Серпентин − змеиный камень (СИ) - Глинина Оксана. Страница 7

‒ Говорят Рената Браггитас всё видела, ‒ мамин голос дрогнул.

‒ Но, что она могла увидеть? ‒ девушка не выдержала и расплакалась. ‒ Ничего ведь не было… я пыталась избежать даже лишнего касания к нему!

‒ Герда, скажи, ‒ леди Вардас серьёзно посмотрела на дочь. ‒ Он тебя целовал или обнимал?

Застигнутая врасплох Герда затаила дыхание и побледнела.

‒ Сволочь! ‒ не выдержав, зарычал отец. ‒ Я убью этого сопляка!

‒ Ах, дочка, как ты могла быть такой не предусмотрительной, ‒ мама снова заплакала.

‒ Он только обнял и поцеловал меня в волосы! ‒ призналась измученная вопросами и совестью девушка. ‒ Больше ничего не было! Удвиг был искренен в своих чувствах! Мне казалось, что я ему нравлюсь.

Такие сильные и приятные воспоминания о проведенном в шатре времени наедине с молодым наследником, теплых мужских объятиях и поцелуе, пусть и не в губы ‒ померкли перед истинной явью и теперь превратились для неё в кошмар.

И почему так? В одну минуту прекрасное превратилось в грязь.

‒ Герда, дитя, ‒ отец посмотрел ей в глаза, а во взгляде у него было столько вины, что у дочери сжалось сердце от недоброго предчувствия. ‒ Ты хоть понимаешь, что Удвиг на тебе не женится?

Голос отца дрогнул. И тут до девушки дошел весь ужас её нынешнего положения!

Все же ей казалось, что принц влюблён в неё.

С самого начала появления Герды при дворе, он оказывал ей всяческие знаки внимания. В первый вечер музыки и танцев он танцевал именно с ней три раза ‒ это слишком много даже для жениха и невесты, не говоря уж о формальных отношениях! На охоте принц почти от неё не отходил, что окончательно укрепило Герду во мнении о том, что она небезразлична молодому человеку. Ей казалось, что отец, который вёл переговоры с ивелесским герцогом Виллерийским по поводу брака с ней, всё поймёт. Ведь в данной ситуации местный наследник престола куда лучше герцога чужого государства, пусть это и была родина матери. Девушка только сейчас осознала, что не сомневалась в чувствах к ней ‒ она ждала от него предложения хоть и непроизвольно, но ждала, верила и надеялась, что он придёт и спасёт её.

‒ Почему? ‒ невольно вырвалось у девушки. ‒ Ведь его отношение ко мне говорило об обратном!

‒ Герда, ‒ отец присел перед ней на корточки, ласково взял за руки и, глядя в глаза, произнёс: ‒ Сегодня на балу будет объявлена помолвка между принцем Удвигом и Риджите Дардас.

‒ Что… ‒ Герда пришла в ужас. ‒ Н-но как… к-как такое м-может быть? Так не должно было получиться, правда?

‒ Милая, ‒ с болью в голосе проговорил лорд Вардас. ‒ Я виноват, что вообще привез тебя сюда! Не будь я так самонадеян, я бы никогда этого не сделал, и сейчас ты была бы уже невестой ивелесского лорда и далеко отсюда.

По крайней мере, далеко от Удвига и его внимания ‒ про себя думал Витгерд.

‒ Я тоже виновата ничуть не меньше, ‒ заговорила мама. ‒ Что оставила тебя вчера одну!

И снова заплакала. Герда сама плакала от того, что накликала на своих близких столько беды, а еще ее мучил непроходимый стыд. И это было ужасно.

Старшие братья, которые тоже имели возможность присутствовать при распекании сестры, чувствуя при этом себя ничуть не лучше ее самой, грустно молчали ‒ их эмоции выдавали пылающие уши и опущенные головы, по-другому реагировать им не позволяло воспитание. Астерн и Ниверн хотели вызвать выскочку наследника на бой и отстоять честь сестры ‒ они могли сделать это по праву рождения, но в свете ситуация была выставлена так, будто бы девушка сама себя скомпрометировала. Ну и отец запретил, что толку бить морду засранца, ‒ сказал лорд, ‒ от этого он всё равно не женится на Герде. В семье было принято решение: покинуть королевский замок и уехать из столицы как можно скорее.

Единственное, что мог потребовать Вардас от короля, так это замять безобразный скандал, раздутый до невероятных размеров глупыми придворными девицами. Крайстут сам предложил мирно разрешить конфликт на сегодняшнем балу. Как бы там ни было, но Вардас был ценен для государства хотя бы тем, что многие годы держал западные границы, мастерски отбивает атаки обнаглевших эльфов. А это требовало не малой военной смекалки. Королю не хотелось терять одного из своих лучших полководцев, но и внутренне Крайстут понимал, что не сможет допустить брак Удвига с Гердой Вардас. Казна была плачевно пуста, и в данной ситуации Дардас предлагал выход, но и плату требовал соответствующую ‒ выторговав корону для единственной дочери.

‒ В другое время, Витгерд, ‒ говорил король осипшим от бесконечного кашля голосом. ‒ Я бы даже не стал препятствовать этому браку, будь хоть один из моих старших сыновей жив! Думаешь, мне хочется, чтобы идиот с золотыми манжетами управлял государством? Но я знаю, что и Удвиг, хоть и болван, но не совсем глуп ‒ допустить Дардаса до власти.

‒ Я не требую корону, мой господин, ‒ с достоинством склонил голову Вардас. ‒ Я хочу справедливости, мне достаточно снять клеймо позора с моей дочери. Это сделать можете только вы своей милостью.

‒ Моя милость недовольна тем, что так вышло, ‒ произнес Крайстут. ‒ Мне уже осталось слишком мало, а у моего наследника так и не прибавилось ответственности ни на грош. Еще надежда на Ольгерда, что он остережет Удвига от его дурацких выходок!

Сводный брат короля в ответ только нахмурился. Никто лучше его не знал бунтующий нрав наследника.

‒ Не беспокойся, мой друг, проблема будет решена в ближайшее время! Самым лучшим вариантом и правда будет выдать замуж ее за ивелессца. Хоть я и не люблю лордов островного королевства, но так будет лучше для всех.

Слово короля ‒ закон. Вардасу не составило труда понять, что это был королевский приказ, а не дружеская рекомендация.

‒ Твоя дочь, Витгерд, ‒ тихо произнес Ольгерд, когда военачальники покинули покои больного монарха. ‒ Стала бы достойной королевой, это понимает даже мой брат. Мне жаль, что так вышло.

‒ Мне тоже, ‒ ответил Держатель Запада. ‒ Герда не виновата! Я сделаю так, как оговорено, и исполню приказ его величества, но и имя моей дочери полоскаться в грязи не будет.

С этими словами Держатель Запада удалился. Ольгерд Бездомный ‒ маршалок королевской армии, сводный брат короля, но бастард по рождению вернулся к правителю государства, которому служил верой и правдой многие годы.

‒ Ну что? ‒ приоткрыл король покрасневшие глаза с отяжелевшими веками. ‒ Он сделает?

‒ Не сомневайтесь в этом, мой король, ‒ Ольгерд раздвинул пыльные портьеры, впустив в мрачную, пропахшую болезнью и лекарствами комнату, приветливый свет.

‒ Не надо подобострастий, ‒ одернул Крайстут младшего сводного и единственного брата. ‒ Ты знаешь ‒ я этого ненавижу!

‒ Я прошу прощения, Крайст, ‒ поправился маршалок, назвав короля так, как привык с детства. ‒ Просто ситуация в государстве слишком напряжена, и эта история с девушкой. Удвигу надо браться за ум.

‒ Надо, ‒ устало согласился правитель. ‒ Но вспомни нас в его возрасте? Тоже не шибко-то умом отличались, вызвав на себя гнев мейнгиров, их бесчисленных копий и мечей ‒ могли сами головы сложить.

‒ Могли, ‒ согласился военачальник. ‒ Но не сложили, может потому, что занимались тем, чем и должны были заниматься правитель и его армия ‒ расширением и укреплением границ государства, покоряли новые территории, а не будуары девиц.

‒ Увы, ‒ огладил впалую грудь Крайстут, задержав пальцы на медальоне. ‒ Это мой последний отпрыск мужского пола. Кто ж знал, что из пятерых моих сыновей выживет самый мятежный из них, да еще и от этой даянской безмозглой курицы!

‒ Но женитьба на этой курице, ‒ напомнил Ольгерд. ‒ Тебе принесла мирное присоединение целой Даянской провинции.

‒ Это да, но… ‒ речь правителя прервал сухой удушливый кашель, брат наполнил стакан водой из стоявшего на прикроватной тумбочке сосуда.

‒ Не стоит так пренебрегать уходом сиделок, ‒ сказал маршалок, протягивая Крайстуту питьё. ‒ Я отдам распоряжение, чтобы они находились подле тебя денно и нощно, а если их присутствие так раздражает, пусть займут смежную комнату и держат дверь постоянно открытой.