Жена кузнеца (СИ) - Теплая Елена. Страница 15
Вокруг было поле, леса не было, только редкие деревья попадались. В городе вообще не было деревьев или садов. Значит, фрукты сюда привозят и здесь можно все продать и улучшить свои условия жизни, скорее всего. Моя голова начала работать, как у рыночного торговца, который ищет, что можно продать, где можно заработать. Даже самой было смешно от этого. Я только час назад осознала, где я и теперь моя голова придумывает, как здесь выжить и не помереть от голода и холода.
Холода! О, я ж даже не знаю какой здесь климат? Где мы находимся? Какая тут будет зима? Теперь еще и об этом нужно подумать. Я что-то в вещах у себя норковой шубы не заметила, хотя мой прежний муж, со слов Лизки занимался шкурами. Или нас бессовестно с Лизкой ограбили женки старосты или здесь нитак уж и холодно. Тогда зачем здесь людям шкуры и шерсть? Значит холодно и нужно будет и об этом подумать. Голова моя, уже, кажется, начинала закипать от всех этих мыслей и я хотела, чтобы мы уже дошли до места и приготовились ко сну, иначе мой мозг взорвется. А завтра на свежую голову буду анализировать и думать, как из этого всего выкручиваться. Оценим завтра рынок, чтобы понять, что можно здесь продать и что заработать.
Тем временем мы уже прошли город и вдоль реки видели скопления телег и костров. Мы шли долго по дороге, и Никита выбирал место. Костры не кончались, как и телеги. И вот возле какого-то дерева он остановился и скомандовал нам остановиться и располагаться. Остальные люди пошли дальше. Мы с Сонькой спрыгнули и побежали к дереву собирать прутья.
Потом мы разожгли костер и быстро сварили кашу. Никита распряг коней, напоил их и привязал не далеко от нас на полянке. Потом он принес сено и постелил его под телегой. Купаться в темной воде я не решилась, я вообще ночью боялась реки. Я просто обмылась с дороги и направилась к костру.
Мы расселись на бревно, которое Никита прикатил откуда-то и ужинали кашей. Сонька опять заварила нам чай на травках, которые она уже успела насобирать по дороге. Она даже в дороге, умудрялась найти каких – то травок, ягод и все это складывала в маленький туесок на нашей телеге и теперь на привале готовила нам чай из всего этого богатства, я в травках не разбиралась. Кроме ромашки, я вообще не поняла, что она насобирала.
- Все эти травки дадут хороший сон, и ты завтра проснешься отдохнувшая, как будто на мягких перинах спала.- Сказала мне Сонька, протянув кружку с отваром. Вторую она подала Никите. Я в этот момент пожарила на палочке оставшиеся кусочки хлеба и поделила между нами.
- Как вкусно! – сказала Сонька. – Как ты это придумываешь? Я не знала, что хлеб можно пожарить вот так на костре и это вкусно. Мы только сушили сухари, но чтобы еще и жарить!
Никита ничего не сказал, он, молча, очень внимательно смотрел на меня, его глаза блестели от костра, потом встал, подкинул дров в костер и лег на сено, которое постелил под телегой. Пока Сонька пила отвар, я пошла к реке, обмыла посуду и сложила ее в корзину, которую задвинула под телегу. Мы не стали снимать покрывала с нашей кибитки. Мы развязали с Сонькой наши узлы с вещами, сами вещи постелили, чтобы сено не кололось, а ткань, которая служила узелком, послужила нам одеялом. Одну мы отдали Никите, а второй накрылись сами, прижавшись к друг другу, уснули крепким сном.
- Просыпайся соня! – меня трясла за плечо Сонька. Я открыла глаза и смотрела на нее, а она мне улыбалась. – Наверно, это тебя нужно было назвать Соней, ты так любишь поспать с утра.
- Ну, так, свежий воздух! Я и сплю. Сама ж меня вчера своими травками напоила! Спать будешь хорошо, говорила. – Я потянулась и нехотя, вылезла из своего убежища. Кругом был туман, и было прохладно. Я поежилась, стянула покрывало, что мы с Сонькой ночью накрывались, и пошла к костру. Сонька уже сготовила кашу. Я столько каши в своей прошлой жизни не ела. Но здесь с собой можно в дорогу брать перемолотую крупу и из нее или варить кашу или похлебку.
Никита стоял в воде по пояс и мыл коней от дорожной пыли. Я не могла оторвать от него глаз. Эта спина и эти руки сводили меня с ума еще больше. Лучше бы он был одет.
- Кхе, кхе. – покашляла возле меня Сонька. – Я все понимаю, но, может, ты мне поможешь? Нужно у курей яйца собрать и покормить их. Пока я вещи наши с тобой соберу, потом позавтракаем и на рынок. Нужно до открытия сдать все это, потому что Никита сказал у него дела в городе и торговать мы не будем, потому что одних торговать он нас не оставит.
Я, нехотя, оторвалась от лицезрения Никиты и пошла, помогать Соньке. И мне даже стыдно не было за это, ведь он мой муж здесь. Другого нет, и не появится. Вот если бы я очнулась замужем за Малхором. Чувствую, что он меня, наверное, убил и, судя потому, что за убийство первой жены в тюрьму его не посадили, то и на мне эта горькая очередь не закончилась бы. Мишутка! Как я могла забыть? Ведь теперь получается, что я его настоящая мать. Мне стало дурно. У меня закружилась голова, и я присела рядом с корзинами.
- Лада, что-то случилось? – смотрела на меня тревожно Сонька.
- Нет, нет, все в порядке. Просто что-то повело меня. Наверно, я уже кашу твою хочу. – Попыталась я как – то разрядить обстановку.
- Ну, вон уже Никита пришел, сейчас будем есть. Ты закончила с курами? – Я помахала головой и встала со своего места.
- Пойду тогда разложу кашу по тарелкам, раз Никита вернулся. – Сонька махнула мне головой и стала закидывать все вещи на телегу. Я достала корзинку с посудой и пошла хозяйничать.
Позавтракав, мы двинулись с полянки и влились в поток телег, которые уже потянулись к рынку.
Рынок представлял собой ряды домиков со столами и ряды деревянных прилавков с крышей. Многие уже разгружали свои телеги и носили к прилавкам. Потому что домики принадлежали постоянным торговцам, и они принимали товар у таких, как мы, кто не хотел стоять на рынке.
Те, кто очень рано встал или приехал еще раньше нас, уже поставили свои телеги и собирались торговать прямо с них, они первые заняли лучшие ряды, которые стояли прямо возле воды от порта. Здесь не было постоянных домиков, потому что весной здесь поднималась вода и эти ряды были гораздо ниже уровня постоянного рынка. Я увидела не далеко от порта, в самом узком месте большой мост. Снизу он был выложен кирпичом, а сверху устелен досками и бревнами. По мосту с той стороны реки тоже тянулись телеги на рынок. На том берегу тоже были видны дома. Надо же, как разросся город, и часть его уже перешла на тот берег. Кораблики в порту были похоже на корабли, наверное, времен Петра первого. Здесь не далеко от берега стоял самый крупный из них. Он просто качался на волнах. Паруса были свернуты. Команда где-то была на берегу и чтобы не мешать тем, кто приехал на небольших лодках, разгружаться, его разгрузили раньше, и он отплыл, не далеко ожидая товара, который должны будут погрузить на него. Лодки были разных размеров. Несколько лодок стояли на разных причалах и их разгружали. Слышно было, как грохотали бочки по доскам, которые катили грузчики в порту. Вообще кругом был крик мужиков и баб, кричали куры и гуси. Я даже слышала коров и баранов. Это была такая моногамия звуков. Реально это был рынок. Кто-то что-то уже покупал. Люди крутились туда - сюда. Бегали грузчики. Ведь нужно выложить товар, кому то перенести.