Истинная для Ворона (СИ) - Адьяр Мирослава. Страница 41

— Если это на самом деле то, что я думаю, то мы оставим Ключ у вас.

Гриб бормочет что-то неразборчивое и раскачивается в своей силовой подвеске, точно собирается радостно станцевать.

— Сделка?

— Сделка, — кивает Фэд. — С условием, что никто больше не получит доступ к этому артефакту.

— Мы гарантируем и сможем изолировать его, чтобы Ключ больше не пел.

— «Не пел»?

— Присаживайтесь, — повторяет гриб свое безэмоциональное предложение, — ваши ноги не выдержат такой долгий разговор.

39. Ворон

— Пожиратели звезд создали пространственные врата, — гудит кулганец, — их корабли были слишком велики для подпространства. Они рвали его.

— А врата позволяли им пройти из одной точки в другую мгновенно, — Бардо игнорирует предложение сесть и теперь упрямо подпирает стену за спиной Ши.

— Верно, — в голосе кулганца скользит нечто, отдаленно напоминающее удовлетворение, будто правильный ответ для него слаще музыки. — Пожиратели не хотели калечить вселенную. Они могли подстроиться под ее законы.

— Как именно работают эти врата?

Флоренс вся обращается в слух, от нетерпения постукивает по полу носками сапог и замирает только под пристальным взглядом Фэда.

— Простите, — бормочет она смущенно и утыкается взглядом в стол.

Магистр выглядит так, будто мысленно приколачивает девчонку к полу, отчего та только сильнее съеживается и втягивает голову в плечи. Кажется даже, что он недоволен своей помощницей не из-за какого-то серьезного промаха, а просто по инерции. И зыркает из вредности и упрямства, а не от злости.

Что между ними творится?

— Не гневайся, Палач, — от этих слов Фэд вздрагивает всем телом, будто его ударили наотмашь. Лицо каменеет, превращаясь в непроницаемую маску, а губы сжимаются в тонкую нить. — Тот, кто ищет знаний ради знаний, — достоин ответа. Тем более вопрос правильный.

Флоренс вскидывает голову и пытается зацепить его взгляд, но Фэд отступает назад, в тень.

Я впервые вижу подобное бегство в его исполнении. Ни насмешливой улыбки, ни лукавого блеска в карих глазах. Только боль и гнев, что окрасил щеки бледным румянцем.

— Две точки пространства и времени сливались в одну, позволяя кораблям прыгать из конца в конец галактики в считаные мгновения. Пожиратели строили врата повсюду, в тысячах систем, но уцелела только часть. И у врат было множество ключей, а один главенствовал над всеми.

— Мастер-ключ?

— Человеческое определение, — кулганец смещается так, чтобы все могли видеть скрытую до этого картину. Я не берусь рассуждать, из чего сделано полотно, но могу сказать точно — картина древняя. Возможно, такая же древняя, как и Великая библиотека. И хоть я всегда был равнодушен к таким вещам, но при одном только взгляде на полотно мне становится холодно, точно кто-то поигрался с системой кондиционирования. — Пожиратели называли его «ликоро юда». Тысячезвездный ключ. Или как иногда зовем его мы…

— …Пронзающий небо, — проговаривает Фэд из своего теневого убежища. В тишине кабинета его голос походит на холодный шелк, скользящий по коже. Тяжело сглотнув, я смотрю на Ши и понимаю, что она чувствует все то же самое.

Зловещий морок, сгущающийся над нашими головами.

Какое-то смутное, неотвратимое бедствие, что клубится черным облаком, заслоняя собой будущее. И эта непроглядная пелена вот-вот должна накрыть каждого, кто посмел прилететь сюда.

Ворон внутри взволнованно ерзает, не может найти себе места и недовольно каркает, хочет вырваться на волю, но я не даю.

— Верно, — кулганец ничего не замечает и довольно раскачивается в своей силовой подвеске. — Он один открывает все существующие двери. Он — регалия давно ушедшего правителя Пожирателей. Была ли она утеряна? Или король оставил ее здесь сам? Неизвестно. Мы не знаем всех ответов.

— Камкери встретили нас на пути к библиотеке, — голос Ши звенит от напряжения. Тонкие пальцы сцеплены в замок и лежат на гладкой поверхности стола. Внешнее спокойствие — наносная шелуха, не более. Я вижу, чувствую всем телом, как тяжело Колючке сдерживать нервную дрожь. — Но не напали.

— Ключ почувствовали, — качает шляпкой кулганец, — он хрупкий, сломается легко. Камкери нуждаются в Ключе, жаждут его заполучить.

— Этого допускать нельзя! — взволнованно восклицает Флоренс. — Очевидно же, зачем он им! Хотят добраться до всех тех планет, что еще не тронуты их заразой.

Девчонка стискивает зубы и смотрит на артефакт с такой ненавистью, что Ключ должен загореться на месте.

— Не по своей воле камкери потрошат другие миры.

В комнате повисает вязкая тишина. Флоренс открывает рот и тотчас его захлопывает, не в силах подобрать нужных слов. У всех на языке вертится очевидный вопрос.

Он неоновыми буквами проступает в воздухе, вгрызается в сознание, жужжит в висках.

— Болезнь помутила сознание камкери, — кулганец чуть наклоняется вперед и прикрывает глаза, будто пытается выразить сожаление, т мы еще помним. Мы знаем, какими они были до того, как «бич» исковеркал их тела и рассудок. Изобретатели и исследователи, любопытные дети. Невыразимая потеря для вселенной. Болезнь лишила их многого, но, что страшнее всего, — она сделала камкери уязвимыми. Кто-то дал им первый ключ от врат на их планете. И знания, куда идти дальше.

— «Кто-то»? — переспрашивает Бардо. — Камкери всегда нападали на людей без поддержки. Своими силами.

— Чужое влияние очевидно. Камкери с радостью делились своими знаниями, но никогда не упоминали о ключе. Врата были не активны вплоть до полного уничтожения Абракша — их материнской планеты — болезнью, а к тому моменту разум камкери уже был исковеркан безумием. Ключ им в руки вложил кто-то другой. Третья сила.

— И вы не знаете, кто это.

— Не знаем. Но знаем, зачем оно посылает камкери в другие миры.

Фэд отлепляется от стены и шагает вперед, встречается взглядом с кулганцем и застывает в привычной позе: со скрещенными на груди руками.

— Зачем же?

— «Бич» не просто заражает планеты. Он их трансформирует в питательную среду. Кто бы ни дал камкери первый ключ, а сделал он это с одной целью, — кулганец чуть-чуть поднимается в своей подвеске, и его глаза оказываются на одном уровне с глазами магистра. — Чтобы питаться.

40. Шиповник

Я погружаюсь в вязкий кисель. Перед глазами всплывают картины родного дома, куда я никогда не смогу вернуться. Уничтоженного прошлого, где теперь нет ничего, кроме красноватой пухлой массы. «Бич» не оставляет после себя ничего, кроме губки из тел.

Страшно даже не то, что камкери расползаются как тараканы, разносят неведомую заразу и уничтожают все на своем пути. Так или иначе, а многие поступают так же: когда захватывают новые территории — нуждаются в пище, минералах, оружии и власти.

Любую расу можно уничтожить. Найти гнездо и вырвать корень проблемы.

Что останется от Заграйта, если вырвать с корнем Совет?

Сколько систем сгинут в неизвестности, когда единственный объединявший их узел поглотит хаос?

Рано или поздно «гнездо» камкери найдут и уничтожат, ведь безумие однажды должно подвести, сбить их с пути и привести к краху.

Куда сложнее сражаться с врагом, что остается в тени: незримый и безмолвный. С призраком, который дает указания, открывает пути и поддерживает жажду уничтожать.

Что можно пообещать безумному народу в обмен на его помощь?

Власть? Исцеление? Новый дом?

Всю галактику? Или, возможно, неприкосновенность?

Или, может быть, и не было никаких обещаний. Неведомый враг и стал причиной, по которой великий народ исследователей превратился в свору бешеных падальщиков, готовых рвать на куски звезды и осквернять целые системы.

И как давно это чудовище — или чудовища — ждал?

Сколько он готовился к тому, чтобы начать кровавую жатву ради пропитания?

Кулганец еще что-то говорит, но я почти не различаю слова. Клубок вопросов нарастает, как снежный ком, я нуждаюсь в дополнительных объяснениях, в целостной картине.