Плач волчицы - Хоуг (Хоаг) Тэми. Страница 50

Контроль. Она никогда не теряла контроль. Не могла терять. Она не была страстным существом, подобно Саванне. Ледяные щупальца паники сковали ее волю.

— Нет! — Слово вырвалось как последний легкий листок надежды, который ничего не мог изменить. Она тяжело сглотнула и опять попыталась оттолкнуть широкие плечи Джека, тогда как вина, и страх, и много других чувств оплели ее, как виноградные лозы, сжимая легкие и горло.

— Джек, нет.

Его рука на мгновение застыла, в то время как кончики пальцев уже проскользнули под резинку трусиков. Глаза, темные и сверкающие, смотрели на нее, губы оторвались от упругого, набухшего соска. Лорел собрала в комок каждый мускул, чтобы воспротивиться желанию и вырваться. Живот содрогался под его рукой, каждая клеточка тела жаждала его прикосновений. Ей пришлось вылить ледяную порцию стыда на свою голову, чтобы охладить огонь.

Что с ней происходит? Почему она поддается чарам этого распутного Джека Бодро? На каменной скамейке, в саду своей тети? Она едва знала его, не доверяла ему, даже не была уверена, что он ей нравится.

Джек наблюдал за ней, видел приступ паники и пробудившееся сознание вины. Он немного сильнее надавил ей на живот и ждал, что она будет делать, если она все-таки воспользуется преимуществом силы.

— Почему ты так отчаянно сопротивляешься тому, чего страстно хочет твое тело? — настойчиво, завораживающе шептал он, склоняясь над ней. — Ты хочешь меня, ангел. Я хочу тебя.

Он прижался к ее бедру восставшей мужской плотью, чтобы она ощутила это.

— Я… я… нет! — Лорел была на грани истерики. Она смотрела на него, не отрывая глаз, будто это связывало их, и эта связь каким-то образом давала ей контроль. Глупость. Он был тяжелее ее на восемь фунтов. Он мог получить все, что хотел, как это делали мужчины с незапамятных времен.

— Tu menti, mon ange [44], — пробормотал он, качая головой. — Ты обманываешь себя, не меня.

Его пальцы скользнули и коснулись темного шелковистого островка, который скрывал ее тайну. Желание пронзило Лорел. Он смотрел на нее, а рука еще немного продвинулась вниз и коснулась краев теплой, влажной глубины.

— Я думаю, ты добился своего, — горько сказала она со слезами стыда и отчаяния. — Ты — животное. И ты совершенно ясно доказал это. А я все же хочу тебя.

Давняя усталость вернулась на его лицо, поднявшись откуда-то из темных глубин.

— Qui [45], — сказал он. Его рука скользнула обратно вверх по животу, опустила майку. Джек нежно, с сожалением разгладил ткань, губы его скривились. — А сейчас у меня впереди целая ночь, чтобы задавать себе вопрос; зачем я все это делал?

Глава ТРИНАДЦАТАЯ

Нахмурясь, Лорел изучала в зеркале свое отражение. Она не привезла с собой костюм. Лучшее, что она смогла подобрать, был свободный хлопчатобумажный блейзер цвета морской волны, белая шелковая блузка и темно-серые брюки. Наряд был слишком строгий для дома, но недостаточно официальный для службы. Невыигрышный. Казалось, она обречена была вечно сказываться в проигрышных ситуациях. Она не собиралась больше иметь дел, которые требуют больше ума или эмоций, чем садоводство, но она дала обещание Ти-Грейс и Овиду. В ее планы не входило связывать себя с мужчиной, но до рассвета она проворочалась, "думая и мечтая о Джеке. Джеке с его дьявольской ухмылкой. Джеке с его мрачной напористостью. Джеке с пристальными темными глазами, которые так много видели. Джеке, чье прикосновение зажигало огонь в ее крови, чьи поцелуи останавливали дыхание.

Что бы произошло, если бы она не сказала «нет»?

Тепло растекалось по телу. Сердце сильно билось. Она еще больше нахмурилась.

— Ты выглядишь совсем как адвокат.

Лорел обернулась, чтобы взглянуть на Каролину, которая собиралась выйти днем. Хлопковое платье в мелкий цветочек расплывчатых фиолетовых и золотистых тонов стянуто на миниатюрной талии и вьется вокруг ног. Аметисты в чеканном золоте украшают уши. Волосы, как обычно, являли собой чудесное облако ниспадающих кудрей. Излучая что-то королевски-властное, она казалась абсолютно собранной, держащей все под контролем. В этом Лорел ей завидовала.

— Я не хотела этого, — мрачно заметила Лорел. Каролина обняла Лорел за талию, чтобы немного подбодрить.

— Ты не чувствуешь себя готовой?

— Нет.

Она протянула руку, чтобы поправить прядку темно-каштановых волос Лорел. Сердце у Каролины заныло. За скромным макияжем, за стеклами слишком больших очков скрывался напуганный ребенок, собравшийся впервые идти в школу. Он пытается быть смелым, но все же предпочел бы остаться дома, подальше от всевозможных испытаний и неприятностей.

— Я думаю, может быть, ты готова даже больше, чем подозреваешь об этом сама, дорогая, — нежно сказала Каролина. — Время не изменит того, что произошло. Тебе никогда не удалось бы добиться справедливости для этих детей. Я думаю, лучшее, что ты можешь сделать, — это пойти и добиться справедливости для кого-то еще.

Лорел тяжело вздохнула и закусила нижнюю губу, смазывая нежную коралловую помаду, которую только что наложила. Она не знала, что ответить. Все чувства были в смятении. Она хотела навсегда остаться здесь, в объятиях Каролины, с любовью тети, которая поддерживала ее. За этим она приехала домой, а не для того, чтобы впутаться в неприятности с шарлатаном от религии, разрушать планы Вивиан и быть соблазненной Джеком Бодро. Она приехала в поисках любви, чьей-то, кто судил бы ее не так строго, как она сама судила себя. Она вновь почувствовала острую боль тоски по отцу, который решал ее детские проблемы, обнимая и целуя ее, вручая пластинку фруктовой жвачки. Но все, что осталось от отца-это несколько старых фотографий, булавка для галстука в виде рака и его сестра Каролина.

Лорел медленно, глубоко вздохнула и, чтобы чем-то занять себя, положить конец печальным воспоминаниям, сконцентрировала внимание на различных предметах, расставленных на столике в холле, — телефон слоновой кости во французском стиле, голубая ваза с букетом свежесрезанных цветов, оловянное блюдо, на котором лежало несколько ключей от автомобилей и одинокая сережка.

— Со мной все будет в порядке. — Ее взгляд остановился на сережке в форме сердечка из темного серебра, усыпанного камушками горного хрусталя и цветного стекла. Лорел взяла ее с тарелки и использовала как предлог, чтобы сменить тему.

— Это твое?

Каролина нахмурилась, взглянув на кричащую безделушку.

— Боже, нет. Это, должно быть, Саванны.

Она отступила в сторону и посмотрела на племянницу долгим, пристальным взглядом, не поддавшись на ее уловку.

— Приходи потом в магазин, чтобы увидеться и поговорить, если тебе это будет нужно, слышишь?

Лорел кивнула. Каролина ласково потрепала племянницу по щеке, проведя большим пальцем по темным полукружьям под глазами, которые говорили об усталости.

— Я знаю, какая ты сильная на самом деле, дорогая, — сказала она мягко. — И я знаю, что у тебя все будет хорошо. В конце концов, ты — Чандлер, ты — крепкий орешек. Но не ожидай, что справишься со всем в один день, и не забудь, что если я понадоблюсь тебе, то я здесь.

— Спасибо, тетя Каролина, — прошептала Лорел. Каролина распрямила прекрасные плечи, чудесно блеснули темные глаза, и застенчивая улыбка украсила губы.

— «Спасибо» — это ничто. Ты идешь, чтобы сбить. спесь с этого телевизионного святоши.

Смех легкими пузырьками вырывался наружу, и. Лорел улыбнулась.

— Я сделаю все, что смогу.

Когда Каролина ушла, на лестнице появилась Саванна. Она спускалась по ступенькам в шелковом кимоно цвета сливы, отделанном атласом цвета слоновой кости с широкими манжетами, которые свободно падали вокруг запястий. Лорел, стоя перед зеркалом и подкрашивая губы, смотрела на сестру, пытаясь оценить ее настроение. Саванна вернулась перед рассветом и явно пыталась скрыть следы своего позднего возвращения. Под глазами была маска голубого цвета, чтобы убрать припухлости с век, и она осторожно опускалась по лестнице. Губы красные и опухшие, волосы, как грива колдуньи, окутывали плечи. Они встретились глазами в зеркале, и Лорел, как за спасательный круг, ухватилась за вопросы, которые тут же пришли в голову. Но взаимные упреки и обвинения уже висели в воздухе.