Тёмные фантазии (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка". Страница 23

Звонок от сестры отвлек меня от предвкушения незабываемого представления этим вечером.

— Да, Лиза.

— Привет, Даша. Слушай, мама отправила свои работы прямо в резиденцию. Может, возьмешь на выставку?

Вот так вот сразу, ни как ты красиво выглядишь, а что у тебя с глазами, ты так мегазвездно изменилась. Нет, зачем. Звонить сестра в последнее время стала только по деловым вопросам, а все почему? А потому что взвалила на себя свои и чужие проблемы и тащит. Еще и тетины интриги поддерживает.

— Нет, — даже не раздумывая ответила, потому что уже имела неприятный разговор с наместником. Кошир Шияна меня любит, но не до такой степени, чтобы прощать любую выходку, как делал это с Машей или той же Лизой. Ей он, кстати, очень многое позволял. Подозрительно и коварненько. От этого его особенного отношения Лиза вечно находилась между двух огней, при этом прекрасно себя чувствовала.

— Да-ша, ну пожалуйста, — простонала сестра. — Ты же знаешь маму. Она же лично прилетит и повесит.

— Вот пусть лично и весит. — А именно так тетя всенепременно и сделает. — Я не собираюсь участвовать в их противостоянии с наместником Шияной и тебе не советую.

Лиза тяжело вздохнула, глядя на кого-то невидимого камере объектива.

— Стемп, что делать? Мама мне плешь проест.

— Привет, Стемп! — крикнула я.

Альбинос, муж Лизы, на секундочку появился на экране, кивнул головой в знак приветствия и скрылся, чтобы тут же появиться вновь.

— Шия Дорош, у вас линзы?

Я улыбнулась наблюдательности мужчины.

— Я тоже заметила, что ты, Даша, сменила образ. Зачем?

— А это не линзы, — усмехнулась в ответ.

— А что это? — кажется, не поняла Лиза.

Я улыбнулась еще шире.

— Это государственная тайна.

Лицо Лизы вытянулось, и даже рот приоткрылся.

— Это то, что я думаю?

Я кивнула, хотя, если честно, не до конца была уверена, что поняла, о чем она подумала.

— Твою эскадрилью! — выпалила сестра, а я игриво подмигнула ей. — Так тебя же теперь еще надежнее надо прятать! А ты Эсама отпустила!

— Да, отпустила, и причину тебе озвучила. И еще — он тогда слышал наш с тобой разговор, очень расстроился, а также понял, что ты никогда не переломишь свою гордыню и не извинишься перед ним. Больше не стал ждать. Да и не место ему на Шиянаре, так ведь, Стемп?

— Ему будет сложно с его характером на Шиянаре однозначно, — с особенной интонацией произнес муж сестры, поглядывая на нее так выразительно, что даже я бы постеснялась, но не Лиза, которая лишь фыркнула и обиженно поджала губы.

— Так что он вернулся домой, — подытожила конец этой нерадостной истории.

— Там ему и место, а то только и горазд нравоучения читать.

— Тык нему несправедлива, Лиза. Лично мне он нравится, — возразила в ответ.

— Так и забирала бы себе. Чего отпустила?

Я закатила глаза, разочарованно цокая языком.

— Мы же обсудили, что ему нельзя на Шиянар. Вот и отпустила.

— Не понимаю, я тебя, Дашка. Если понравился мужчина, надо бороться за него, а не отпускать!

Сестра обняла за плечи Стемпа и притянула к себе поближе, затем, улыбаясь, чмокнула его в губы, тот ответил на поцелуй, и я скривилась.

— Фу-у-у…

Выключила комм, передергивая плечами. Читая книги, представляешь поцелуи иначе, не так противно и слюняво. Вот Эсам меня поцеловал иначе, и слюней не было, зато страсти, одержимости, пылкости с избытком.

А вот интересно, у Лапушки язык унжирский или нонарский? И чего я полезла в учебник по анатомии нонарцев? Час до вечеринки я изучала строение их тел. Занимательное чтиво и голограммы очень качественные, можно рассмотреть все детально и вблизи.

Итогом стало мое полное удивление собой. Я что, реально изучаю все это, потому что планирую поцеловать Лапушку? Да ну! Чего это на меня нашло! Я ему хотела только наручники отдать, ну хорошо, лгать себе не буду, возможно, поцелую в щечку, чтобы ему не так обидно было и все. Да, все, так чего это я половую систему сижу рассматриваю, причем у нонарцев все так забавненько устроено и все такое длинненькое, гибкое и тонкое. Не то что у манаукцев.

— Ой, ой, Дашенька, ты еще голых мужиков, как мама, не рисовала. Фу на тебя, — высказалась своему отражению и поспешила закончить макияж.

Как хорошо, что у моего отца есть свой арсенал, а у меня свободный доступ. Пистолет с транквилизатором, летные носилки, глушилки. Ох, чувствую, ждет меня веселенький вечер.

Весь полет до резиденции меня слегка потряхивало от нервов, но стоило открыться люку, а папе подать мне руку, как на меня нахлынуло спокойствие и уверенность, что все у меня получится. И праздничная иллюминация дворца наместника, из-за которой прилегающая взлетная площадка и сад были ярко освещены, словно белый день, мне не помешает.

Только вошла в зал для официальных встреч, как тут же нашла его глазами. Он стоял рядом с братом, возвышаясь за его спиной, внимательно слушал, как посол приветствовал наместника, рассыпаясь в благодарностях. Вот кому любое внимание высшей иерархии благоприятно. Я, можно сказать, оказала услугу Оторуну, сыну Какхана — император-отец, конечно же, об этом узнает и, возможно, похвалит. Посол был первосортным нонарцем, как говорят земляне, он родился с золотой ложкой во рту, сам страшненький до безобразия и противненький, но типажный. Горделиво держал голову, хотя рядом с наместником втягивал ее немного в плечи, если не приглядываться, то и не заметишь, что он даже приседал под тяжестью влияния нашего правителя.

Жена его пыталась превратиться в серую тень мужа. Нарядное платье, увы, мешало ей обесцветиться окончательно и стать невидимкой. А вот младший сынок Конуун держался так, словно он здесь хозяин и все должны пасть ниц. Его золотистые одежды шли в разрез с моими представлениями о нонарской моде. Я считала, что они предпочитали более спокойные тона. Но он же золотой мальчик, что уж тут поделать, только подчеркнуть. Я даже тихонько прыснула в кулак, до того мальчишка смешно вел себя. Он особо и не изменился, лишь подрос за два года.

А вот Лапушка был в черном. Увидел меня и усмехнулся, словно сразу догадался о моей мести, что я для него приготовила. По телу пробежалась дрожь предвкушения. Так и хотелось руки потереть, словно я паук, заметивший жертву. Усмехается, храбрится, но все равно то, что я для него приготовила, будет для него сюрпризом.

Да, я очень эгоистичная, как, впрочем, большая часть манауканок, сумасбродная, способная на спонтанные действия. Но унжирка во мне хотела эксперимента, с холодным беспристрастием просчитывая ходы. Что бы я ни натворила, мне все сойдет с рук. Я не Лапушка, которого до сих пор по ложному описанию ищут по всему Союзу. А еще он никому не нужный сын, обуза, а я всегалактическая любимица и художник. Я злодейка, которая вышла на охоту. Интересно, Лапушка так же чувствовал себя, когда охотился на меня? О, я обязательно у него спрошу, что он испытывал, следя за мной.

— Даш, что случилось? — рядом тихо спросила Лиза, просто вырывая меня из мира моих темных фантазий.

— Что? — удивленно моргнула, с трудом отрывая взгляд от Лапушки.

— Ты смеялась только что. Причем так странно, словно злорадствовала. Что тебе не понравилось в речи наместника?

— Лиз, прости, я задумалась и даже не слушала его.

— Точно? — не сразу поверила сестра. — Это я ему речь готовила и…

— Лиз, прости, но я честно задумалась и смеялась над своим, клянусь.

— Спасибо, успокоила.

Лиза сразу отвернулась от меня, и я вновь могла следить за Лапушкой. Тот не отводил от меня взгляда в ответ. Между нами словно канат натянулся. Его слова о том, что он поставил на кон все, даже свою жизнь, лишь бы выкрасть меня для своих коварных целей, все не выходили у меня из головы. Я пока никак не могла разгадать, что в полукровке преобладает больше: нонарец или унжирец. Ребенок для него лишь эксперимент, и его бросят сразу после рождения, если, не дай Создатель, разочарует родителя? Или все же ему нужен наследник, которого будут любить и обожать, вон как посол своего Конууна.