Моя полторашка (СИ) - Грин Диана. Страница 17
— Прости, полторашка. Они сказали, что пока ты будешь в коляске, потом терапия, реабилитация. Я…
— Уйди, пожалуйста. — Прошептала, чтобы не смотреть на него отвернулась. — Уйди и не приходи больше. Это ты виноват. — Антон сжал мою ладонь, а потом встал и тихо покинул палату. Через некоторое время дверь снова отворилась, пришёл врач на осмотр. Он говорил какие-то заумные фразы, пытался что-то объяснить, но я ничего не понимала.
— Скажите на простом языке, я теперь инвалид?
— Всё зависит от вас, Диана. Пока вы будете в кресле, не сильно, но позвоночник повреждён, нерв задет, а где, мы не можем определить уже два дня. Чувствительность ног сохранена лишь наполовину. Но если вы не будете сдаваться и станете проходить курс реабилитации, то можем вас прогнозировать успехи. — Не стала ничего отвечать. Прогнозировать успехи, частичная чувствительность. Как я могла быть такой беспечной?! Как? Врач ушёл, осмотрев меня, проверив ноги, что там делал не знаю, не чувствовала ничего. Он сказал, что половина чувствительности сохранена, но я-то совсем не чувствую ничего!
— Ди-Ди. — В палату прошла Лив и присела рядом. — Антон сказал, что ты его выгнала. — Я лишь кивнула, стараясь не заплакать. — Ох, моя девочка. — Всхлипнула она, села рядом на стул, а голову положила мне на кровать.
— Я теперь инвалид.
— Не инвалид, у нас впереди реабилитация, ни о какой инвалидности речи нет! Не выдумывай, мы ещё будем смотреть твои игры по телику. — Мягкая ладонь прошлась по лицу, стирая мои слёзы. — Понимаю, ты винишь его, да, отчасти он и виноват. Но я хочу тебе кое-что рассказать. Мы когда расписались с Ромой, ночью накануне только помирились. — Я удивлённо посмотрела на подругу. — Мы вообще познакомились тоже так себе, переспали у него в машине. — Хохотнула Оливия. — Он тогда только с тюрьмы вышел, много чего было. И в момент, когда вроде бы всё наладилось, я пришла с радостной вестью, была беременна. Он тогда меня чуть не задушил.
— Рома? — Вышло слишком хрипло от удивления.
— Да, вот этот самый Рома, такой заботливый. Высказал кучу всего, смешал меня с грязью, меня встретил в таком состоянии Антон, приютил, помогал, но случился выкидыш на фоне всех стрессов. О, как я выжила, до сих пор удивляюсь, видеть Рому не хотела, ненавидела всей душой. А Антон поддерживал, рожу Роме набил, силой меня к психотерапевту таскал, он же нам и помог помириться. Я к тому, что может быть всякое. Не смею с тебя я ничего требовать вообще, но позволь ему быть рядом, посмотри на ситуацию с его стороны. Ведь Рома психовал, потому что думал, что бесплоден. Антон тоже решил тебя уберечь, и вот как всё обернулось. Он страдает, сильно. Не сейчас, но подумай о том, как сильно он тебя любит. Мы все любим. И мы все поможем тебе.
— Спасибо, Лив, правда, спасибо за поддержку.
16
Диана
Каждый раз, когда я открывала глаза после сна, первое, что я видела — Антон, сидящий рядом и держащий меня за руку. И как только он видел, что я проснулась, слегка сжимал руку и молча покидал палату, в которую ему на смену заходил кто-то из родителей или Лив. Три недели продолжалось это. Он молчал, молчала и я. Приходил команда, подбодрить, девочки ревели, заставляя плакать и меня, а потом уверяли, что всё будет хорошо.
— Тренируйтесь девочки изо всех сил. Вам надо выиграть. — Сказала я.
— Без тебя-то? — Хмыкнула капитан. — Девочки, без обид. Да, мы все отлично играем, но каждый из нас прекрасно знает, без Дианы мы и в четвертьфинал не выйдем.
— Мы все это осознаём. — Сказала одна из сокомандниц. — И потому, мы ждём, что ты придёшь в себя и начнёшь тренироваться. Не смей руки опускать, если не ради себя, ради всей команды. Поняла?
— Поняла, Кать, всё поняла. — Улыбнулась я. Девочки надолго не стали задерживаться, а я и сама устала. И когда уже почти заснула, услышала скрип двери. Его я узнаю даже по шагам. Антон тихо прошёл в палату, сел на стул, и смотрел в стену. И пока он не смотрел на меня, я исследовала его лицо. Оно у него осунулось, круги под глазами, небольшая борода, он всегда брился, если и была, то только щетина, а сейчас будто бы не следил за собой, похудел. Сцепив руки в замок, Антон продолжал смотреть в стену, иногда у него дёргался уголок губ, и он хмурился.
— Не идёт борода. Непривычно. — Прошептала я, а Антон вздрогнул, и посмотрел на меня. Между нами возникла неловкая пауза. Я видела, он хотел что-то сказать, но не решался, губы то размыкались, то смыкались. Не выдержав, отвел взгляд на свои сцепленные руки. — Тош?
— М? — Антон вновь посмотрел на меня. — Не проси уйти, пожалуйста. Я знаю, я виноват, я так сильно виноват перед тобой, но ты встанешь на ноги, у тебя показатели хорошие, прошу тебя, дай мне помочь тебе, дай мне вернуть всё то, что ты потеряла из-за меня, пожалуйста, Диана. А потом, если ты захочешь, я уйду, как только помогу тебя исчезну, если ты всё ещё не захочешь видеть меня.
— Знаешь, я действительно лежу и думаю, а как бы отреагировала на то, что ты летишь туда с бывшей, если бы узнала заранее? И склоняюсь к тому, что запорола бы твою поездку, подставила бы Рому и тебя, в первую очередь. Мне обидно, очень обидно, но сейчас я понимаю, неправильно винить только тебя одного. — Тёплая ладонь Антона сжала мою руку.
— Не вини себя, я должен был приехать к тебе сразу после самолёта и рассказать. Даже если бы мы поругались, то ругались бы в помещении, и с тобой бы этого не случилось. Я говорил с врачом, прогнозы хорошие. Да, на эти соревнования ты навряд ли успеешь, но следующие — точно твои. — Снова повисло молчание, говорить об этом уже не хотелось, все только и твердят, о том, что не надо сдаваться. И зачастую это уже начинает раздражать.
— Это правда, что Рома с Оливией чуть не расстались? — Выпалила я, мне рассказ Оливии не давал покоя. Антон кивнул.
— Он тогда был дебилом тем ещё.
— Это точно. — Раздалось из-за двери. На входе стояли Рома и Оливия с пакетом фруктов. Я прищурила глаза, смотря на Рому. — Я сейчас рад, что ты прикована к кровати, а то, у тебя такой взгляд, что я бы точно яиц лишился. Хоть и прошло время.
— Ты прав, тебе повезло. — Я откинулась на подушку. И слова Ромы в шуточной форме о том, что я сейчас валяюсь недееспособной, заставили усмехнуться и расслабится. Странно, но это меня подбодрило больше, чем все заверения о поправке и жалостливые взгляды. — Но когда я встану, я тебе с ноги по роже дам. — Обещала я.
— Сначала встань, воительница. — Хмыкнул муж Оливии, за что получил тычок от жены и злой взгляд от Антона. — Что? Вы посмотрите на неё? Ваши убитые жалостливые рожи её бесят. Ей не нужна ваша жалость, ей нужен стимул.
— Мы не жалеем, мы просто пытаемся поддержать. — Возмутилась Оливия.
— Поддерживайте более позитивно, мне нужно, чтобы я встала назло насмешкам, ваши кислые рожи опускают мои руки и заставляют мои нервы на ногах окончательно сдохнуть.
— Слушайте, запишите её еще и психологу.
— Он не поможет, там уже нужен психиатр. — В Рому полетел самый большой апельсин, до которого я смогла дотянуться. Наш смех просто развеял всю неловкость и напряжение в палате. — Тох, иди уже, побрейся, ты такой страшный с бородой. — Сморщившись, сказал Рома.
— Да, завтра с утра побреюсь, отвали ты уже. — Он махнул рукой Роме. Ребята надолго не задерживались, ушли через немного, и обещали зайти завтра. — Ты устала, спи. — Антон погладил меня по голове.
— А ты так и будешь сидеть на стуле?
— Я привык, ничего. — Он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, выдыхая.
— Может, сегодня вернёшься домой? — Антон покачал головой. — Тогда ложись рядом. — Он резко сел прямо и уставился на меня. — Что кровать же широкая. Только вот незадача, ноги мои отодвигать будешь сам. — Хмыкнула я.