Тонкая темная линия - Хоуг (Хоаг) Тэми. Страница 80

Шаги прошелестели мимо его укрытия.

– Ты, видно, ночная пташка, а, Донни?

Бишон дернулся при звуке его голоса, но в мгновение ока Фуркейд материализовался из темноты гостиной и прижал его к стене.

– Ты солгал мне, Донни, – процедил он. – А это очень глупо с твоей стороны.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь! – захныкал Донни, в уголках его рта собралась слюна. От него разило виски, а от одежды исходил терпкий запах пота и страха.

Ник слегка встряхнул его, голова Бишона ударилась о стену.

– Напомню тебе, Донни, на тот случай, если ты этого не заметил. Я не отличаюсь терпением. А ты не слишком умен. Неудачная комбинация, верно?

– Что ты от меня хочешь, Фуркейд?

– Правду. Ты сказал мне, что не знаешь Дюваля Маркота. Но сегодня вечером Маркот звонил тебе, правильно?

– Я его не знаю. Я знаю о нем, – выпалил Бишон. – Ну и что, что он мне звонил? Я же не могу контролировать других людей! Господи, да вот же отличный пример. Я тебе помог, и смотри, как ты со мной обращаешься!

– Тебе не нравится, как я с тобой обращаюсь, умник? – Ник чуть ослабил хватку. – Ты так вдохновенно мне врешь, что у меня давно руки чешутся вытрясти из тебя всю душу.

Бишон оглядел гостиную. Фуркейд перекрывал путь на кухню и к гаражу. Мебель превращала бегство в бег с препятствиями, тем более что комнату освещал только слабый свет уличных фонарей, пробивавшийся сквозь занавески.

Ник улыбнулся:

– Не вздумай сбежать от меня, Донни. Ты только еще больше разозлишь меня.

– Мне и так уже удалось это сделать.

– Но ты еще ни разу не видел меня в гневе, мой друг.

– Знаешь что, Фуркейд, – не выдержал Донни, – на этот раз я вызову полицию. Ты не имеешь права врываться в дома людей и угрожать им.

Ник удобно устроился в кресле и включил стоящую на столике лампу.

Губы Ника раздвинулись в медленной улыбке.

– Ты и вправду этого хочешь, Донни? – лениво переспросил Фуркейд. – Хочешь вызвать ребят из офиса шерифа? Понимаешь ли, если ты это сделаешь, то нам придется вести все эти разговоры в департаменте – о том, как ты меня обманул, о том, что вокруг недвижимости в нашем округе шныряет Маркот и жаждет получить твою землицу. – Он сочувственно покачал головой. – Парень, ты понимаешь, как это выглядит? Я имею в виду сделку с Марко-том. Не понимаешь? Так я тебе скажу – это выглядит так, что у тебя появляется весомый мотив убить твою жену.

– Я никогда не разговаривал с Маркотом…

– А потом еще и на делового партнера твоей жены напали и оставили ее умирать…

– Я даже пальцем не тронул Линдсей! Я говорил этому сукиному сыну Стоуксу…

– Все это очень плохо выглядит, Донни. – Ник поднялся с кресла, засунул большие пальцы рук за пояс. – Маркот каким-то образом контактировал с тобой?

У Донни Бишона дернулся кадык.

– Он мне звонил.

– Когда?

– Вчера.

Ник выругал себя за собственную глупость.

– Не врешь? – требовательно спросил он.

– Богом клянусь. – Донни поднял руку, как дающий клятву скаут.

Ник схватил его рукой за щеки и сжал, подталкивая к другой стене.

– Господу можешь врать сколько угодно, умник. Господь, он далеко и не сможет сию же секунду надрать тебе задницу. Смотри на меня и отвечай, – приказал он. – Ты хотя бы раз общался с Маркотом до смерти Памелы?

Донни открыто встретил его взгляд:

– Нет. Ни разу.

Если Бишон говорил правду, то Ник сам спровоцировал Маркота. Одержимость ослепила его, и он забыл о последствиях. Фуркейд не подумал, что его неожиданный визит подогреет интерес Маркота и тот примчится на арену, словно лев, привлеченный запахом крови.

– Он дьявол, – прошептал Ник, отпуская Донни. Маркот на самом деле был дьяволом, а Ник вот так запросто взял и пригласил его поиграть у себя на заднем дворе. – Никогда не имей дел с дьяволом, Донни, – прошептал Фуркейд, – а не то кончишь в аду.

Ник ругал себя последними словами. Но ничего не попишешь, теперь придется расхлебывать. И тут вдруг его внимание привлекли заляпанные грязью тяжелые ботинки Донни.

– Где ты гулял, дружок?

– Да так, – Донни одной рукой пытался разгладить рубашку, а другой потирал щеку. – Побывал на кладбище, посидел там немного. Знаешь, я иногда хожу туда, чтобы поговорить с Богом. И потом мне захотелось навестить Памелу. Затем я завернул на стройку.

– Ночью?

Донни пожал плечами.

– Послушай, тебе нравится разгуливать в солнечных очках после захода солнца. А я люблю напиваться и бродить по стройплощадке. Всегда существует вероятность, что я свалюсь в какую-нибудь яму и сверну себе шею. Своего рода русская рулетка. После того, как убили Памелу, у меня не слишком много развлечений.

– Полагаю, нераскрытое убийство отпугивает женщин.

– Некоторых.

– Ладно… Смотри получше под ноги, дружок, – сказал Ник, отступая к кухне. – Нам не хочется, чтобы ты погиб преждевременно…

И Фуркейд исчез так же быстро и бесшумно, как и появился. Донни даже не услышал, как хлопнула дверь. Но, возможно, это из-за того, что у него в голове как будто стучал паровой молот. Его вдруг затрясло, потом накатила слабость, и Донни бросился в ванную, прижимая руку к горевшему огнем желудку. Больно ударившись о плитки пола, он рухнул на колени, и его вырвало. И тут Донни заплакал.

Он всего-навсего хотел денег, успеха, семейных радостей и покоя. Он даже не понимал, насколько был близок к своему идеалу, пока сам все не разрушил. И вот теперь у него остались одни неприятности, и стоило ему только дернуться, как он увязал все глубже.

Вцепившись в унитаз, Донни Бишон уронил голову на руки и зарыдал:

– Памела… Памела… Прости меня, я так виноват!

Анни снилось, что пуля попала ей в зуб. А к пуле была привязана леска. Перебирая руками, она ползла по ней через ночь, через леса, пока упершийся ей в лоб ствол не остановил ее. Ружье держало в руках непонятное существо, чье лицо скрывала искусно изготовленная маска из перьев. Одной рукой существо сбросило с себя маску, и перед Анни появилось лицо Донни Бишона. Другая рука сорвала личину Донни, и под ней оказался Маркус Ренар. А потом исчезла и физиономия Ренара, а на ее месте возникло лицо мертвой Памелы Бишон. К ее груди была прибита гвоздями черная кошка, чьи внутренности вились внизу кровавым кольцом.

– Ты это я, – объявила Памела и спустила курок. Раздалась автоматная очередь.

Анни в испуге села на софе. Она задыхалась, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди.

И вдруг она снова услышала тот же звук. Кто-то стучал костяшками пальцев в стеклянную дверь. С еще затуманенными со сна глазами Анни потянулась к кофейному столику и схватила револьвер.

– Туанетта! Это я! – раздался голос Фуркейда.

Анни встала и впустила Ника.

Когда она захлопнула дверь спальни, чтобы не видеть творящегося там кошмара, отвращение и страх сменились в ее душе растерянностью. Как ей поступить? Позвонить в офис шерифа? Опять видеть ухмыляющегося Питра и давать ему объяснения? Анни не хотелось даже думать об этом. Она позвонила Фуркейду, но услышала автоответчик.

И вот теперь она даже не подумала спрашивать, почему Фуркейд входит в дом через балкон. Вместо этого Анни задала другой, совершенно необязательный вопрос:

– Где, черт возьми, ты был?

– Нашлись кой-какие дела, – ответил Ник.

Он внимательно смотрел на нее, пока Анни ходила взад и вперед вдоль кофейного столика, обхватив себя руками. Выждав момент, когда она подошла поближе, он протянул руку, отобрал у нее оружие и отложил револьвер в сторону.

– С тобой все в порядке?

– Нет! – резко бросила Анни. – Кто-то пытался меня убить. Мне кажется, мы уже выяснили, что на меня это плохо действует. А потом я обнаружила, что кто-то побывал у меня дома, оставил надпись кровью на стене и распял дохлую кошку над моей постелью. И это мне тоже не пришлось по вкусу!

От Анни не укрылось, как напрягся и подобрался Фуркейд. Конечно, он детектив, а она – жертва.