Я тебя никому не отдам (СИ) - Франц Анастасия. Страница 44
— Ты уже делаешь, малышка. Ты смотришь на меня, а для меня это самое приятное. Смотри так на меня всегда, — и, легко наклонившись к моим губам, он приник к ним.
А я прикрыла глаза, наслаждаясь этим моментом рядом с ним. И мне так хорошо. Как никогда не было.
Отстранившись от меня, Давид погладил большим пальцем по моей щеке, прошёлся лёгкими нежными поцелуями от уголка губ вверх к виску. На несколько мгновений прижался губами к нему. По моему телу прошлись мурашки. Непослушной рукой я обхватила запястье мужчины.
— Мои глаза видят одного тебя, — сердце забилось чаще, дыхание участилось.
Полонский на мгновение застыл, а в следующий миг опустился передо мной на колени, придвигаясь так близко, насколько это позволяла инвалидная коляска, и обнял меня, просунув руки между моей спиной и спинкой кресла, прижимая к себе ближе. Мои пальчики вцепились в футболку сводного брата, а лоб уткнулся в сильную грудь Давида. Глубоко вдохнула, наслаждаясь любимым запахом мужчины.
За последнее время это моё самое любимое утро. В этом моменте столько всего скрыто, что трудно дышать. Внутри всё перехватывает, дрожит, а сердце радостно трепещет.
— Моё маленькое любимое чудо, — услышала возле уха шёпот и почувствовала лёгкий поцелуй.
— Давид, — трудно сдержать эмоции внутри, которые переполняют тебя в этом момент. — А у нас не сгорит завтрак? — почувствовала лёгкий запах жареного. Губы расплылись в улыбке.
— Точно, прости, — брат отскочил от меня так резко, что я не смогла сдержать смех, заливаясь на всю кухню звонким голосом.
Давид обернулся на меня, улыбаясь. Чувствую, что он рад, что я наконец улыбаюсь, смеюсь, и он единственная причина этого.
Ели мы минут через десять, когда наш завтрак был всё же спасён. Ну как ели — меня нагло кормили, не давая моим пальцам дотронуться до вилки и самой позаботиться о себе. На меня грозно шикнули и принялись тщательно и усердно кормить, впихивая в меня еду, от которой я точно скоро поправлюсь.
— Хватит, Давид, а то я растолстею и тогда не буду тебе нужна, — смеясь, отвернулась от новой порции завтрака.
— Ты любая будешь мне нужна, — заверил меня брат и поднёс еду к моим губам. — Давай, малыш, последняя ложечка, и ждёт тебя ароматный чай.
— Прям как ты? — мои реснички затрепетали, и я не смогла удержаться, подалась вперёд и поцеловала его колючую щёку.
— Проказница, — пожурил меня брат, но легко улыбнулся, а я покачала головой и, обхватив вилку губами, проглотила свой завтрак.
— Очень вкусно. Спасибо.
— Давай быстренько доедай, а то скоро придёт твой врач, — при напоминании о моей болезни улыбка слетела с моих губ.
Я отвернулась, чтобы Давид не увидел мой понурый взгляд. Не хочу, чтобы он беспокоился и нянчился со мной. Я справлюсь. Я же сильная, поэтому я не должна сдаваться, а идти вперёд, как бы тяжело мне ни было. У меня есть для кого стараться, ради кого преодолевать все препятствия, выпавшие на мою долю. Поэтому я не должна показывать, насколько меня это задевает. А идти вперёд с высоко поднятой головой и ровной спиной, как бы тяжело и больно ни было.
Утихомирив свои чувства, что смерчем резко и неожиданно налетели на меня, я повернулась лицом к Давиду и улыбнулась. Не нужно, чтобы он переживал за меня. Всё будет хорошо. В первую очередь я сама должна в это верить.
Полонский посмотрел на меня пристально, словно догадывался, о чём я думаю, но я постаралась улыбнуться, не выдавая своих истинных чувств. Ему ни к чему знать о том, что меня беспокоит.
— Что-то случилось? — насторожился сводный брат.
— Нет-нет, — замахала ладонями перед собой. — Всё хорошо, — подтвердила свои слова кивком головы. — Я готова работать и трудиться, — улыбнулась, давая понять, что действительно всё хорошо.
— Хорошо, — согласился Давид, но я видела, что он мне не поверил, но ничего не сказал.
После того, как вся посуда была вымыта Давидом, а мной высушена полотенцем и аккуратно расставлена по местам — в этом он мне помог, — хозяин дома взял бережно меня на руки и понёс вновь наверх, в комнату, где мы сегодня вместе с ним спали.
Положив меня на кровать, устроился рядом со мной, забрав моё тело в кокон своих рук, а я устроила голову на его груди. Мои ладони обняли сильное тело, а рука Давида запуталась в моих волосах, с наслаждением перебирая пряди. От этого действия я как котёнок заурчала, а мужчина засмеялся, прижимая меня крепче к себе.
— Давид, — окликнула я мужчину.
— Что такое, малыш?
— Расскажешь про свою семью? — понимала, что это личное, и он имеет право не делиться со мной, но мне хотелось больше узнать о нём, о том, чем он жил.
— Тебе правда интересно?
— Конечно.
Немного помолчав, не переставая гладить меня по голове, родственник начал свою историю.
— Вырос я в состоятельной семье, но в жизни всего добился сам. Ни копейки не взял у отца, — согласно кивнула, потому что ни капли не сомневалась в том, что он всего добился своим трудом, и внимательно стала дальше слышать. — Отец постоянно был в командировках, в работах, не замечая ни меня, ни мою мать, — в его словах почувствовала горечь и крепче обняла его, прекрасно понимая и чувствуя, каково ему было.
Я росла почти точно так же. За тем исключением, что моя мать не обращала на меня никакого внимания, в отличие от отца, который души во мне не чаял.
— Я рос и видел, как матери больно, хоть она этого и не показывала. Она была сильной женщиной, но постоянно всё держала в себе, не показывая, как ранят её действия моего отца, — Давид вновь замолчал, и я почувствовала, как он напрягся всем телом, превращаясь в каменную статую.
В этот момент мне хотелось забрать всю его боль себе. А взамен дать тепло, всю свою любовь ему, чтобы он понял, как он мне нужен, важен. Что я его люблю. Люблю как никого и никогда.
— Она умерла, когда мне было двадцать. За полгода сгорела. Рак. Отец не делал ничего, чтобы её спасти. Он только и делал, что изменял ей.
По щекам потекли горькие слёзы. Всхлипнула. Прижалась плотнее к любимому мужчине, а он в ответ сильнее обнял меня. Нам не нужны были слова. Всё за нас сказали наши сердца, которые в этот миг бились как одно на двоих.
Я понимала боль Давида, потому как сама пережила смерть родного человека — папы, который был для меня всем в этой жизни. Он заменил мне мать, которой до меня не было никакого дела. Сейчас я поняла, что нас связывает — потеря близкого человека и если не ненависть, то что-то похожее на это чувство.
— Я всегда буду рядом с тобой. Я никогда не предам тебя, — прошептала я солёными от слёз губами и поцеловала в твёрдую грудь, аккуратно её погладив.
— Спасибо, что ты появилась в моей жизни, — тихий шёпот в тишине, сильные объятия и лёгкий поцелуй в макушку.
Глава 33
Александра
Я так люблю его. С каждым днём всё чётче и чётче это понимаю, отчего иногда мне кажется, что задохнусь, если не смогу прикоснуться к нему, прижаться. Вдохнуть его умопомрачительный запах, что с самого первого вздоха свёл меня с ума. Мне хочется находиться с ним рядом каждую минуту, каждую секунду. Я хочу быть с ним рядом всегда, что бы ни было.
Мне сложно описать все свои чувства, что рвутся из меня наружу. Мне так много хочется ему рассказать, показать, насколько сильны мои чувства к этому мужчине. Как он важен мне и на что я ради него готова. Но разве слова могут описать всю глубину моих чувств к Давиду? Нет. Это всего лишь слова, которые слетят с губ и через секунду растворятся в воздухе. А я хочу, чтобы сводный брат понял, что я его бесконечно люблю.
Хочу, чтобы Давид знал, что я люблю его вот таким, какой он есть, а для меня он самый лучший. Но, чёрт возьми, как же я боюсь его потерять. Каждую секунду, минуту, день, который мы проживаем с ним вместе, я боюсь, что он встанет и уйдёт. Потому что всё это ему осточертело, и он просто так жить не может: ухаживать за мной, кормить, купать и совершать все остальные процедуры. От одной мысли об этом меня сразу начинает колотить как в лихорадке, стоит только подумать, что я стану ему больше не нужна.