Возврата нет (СИ) - Багрянцева Светлана. Страница 47

Когда были в ресторане, он видел, как его невеста устала. Для неё посидеть оказалось настоящим блаженством. Поэтому, когда уселись за стол, она с облегчением вздохнула. Нужно отдать ей должное, Мелек без колебаний сказала «да» на вопрос хочет ли она стать женой. Потом, несмотря на усталость, она пошла танцевать.

Эмин понимал, что не следует требовать больше. Тай и Латифа пошли веселиться, а он решил сидеть за столом. Внезапно Мелек погладила живот и слегка скривилась. Эмин видел, что это не от боли. Его девочка банально захотела есть, судя по тому, как она набросилась на мандарин. Он предупредил маму, чтобы распорядилась о еде на стол, но та забыла или сделала вид, что забыла. На многие свадьбы вообще подавали колу, орешки и пару сладостей. Но их семья не бедная, может себе позволить угостить всех приглашённых как следует.

Эмин приказал официанту, чтобы принесли еды. Сначала подали тарелку Мелек, а потом и ему. Он не намеревался сидеть голодным.

Наконец-то получили свои подарки и отправились домой. Бабушка и мама помогли Мелек забраться в автомобиль, потом выйти из него и дойти до дома. Как бы Айла не ворчала, но пришлось помочь невестке снять туфли, затем проводить до комнаты. Эмин задержался, чтобы перекинуться парой слов с дедом и отцом.

Когда он зашёл в свою спальню, Мелек испуганно обернулась и спросила: зачем он пришёл. «Странный вопрос», — подумал Эмин про себя.

— Вообще, это моя спальня. С этого дня наша общая. И когда я соглашался на фиктивный брак? — спокойным тоном произнëс Эмин, двинувшись к кровати.

— Ещё там, в Питере, мы обсуждали всё, — подскочив с постели, Мелек отбежала к окну.

— Помню. Тогда я сказал, что у нас тоже бывают фиктивные браки. Но разве я хоть раз озвучил то, что именно у нас будет такой? — его голос стал жёстче.

Эмин, действительно, ни разу не сказал: «Да, давай будет и наш брак фиктивный, я согласен на всё». Хоть он и намеренно запутывал её, делая всё, чтобы увезти в Турцию, сейчас Эмин не чувствовал никаких угрызений совести.

Эмин увидел, как Мелек побледнела, глаза расширились от страха. Он приблизился к ней.

— Ты меня запутал и обманул? — произнесла жена дрожащими губами.

Эмин встал так, что они не соприкоснулись лишь из-за пышного платья, а так хотелось вдавить её в собственное тело. Он протянул руку, погладил её по щеке, затем произнёс ледяным тоном:

— Послушай, девочка, ты не в первый раз с мужиком в постель ложишься. Ты моя жена перед людьми и Аллахом. Какие проблемы?

От этих слов она задрожала ещё больше, открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла. Эмин пожалел, что снова не сдержал эмоций, хотя что он такого сказал, просто констатировал факт замужества.

— Ты не снимешь это платье сама. Я тебе помогу, — уже более ласково сказал он.

Мелек понимала, ей самой будет трудно снять наряд. Молния на платье была сзади и доходила до талии. К тому же, эта пышная юбка — дополнительная трудность. Она повернулась к нему спиной и позволила начать раздевать. Полетев на кресло, фата легла там белым облаком. Потом Эмин осторожно потянул за язычок молнии. Мелек закусила губу. Неужели ей придётся с ним переспать? Эмин сказал, что они муж и жена перед богом и людьми и никаких препятствий он не видит. Мелек поняла, что он банально запудрил ей мозги, как самый отъявленный мошенник. Говорил всегда завуалировано, вроде отвечал на вопросы так, как она хотела, но теперь чётко прослеживался двойной смысл или подтекст. И ничего отмотать назад нельзя — они женаты.

Предстояло пройти через брачную ночь. Не то чтобы это было какой-то катастрофой, просто, кроме Кости, у неё не было мужчин. Свою лепту в страхи внëс Крылов. Мелек побаивалась близости, ведь Эмин может оказаться таким же грубым. Начнёт хватать, делать больно. Он — муж и по меркам этой страны в своëм праве. А если она откажет, что тогда? Паника захлестнула сознание, тело трясло мелкой дрожью. В ушах звенело, а на глаза навернулись слезы.

Тем временем Эмин расстегнул молнию, снял платье до талии. Потом дëрнул вниз, приседая. Купол юбки сложился, и Мелек смогла переступить через него. Под платьем было только нижнее бельë. Она посмотрела на мужа затравленным взглядом с озëрами слёз и прикрыла себя руками. Он тут же притянул её к себе, обняв, погладил по голове. Ухо обожгло горячее дыхание.

— В России говорят: стерпится — слюбится. У нас есть пословица. Люби того, кто тебя любит, даже если он ничтожен, не люби того, кто тебя не любит, даже если он султан в Египте. Я хочу, чтобы ты со временем полюбила меня, как я тебя.

— И всё же ты меня в чëм-то обманул, — вздохнула Мелек.

— Я не спорю. Должен был оставить тебя рядом. Помнишь, ты спрашивала, что бы было, если бы родители запретили мне жениться на тебе? Сейчас я готов ответить правду. Я бы ушёл из дома, наплевав на наследство, но не отдал тебя никому. Не бойся. Мы будем просто спать вместе. Я не стану скрывать своё желание, но всё же подожду, пока ты сама не захочешь близости. Самое главное — береги нашего малыша, остальное придёт со временем, — ласково проворковал Эмин.

Мелек прониклась этими словами, обняла в ответ и положила голову ему на грудь.

— Спасибо, — тихо сказала она.

— Иди в душ, а я пока постель разберу. Дверь в уборную вон там, а в другой комнате гардероб.

Эмин указал рукой на нужную дверь, и Мелек понеслась туда, словно желая спастись. Впрочем, волнение и страхи отступали. Эмин обещал подождать. Он не требует близости прямо сейчас и это вселяло уверенность, что всё будет хорошо.

Стоя под тëплыми струями в просторной душевой кабине, Мелек вдруг вспомнила, как подруги смеялись над ней порой. Скромная, зажатая, не бросающаяся на каждого альфа-самца ради удовольствия в постели. Даже с Костей близость была не сразу. Да, может где-то она и смелая, но по части интима нет. Мелек на миг почувствовала себя средневековой барышней, которая ни разу не видела голого мужика. От этой мысли она закрыла лицо и внезапно хохотнула.

Когда выбралась из душа, увидела на тумбе полотенце и красивый пеньюар до колен. Вещь была сделана из натурального голубого шëлка с тончайшим кружевом. Она вытерлась, надела его на голое тело и вышла в комнату. Эмин стоял у кровати в пижаме и сушил волосы феном.

— Я сполоснулся в общей уборной. Ты долго мылась. Иди сюда, я высушу твои волосы.

Впервые мужчина расчёсывал её локоны и сам сушил феном. Мелек бы соврала, если бы сказала, что это не приятно. Она прищурилась и чуть не замурлыкала, как довольная кошка.

После они легли под одно одеяло. Мелек устроилась поудобнее на боку. Эмин обнял её сзади, но не предпринял попытки приставать.

— Спи и ничего не бойся. Спокойной ночи, — произнëс он ласково, поцеловав в макушку.

— Спокойной ночи, — Мелек зевнула и прикрыла глаза.

Теперь она ему верила, что не тронет и будет ждать. Возможно, когда-то она захочет отдаться ему. По крайней мере Мелек не исключала такого развития событий.

40

Эмин проснулся рано, словно ему нужно было на работу. Обнаружил, что лежит на другом боку, прикрытый одеялом наполовину. Ночью он, видимо, перевернулся, а Мелек завернулась в одеяло, отбирая и его часть.

Эмин тихонько перевернулся, подложил руку под щëку и стал любоваться женой. Она тоже ворочалась во сне, и теперь лежала лицом к нему. Пушистые ресницы подрагивали, но глаза оставались закрытыми. Эмин залюбовался красивыми чертами лица и огненными волосами своей Мелек. Хотелось протянуть руку, взять её в охапку и поцеловать. На этот раз впиться в уста по-взрослому: до припухших губ, до ощущения её вкуса на своëм языке. Эмин перевëл дыхание, от пошлых фантазий достоинство налилось кровью и… он решил держать свои «лапки» при себе. Он обещал вчера, что подождёт её и пусть ему сейчас некомфортно и хочется большего, но он не позволит себе. Да, можно потихоньку приручать Мелек, но всё нужно делать постепенно.

Эмин не понял, сколько так пролежал, время текло ужасно быстро. Казалось, что он только начал рассматривать прекрасные черты своей русской жены, и вот она открывает глаза, сонно хлопая ими и зевая.