Истинная для Ворона (СИ) - Адьяр Мирослава. Страница 78

Я не мог их сравнивать. Давняя, присыпанная пылью любовь к подруге детства, светлая, полная затаенных надежд и горечи от осознания, что выбрали не меня, ничем не походила на болезненное, колючее беспокойство, поселившееся в груди с исчезновением Флоренс. И оно стало только отчетливее теперь, когда Канарейка была под боком.

Вдруг не успеем выбраться? Вдруг яд в ее крови убьет девчонку раньше?

Я совершенно беспомощен, не могу облегчить ее боль!

— Держись за меня крепче, — подхватив Флоренс на руки, я поспешил за енотом и птицей, терпеливо дожидавшимся нас за изгибом коридора.

Минуты тянулись бесконечно долго, а дороге не было конца, и когда я уже отчаялся выбраться из этого безумного хитросплетения узких проходов и туннелей с низкими потолками, как впереди забрезжил тусклый свет.

Прижав палец к наушнику-капельке, я попытался связаться с капитаном:

— Бардо, ты меня слышишь?!

— Как сквозь толщу воды.

— Ты можешь отследить, где мы находимся?

Капитан несколько секунд переговаривался с кораблем, а потом ответил мне:

— «Цикута» вас видит, мы всего в десяти минутах лета.

— Заберите нас отсюда. Флоренс без сознания, пусть Герант подготовит капсулу регенерации. Я не смогу отбиться, если птицы навалятся стаей.

— Уже летим.

Прижимая Канарейку к груди, я шептал слова утешения, которых она уже не слышала:

— Мы скоро будем в безопасности. Ты только потерпи немного, Птица, скоро все закончится, я тебе обещаю.

Выход встретил нас светом и сухим воздухом, туннель выводил на свободное пространство, в сотне ярдов от первого ряда домов. Ветер бросил в лицо колкую пыль и песок, а над головой замелькали знакомые тени.

Оставаться на открытом месте — самоубийство. Так что я решил вернуться под защиту каменного свода и дождаться Бардо.

Прислонившись спиной к стене, я на секунду прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями, но все они крутились только вокруг спасения Флоренс. Только после того, как я буду уверен, что с Птицей все в порядке и яд уничтожен, я смогу мыслить трезво.

— Магистр…

— Тебе опять плохо? Отпустить?

— Нет, я просто… хотела убедиться, что вы еще здесь.

Девчонка прижалась ко мне изо всех сил и уткнулась носом в основание шеи.

— Я никуда бы не делся.

Канарейка глубоко вдохнула, тонкие пальцы прошлись по воротнику куртки, и от каждого такого прикосновения, наверняка неосознанного, меня прошибало током.

— Простите, я…

— Не говори ничего. Ты только зря тратишь силы.

— Вы потом можете снова ввести эти свои правила и запреты, — пробормотала Флоренс, — я обещаю слушаться. Обещаю не подходить к вам ближе, чем на два шага, честное слово, а сейчас просто обнимите меня, пожалуйста.

В горле встал противный, кислый комок.

Она будто проговаривала последнее желание перед смертью, и слушать ее тихий голос было…

Невыносимо.

— Пожалуйста…

Почему-то я не мог отказать. Прижал плотнее к груди, погладил спутанные волосы, уткнулся носом в макушку. Вся эта ситуация выглядела настолько безвыходной, что я даже потерял дар речи — не мог выдавить из себя ни слова. Я тонул в черном море и никак не мог подняться к поверхности, чтобы глотнуть воздуха. И во всем этом хаосе и мраке только Флоренс оставалась крохотным огоньком надежды — но и он медленно гас, и моих рук было недостаточно, чтобы удержать этот свет.

— Лучше бы ты меня застрелила, — вдруг сказал я. — Ты могла бы стать свободной. Могла бы жить так, как того заслуживаешь.

Флоренс запрокинула голову, поймала мой взгляд; по ее лицу катились крупные слезы, а подбородок мелко подрагивал.

— Может и так, — пролепетала она, а наши губы оказались слишком близко друг к другу. Так близко, что ее жар обволакивал меня. Тонкие пальчики коснулись моей щеки, прошлись по переносице, запоминая каждый изгиб. — Но ни свобода, ни эта жизнь мне не нужны… не нужны без вас, магистр…

Пискнул наушник, заставив меня поморщиться.

— Давай, Фэд, а то местные птички как-то очень уж подозрительно на нас косятся!

Поднимая тучу пыли, «Цикута» опустилась недалеко от пещеры, открыла люк и всем своим видом звала меня к себе.

Когда я посмотрел на Флоренс, она уже отключилась и безвольно обмякла на моих руках.

***

— Ну и какого хрена у вас тут произошло, пока меня не было?

Скрестив руки на груди, я смотрел на Геранта. Он сидел мрачный, как грозовая туча, и вопрос проигнорировал.

— Обычное семейное насилие, — хохотнула «Цикута». — Один самец посчитал, что может ударить себя пяткой в грудь и все решать за женщину. Вот и получил.

— Избавь меня от подробностей, — я раздраженно отмахнулся. Уж в чем-чем, а в личной жизни вольного мне копаться совершенно не хотелось. Они с Ши сами разберутся, а у меня своих проблем хватало. — Нам пора валить отсюда.

— Ключ забирать нельзя, — вдруг сказал Герант. — Он «поел». Камкери с легкостью услышат его «пение», они его найдут.

Я удивленно вскинул брови.

— И кого же он сожрал?

— Бурю.

Присвистнув, я посмотрел на капитана, а тот кивнул, подтвердив слова вольного. Дурные новости. Бурю мне было не особо жалко, но вот что теперь делать с артефактом?

— Может, оставим Ключ здесь? — вдруг выдал Герант.

— Сбрендил, что ли?

— Нет-нет, — Бардо крутанулся в кресле и повернулся к нам лицом. — В этом есть смысл.

— А ваш самец прав! — подключилась «Цикута». — Это же тайник. Здесь «пение» Ключа никто не услышит, а вам, смертный, нужно зализать раны и придумать план. Выносить отсюда то, что так хотят получить ваши враги, — плохая идея. Оставьте Ключ, а сами вернетесь позже, когда все обдумаете и точно будете знать, что со всем этим делать.

— Рванем к Госпоже Лир, — сказал вольный. — Она спрячет нас, позволит восстановить силы.

— Вы что, собираетесь лететь в этот бордель?! — взвизгнула «Цикута».

— Ничего, крошка, мы тебя в обиду не дадим, — хохотнул Бардо. — Ты нам еще пригодишься.

— Будьте вы прокляты, бесполезные биологические отбросы…

Герант не смог сдержать усмешку.

— «Цикута», мы тебя там не оставим, если ты будешь вести себя хорошо.

— Я — величайшее творение древности! Да я…

Корабль хоть и ворчал, но позволил Бардо подняться в воздух и указал несколько мест, где можно было безопасно спрятать Ключ. Я мог только надеяться, что он там и останется до нашего возвращения.

75. Шиповник

Меня разрывали ярость и стыд. Злость на Геранта, которая тут же тонула в бесконечном чувстве вины перед ним же. Какая все-таки глупость! Ведь это он меня запер в капсуле, бросил одну! Он. Почему же так тошно на душе от этого полного горечи взгляда, которым он провожал каждый мой шаг? И неспокойно, пусто как-то, одиноко и больно.

И из головы не выходили последние мгновения жизни Бури. Его глаза, застланные безумием, его крик, как трещали ребра под моими руками, как пульсировал Ключ. Все это намертво въелось в подкорку, и у меня никогда не получится забыть…

Я должна помнить.

Место для отдыха мужчины выбрали предельно странное.

Судя по шутливым репликам «Цикуты», к которым я никак не могла привыкнуть, это был бордель. Элитное, закрытое заведение для «избранных», куда не пускали кого попало. Герант же чувствовал себя здесь как дома и тепло здоровался с местными девушками и управляющей всего этого хозяйства, Госпожой Лир.

Под ребрами больно кольнуло, стоило только заметить, какими взглядами девушки его провожали. Это было странное, плохо знакомое мне чувство, и оно росло с каждым шагом, с каждым замысловатым изгибом здешних коридоров.

— Святая Саджа, из какой помойки вы их вытащили? — женщина всплеснула руками, но в ее словах не было ни капли брезгливости или насмешки. В зеленых глазах, ярких, как молодая листва, светилось настоящее, неподдельное беспокойство. Полные алые губы сложились в удивленное «о», а тонкие руки участливо коснулись моего плеча и повернули голову так и эдак, рассматривая поджившие ссадины. — Марта! Адана!