Тайна царского фаворита - Хорватова Елена Викторовна. Страница 16

Но, будучи воспитанной дамой, она сдержала свои эмоции и ответила поручику какой-то вежливой банальностью. Однако если Кривицкий собирался при помощи этого магического признания завязать более близкое знакомство с молодой вдовой сослуживца (родственники обычно самым сердечным образом привечают однополчан своих погибших близких), то он не преуспел в этих планах.

Поручик, как подобает благородному человеку, проводил нас по аллеям парка до крыльца дома, заверил, что будет к нашим услугам в любое время и в любой ситуации, и вежливо откланялся. Может быть, я несколько поспешила сделать вывод о его дурных манерах?

Очутившись под крышей усадьбы, мы должны были бы без долгих бесед разойтись по спальням, обессиленно свалиться от усталости и беспробудно уснуть.

После ночной погони за неизвестным злодеем и всех сопутствующих треволнений и вправду очень хотелось спать, настолько, что даже перспектива услышать шаги посещающих дом привидений или превратиться в поздний ужин для стаи оголодавших комаров теперь не казалась мне столь ужасающей. Медики не зря утверждают, что надо лечить подобное подобным. После пережитого сильного страха мелкие испуги и неудобства кажутся такими ничтожными…

Но от сна, как всегда, отвлекали кое-какие дела. Я долго лелеяла свою шишку, прикладывая к ней намоченную в холодной воде салфетку, чтобы по возможности свести неприятное украшение на нет. К счастью, ушиб был не столь уж болезненный, как показалось в лесу.

Однако для того, чтобы полностью восстановить душевный комфорт, все же кое-чего не хватало…

– Надеюсь, тебя это не удивит, но я сейчас не отказалась бы от рюмочки коньяка, – призналась я Ане. – В качестве профилактического средства против сумасшествия небольшая доза алкоголя была бы чрезвычайно полезна в данных обстоятельствах. Как жаль, что с началом войны правительство ввело запрет на продажу спиртного. Это страшная, просто-таки роковая ошибка! Во-первых, в годину невзгод власти лишили свой народ проверенного общеукрепляющего и успокоительного средства, во-вторых, в условиях государственной монополии на торговлю водкой они теряют огромные деньги, столь нужные фронту, а в-третьих, наши министры совершенно не учитывают родной российской специфики. Правительство, решившееся отнять у своего народа горячительные напитки, долго не продержится у кормила власти. Боюсь, горемыкинский кабинет министров уже обречен. Ведь недаром у премьер-министра такая говорящая, прямо гоголевская фамилия – Горемыкин… Но мне в данный момент от этого не легче!

Аня подняла на меня свои грустные русалочьи глаза и спокойно, как о чем-то обыденном, сказала:

– Лелечка, если ты хочешь выпить глоточек коньяка или вина, это не проблема. Под домом есть винный погреб, где хранится множество старых запасов. Только вот няня уже ушла к себе и, наверное, легла. Я, прости, не хочу беспокоить ее просьбами сходить за вином. Спустись, пожалуйста, в погреб сама, выбери, что тебе понравится.

– А ты не составишь мне компанию в экспедиции к живительным родникам? – осторожно спросила я (признаться, не люблю хозяйничать среди чужих припасов, тем более столь дефицитных по нынешним временам!).

– Ох, Леля, меня, ради бога, уволь! В погребе темно и страшно, а я с детства не могу терпеть темных углов. Все время кажется, что из темноты на меня выпрыгнет какая-нибудь мерзкая тварь. Пожалуйста, если тебе не трудно, сходи сама, – умоляюще произнесла Аня.

– Послушай, но нельзя же бояться неизвестно чего! – попыталась я уговорить взволнованную хозяйку. – Ведь, прежде чем испугаться, ты должна эту мерзкую тварь увидеть. А она, может быть, вовсе и не выпрыгнет или окажется совсем не страшной…

– Увидеть? – Аня затрепетала еще больше. – Да я просто не переживу такого зрелища. Меня смертельно пугает сама мысль о неотвратимом приближении мерзкой твари, а уж столкнуться с ней нос к носу… Когда спускаешься в погреб, так и кажется, что из всех темных углов на тебя смотрят чьи-то глаза! Если ты настаиваешь, чтобы я ночью спустилась в винный погреб, то дай слово, что похоронишь меня рядом с дедом и бабушкой, потому что вернуться оттуда мне не суждено.

Во мне проснулась задремавшая было совесть.

– Ладно уж, давай ключи, трусиха. Пойду сама – охота пуще неволи.

– Я, к стыду своему, не помню, где ключ от винного погреба, – вздохнула Аня, – но в моем доме, как я уже говорила, нет недостатка в ключах. Вот, возьми эту связку с хозяйственными ключами, авось какой-нибудь из них подойдет к замку. Проверь на месте все подряд. Мне кажется, ключ от погреба должен быть здесь среди прочих…

Аня протянула мне тяжелое стальное кольцо, на которое было нанизано штук двадцать старинных ключей самых разнообразных форм и размеров.

Что было делать? Прихватив свечу в бронзовом шандале, я спустилась к винному погребу в полном одиночестве и принялась поочередно пробовать ключи с Аниной связки.

Поначалу ни один ключ не подходил к замку (а некоторые даже не влезали в замочную скважину), потом массивный ключ желтого металла с затейливой витой головкой не только идеально попал в пазы замка, но и легко повернулся.

Я с некоторым трудом распахнула дверь, скрипнувшую ржавыми петлями, и шагнула через порог. Глаза медленно привыкали к темноте, разогнать которую не мог мой жалкий свечной огарок.

Казалось, меня окружает некое серое, безмолвное, мертвое пространство. Но постепенно в нем начали проявляться отдельные предметы. Вдоль стены я различила силуэты огромных бочек с медными кранами, а прямо напротив меня обнаружились целые батареи винных бутылок, размещенных на специальном деревянном стеллаже с подставками.

Все было покрыто, как мхом, толстым слоем пыли, слегка колебавшейся от сильного сквозняка, вызванного распахнутой настежь дверью. Невольно возникало жуткое ощущение, что бутылки и бочки шевелятся.

Да, это пространство не настолько мертвое, как мне показалось вначале. И вроде бы чьи-то тени таятся в глубине, и тьма угрожающе надвигается…

Усилием воли сбросив с себя этот морок, я шагнула к стеллажу и сняла с него первую же бутылку. Сдув с этикетки достаточное количество пыли, чтобы прочесть надпись, я разобрала, что попался мне арманьяк.

Что ж, в данных обстоятельствах этот благородный напиток, который вообще-то нельзя считать дамским, вполне подойдет. Сегодня ничто не покажется излишне крепким. Прихватив свою добычу, я повернулась к двери…

И тут произошло нечто ужасное.

От порыва сквозняка дверь, мерзко лязгнув, захлопнулась прямо перед моим носом, причем я почти одновременно услышала еще два звука – во-первых, щелкнул закрывшийся сам собой замок, а во-вторых, тяжело шлепнулась на пол с наружной стороны связка ключей, выпавшая из двери от резкого удара.

О боже, я оказалась замурована в этом подвале, где любого нормального человека должен поразить приступ клаустрофобии! Никто, кроме Ани, не придет мне на помощь, а она будет долго бороться со страхом, прежде чем решится спуститься вниз!

Да к тому же за это время Анюта могла успеть задремать от усталости и пережитых волнений и теперь спокойно проспит до утра. Пройдет не один час, пока она сообразит, что я ушла в погреб за вином и не вернулась обратно…

Я почувствовала, как мои ноги из послушных слуг превращаются в громоздкие, плохо управляемые конструкции, которые так и норовят подогнуться и опрокинуть свою хозяйку. Мир окрасился в самые безрадостные тона.

Огарок свечи скоро догорит, и в кромешной тьме я буду до утра торчать, борясь со слабостью, в этом жутком подвале, где наверняка шастают голодные крысы и где даже не на что присесть, кроме как на холодный пол, покрытый толстым ковром слежавшейся пыли…

А в душе моей будет подспудно шевелиться мысль о том, что это некое мерзкое существо, обитающее в Аниной усадьбе, устроило мне такую подлость, а теперь беззвучно хихикает в темноте, невидимое и неощутимое, наслаждаясь своей победой!

ГЛАВА 9

Анна

А нюта долго сидела в одиночестве в столовой, ожидая возвращения Лели, но той все не было и не было.