Вампиры [Vampire$] (ЛП) - Стикли Джон. Страница 53

Надежды на что, она не знала. Она только знала, что ему может быть больно, и она не могла оторвать глаз от его массирования, и именно тогда он заметил ее внимание и фыркнул с презрительной яростью и крутанул руль Кадиллака так, что тот занесло к другой стороне автострады, схватил ее за правую руку и потащил ее через сиденье к себе, и своей левой рукой разорвал свою сорочку и — И рана затянулась.

— Это зудит, ты глупое насекомое! — рявкнул он, схватив ее за волосы. — Это не больно! Это зудит!

И затем, когда она просто безучастно смотрела на него, он протянул руку и схватил зеркало заднего вида и оторвал его от переднего лобового стекла. Он хлопнул себя им по щеке и держал зеркало перед ее глазами и…

И его отражения там не было.

Она чувствовала его, его руку, прижимавшую ее череп, его щеку, прижимавшуюся к ее щеке — она могла видеть это, она могла видеть его щеку прижимавшуюся к зеркалу.

Но он не отражался в нем!

И затем… И затем он вроде бы был. Отчасти. Очертания, вспышки, следы черт его лица, когда он двигался. Он не был полностью невидим. Но… Но.

И затем он уронил зеркало и повернулся и буравя ее глазами, широко раскрыл рот и и клыки показались.

— Вампир, насекомое! — прошипел он с ужасающим присвистом. — ВАМПИР!

И его рот раскрылся еще шире и клыки удлинились и приблизились к ней и лицо стало красным и демоническим и нечестивым и она закричала криком безнадежного, бесспорного ужаса и все было черным и темным.

Следующей ночью она все подписала ему. Акции, облигации, CD диски, наличные деньги, дома… все. Генеральная доверенность.

Росс, вампир, владел ею.

После этого, дела пошли довольно быстро.

Во-первых, Росс решил по-новому оформить интерьер.

Мягкие вещи. Тошнотворно-слащавые, нежные на ощупь вещи. Безвкусные вещи. Дорогие вещи. Исчезли огромные антикварные диваны из библиотеки. Он заменил их на кушетки с шелковыми подушками. И он заменил гобелены, которым было несколько столетий, те, что смотрели на Даветт с детства, на красные атласные простыни.

Росс действительно потратил время, чтобы сесть и продемонстрировать ей свой новый — лейтмотив. — Это было похоже на что-то между султанским гаремом и Борделем в Колорадо времен Золотой Лихорадки. Это были истинные цвета — Не-Классного — Росса, в буквальном смысле, пропущенные сквозь него.

Он уволил всех слуг, которые служили Тете Вики в течение многих лет. Он заменил их горсткой серолицых, туповатых, отвратительных даже для самих себя слизняков. Это всегда поражало Даветт, как они просто могли не выглядеть аккуратно. Независимо от того, насколько роскошны и дорогостоящи их униформы, независимо от того, сколько заботы и внимания было уделено их внешности — их волосы всегда были пострижены, их лица всегда выбриты, ногти всегда чистые — они по прежнему выглядели как неубранные постели. Их жакеты, как бы хорошо они ни были подогнаны и пошиты, никогда не выглядели им впору. И их накрахмаленным белым рубашкам никогда не удавалось оставаться заправленными более одной минуты или двух.

Даветт понятия не имела, где Росс нашел этих людей, которые знали, что он вампир, и все еще хотели работать на него. И она не хотела этого знать. Тем не менее, Россу удалось заменить весь персонал за один вечер. Ему также удалось получить потрясающий итог редекорирования, той, первой ночью — превратить всю библиотеку в большую часть главной гостиной. Армия красующихся и принаряженных людей всех возрастов заявилась, чтобы управиться с работой, все явные гомосексуалисты и каждый из них явно восхищался малейшим уведомлением Росса о них.

Посреди этого, Даветт, все еще в своем купальном халате, пила водку, сидя в каменной нише и наблюдала, как эти ужасные люди изменяют ее вселенную. Это было как-то так далеко, как если-бы это был не ее дом и Тетя Вики на самом деле не была бы мертва и однажды утром она бы проснулась…

Нет. Лучше не останавливаться на деталях и оставить фантазии.

Поэтому она просто сидела, выпивала еще и ждала, пока суетливые тролли уйдут. Что они и сделали около полуночи. Не потому, что они закончили. Но потому, что Росс не мог больше ждать ни минуты, желая опробовать свой новый театр. Он рассчитал рабочих и отправился на охоту.

Росс вернулся вскоре, сразу после двух, с двумя парами, которых привез на лимузине. Все четверо были хорошо одеты и культурны и дики, счастливы, пьяны и дружелюбны, двое мужчин, не дотянувшие до сорока и их жены, на несколько лет моложе, и они смеялись и смеялись, когда они входили через парадную дверь вслед за Россом, и они смеялись, когда они получили свои напитки, и они смеялись еще, когда одна из леди зацепилась каблуком за край нового красного коврика Росса и когда Росс сделал несколько замечаний о Демоне Роме, они посмеялись еще немного и один из мужчин поднял свой стакан и сказал, — Я выпью за это! — И они все много смеялись над этим и затем Росс извинился за небезопасный коврик, объяснив, что у него сейчас самый разгар ремонта и одна из женщин, которая не могла знать, что блядский коврик был идеей Росса, приподняла его за край и сказала, — Лучше выкинь его побыстрее!

И все четверо смеялись дольше и громче, пока они не поняли, что Росс не смеется вообще. Даветт была в тридцати футах от них, прячась в темной нише, все еще в своем купальном халате, все еще пила свою водку, и она смогла не только увидеть, но и почувствовать перемену в Россе. Его холодность и гнев, мгновенный, вулканический, казалось образовал вокруг него сферу, до высоких стен гостиной и обратно, и обе пары, когда волна прошла сквозь них, затаили дыхание и их лица увяли и побледнели.

И затем Росс всем заулыбался и рассмеялся секунду спустя, его лицо оживилось и стало любезным и общительным и милым. И Даветт наблюдала за этой четверкой, как они обменялись неуверенными, тревожными взглядами. Но это прошло, потому, что они просто так хорошо проводили время, и Росс был таким обаятельным, в конце концов и…

И что это было? Игра! Как весело!

И Росс был повсюду среди них, смеясь, вынуждая смеяться их и o, да! Мы собираемся сыграть в игру, в питейную игру, но нам нужен один трезвенник, и почему-то их убедили пригласить своего шофера в то время как Росс и пепельнолицый слуга выкатили пластиковый брезент, оставленный малярами, чтобы прикрыть новый красный коврик. Женщинам приходилось снимать свои туфли на высоких каблуках, чтобы не продавливать пластик, и здесь был Росс, на коленях, чтобы помочь им и o, комментировал и обменивался лукавыми взглядами и ооо, как он выполнял эту чувственную задачу.

Но потом все было готово для игры и Росс лично расставил всех, включая шофера, по нужным местам на пластиковом брезенте, затем впервые забрал стаканы из их рук. И один из мужчин закряхтел и сказал, — Я думал, это будет питейная игра! — и Росс улыбнулся лукавой улыбкой и, — Будет! Будет! Вы увидите! — и затем он поставил в позицию последнюю персону, самую красивую женщину, единственную, чье имя Даветт расслышала из своего убежища, Эвелин, длинное черное платье которой, так ей шло. Росс взял ее за плечи и подтолкнул к центру брезента, точно в центр, и затем, улыбаясь и смеясь вместе со всеми, повернул ее так, чтобы ее улыбающееся лицо оказалось перед ним и разрезал зияющую рану на ее горле, краем своих длинных ногтей.

Кровь зафонтанировала из ее перерезанных артерий и Росс, в какой-то момент, из шалости поймал ее своим ртом, прежде чем повернуться, и сделать то-же самое с ее мужем, который просто стоял там, глядя, не имея шанса отреагировать. У второго мужа хватило времени открыть рот, чтобы запротестовать, поднять руку, чтобы возразить, прежде чем тиски рук Росса раздавили его горло и шейные позвонки навеки. Вторая женщина закричала, пронзительно завизжала, прежде чем Росс схватил ее за талию левой рукой и так сильно ударил своим правым кулаком в центр ее груди, что она умерла, истекая кровью, прежде чем ее поникшее тело достигло пластикового брезента.

Росс убил шофера одним ударом кулака, сверху вниз, по макушке человеческого черепа. Даветт услышала этот хруст.