно было думать о нем, вел себя, как дурак, танцуя под дудку ар Мориша, и умер как дурак, отплясывая под ту же дудку, издеваясь над беззащитной девчонкой. Немудрено, что их приятели поутихли, некоторые бросали в мою сторону неприязненные взгляды, но – молча.

А так – ничего не изменилось.

Все так же стояли у стен охранники в черном. Мастер Брист, облаченный в темную мантию, увидел меня и кивнул, ободряюще улыбнулся. Мастер Гвейла Шиниас, в прекрасном платье изумрудного бархата, сидела за столом, у самого края, и попивала кофе. Главы замка и вовсе не было, наверняка он занимался написанием отчета об убитом сноходце.

Утро выдалось солнечное, стекла витражей сверкали – и синим ультрамарином, и сочным гранатом, и ярким яичным желтком. В воздухе витал запах сдобных булок, еще горячих, только-только из печи.

Мы с Габриэль устроились с краю стола, Аделаида отправилась «поболтать вон с той девочкой».

- Ладно, - наконец сказала подруга, - раз ты не переживаешь по поводу цветка, то и я не буду. Хочется верить, что Альберт прав, и что розы подбрасывает не убийца.

Она взяла из плетеной корзинки булочку, присыпанную тмином, и хищно впилась в нее зубами. Надо сказать, дни, проведенные в замке, благотворно сказывались на аппетите Габриэль: теперь она съедала всю порцию, да еще и вечерами канючила на кухне чего-нибудь вкусненького.

- Я все же волнуюсь, - призналась я, - ведь по-прежнему неясно, кто подбросил розу.

- Но, конечно же, у тебя есть по этому поводу соображения? Но ты пока молчишь?

Потянувшись к кружке с киселем из ревеня, я лишь улыбнулась.

- У меня нет соображений, Габи. Ну кому я здесь могу понадобиться?

- Про розу надо бы сказать мастеру Бристу, - шепнула она.

- Не надо, - я поняла, что краснею.

- Ага, все-таки знаешь, кто это мог быть?

- Не знаю…

- Девушки, извольте завтракать, а не шептаться, - Гвейла Шиниас таинственным образом оказалась за нашими спинами, - все уже расходятся на занятия, а вы только-только пришли.

Она прошелестела мимо своим бархатным платьем, прямая, строгая. Ни единой прядки не выбилось из гладкой прически. Габриэль проводила ее неприязненным взглядом.

- Вот уж не знаю, почему она мне не нравится, - прошептала на ухо.

- А мне кажется, она хорошая, - возразила я, а сама подумала, что больше прочих мне пока что не понравилась лекарша, Фелиция.

Наверное, именно поэтому я так и не зашла, чтобы взять сонное снадобье.

А может быть, и по другой причине…

Я вздохнула. Почему он не позвал меня этой ночью? А вдруг… с ним что-нибудь стряслось? Эх, и как узнать, чтоб наверняка?

Кто-то, проходя мимо, неловко толкнул меня в спину, да так, что я едва не свалилась со скамьи – сидела на самом краю.

- Осторожнее! – возмущенно прикрикнула Габриэль, - не на базаре!

Какие-то парни, я даже не разобрала, какие. Да и что поймешь по спинам в одинаковых серых форменных рубашках?

Однако, когда я вновь посмотрела на стол перед собой, что-то изменилось. Прямо на тарелке лежал обрывок бумаги, скатанный в плотный шарик. Я растерянно взяла его, развернула – и все внутри рухнуло в ледяную тьму. Руки затряслись, перед глазами тряхнуло серым полотнищем.

- Ильса? – голос Габриэль как будто издалека.

«Ты сдохнешь, сука», - вот что было там написано.

Как только закончилась практика у Гвейлы Шиниас, и сама она выплыла из аудитории, шелестя длинными юбками, я все же решилась, подошла к Альберту. Хвала Духам, ар Мориш действительно не пришел на занятие, видать, хорошо по нему прошлись розгами – иначе не представляю, как бы я смогла сидеть и спокойно записывать в тетрадь правила привязок, соотнесенных с интенсивностью теплых волн.

- Ты не мог бы проводить меня к мастеру Бристу? – спросила тихо, комкая пальцами жесткий подол платья, - сперва мы отведем Габриэль в нашу комнату, а потом… ну, если тебе не трудно…

И запнулась, глядя в блестящие глаза парня, по выражению которых было совершенно невозможно что-либо понять.

- Ильса, - он бросил молниеносный взгляд в сторону мрачной, словно грозовая туча, Габриэль, - тебе вовсе не нужно краснеть и заикаться, если ты хочешь меня о чем-то попросить. Поверь, я тебе – друг. И если тебе нужно, чтобы кто-то проводил тебя к Бристу, а затем обратно – я это сделаю. Мне не сложно.

Я рассеянно кивнула и невольно нащупала в кармане кулон. Теперь, правда, там лежал и тот злополучный клочок бумаги. Интересно, это ар Мориш настолько меня ненавидит? Или кто-нибудь еще?

- Идемте, - решительно сказал Альберт и взял под мышку тетрадь.

Через полчаса я уже стучалась в рабочий кабинет Орнуса Бриста и, заслышав басовитое «входите», толкнула тяжелую дверь.

…И меня тут же, бережно заворачивая в кокон, обволокло запахами древесины и лака. Неожиданно для кабинета мастера клинков.

Попав в кабинет Орнуса Бриста, я быстро огляделась и поймала себя на том, что улыбаюсь – улыбаюсь вопреки всему, что со мной случилось за последние дни.

Я никогда не бывала здесь раньше – и очень жаль. В этом светлом, с тремя окнами, кабинете все казалось воздушным, словно летящим, сплетенным из тонкой золотистой паутины. Хитрость в том, что все эти завитки, сложные плетения, почти невообразимые изгибы – все это было деревом. Изысканные спинки стульев, такие ажурные, что к ним страшно прикоснуться – деревянные. И кресло-качалка в углу – тоже. И даже накладные панели на стенах с резными орнаментами из древесных крон были выполнены из светлого, почти белого дерева. Единственное, пожалуй, что здесь не было воздушным и как будто выплетенным, так это стол. Вернее, два больших тяжелых стола. К дальнему были прикреплены тиски, самые настоящие, какие я видела в деревне не раз, и там же были разложены светлые доски, и стояли бутылочки с темной жидкостью, вероятно, с лаком. На столе, который стоял ближе к двери – и ко мне, были беспорядочно свалены в кучу книги и свитки.

Сам же хозяин всего этого великолепия, в рубашке с закатанными по локоть рукавами и в брюках стоял у дальнего стола и перебирал какие-то дощечки, рассматривая их на свет. Выглядел он при этом совсем как богатый ремесленник, краснодеревщик – так мирно, так спокойно. И лицо расслаблено, морщины разгладились, на губах мимолетная улыбка. Разом помолодел лет на пять.

- А, Ильса, проходи, - беззаботно сказал он, - бери стул. Я тут немножко занят.

- Как у вас… необычно, - только и сказала я.

Мне уже и не хотелось говорить с наставником о подброшенной записке. Казалось, стоит только завести речь об этом – и светлое очарование этой комнаты мгновенно окажется испорченным, перепачканным чьей-то гнилостной ненавистью.

- Я развлекаю себя, как могу, - с улыбкой ответил мастер, - если бы я не отвлекался на все это, - обвел рукой пространство, - то уже бы повредился рассудком… сноходцам вообще полезно как-то отвлекаться, благо, что позволить себе мы это можем. Да и ты сможешь, не смотри так.

Он наконец отложил свои деревяшки, подошел ко мне, окинул изучающим взглядом, склонил голову к плечу – ну ни дать, ни взять, умудренный жизнью ворон. Только вороны черные, с красивым отливом, а этот… почти весь седой. Лишь глаза темные, молодые.