Гибель пилота - Спригг Кристофер Сент-Джон. Страница 17

Епископ сурово и непреклонно набирал высоту, поднимаясь сквозь ворсистые облака. Выше и выше, пока аэродром внизу не стал походить на квадратик в узоре стеганого одеяла. Выше и выше. «Вот, как должна была выглядеть земля, когда Фэнис отправился на встречу смерти», – беспокойно подумал епископ. Было ли это сознательное решение, или кто-то как-то это подстроил?

А Салли все еще говорила. Голос в наушниках снова увещевал епископа.

– Помните, что вы вращаетесь в штопоре вместе с штурвалом. Сначала нужно сваливание, а также необычно использовать штурвал, особенно на аппарате вроде этого. Наблюдайте за мной. Чтобы войти в штопор, я заглушу двигатель и поверну штурвал до отказа. Чтобы остановить вращение, я должна сдвинуть ручку управления немного вперед, а затем свернуть штурвал в противоположную сторону, чтобы остановить вращение, и снова поставить штурвал в нейтральное положение, как только самолет выйдет из штопора. Хорошо. Получилось!

Рев двигателя резко замолк. Епископ отпустил штурвал. В убийственной тишине нос аэроплана взмыл над горизонтом. Вверх, вверх. Смолк шум ветра. Тишина была по-настоящему пугающей. Конечно, так не могло продолжаться.

Щелк! Словно ужасный прыжок бешеной лошади, и самолет обвалился, падая вниз – будто выстрел пронзил сердце. И словно в ужасе от этого безумного падения, мироздание головокружительно завращалось вокруг носа епископа: и поля, и вся земная твердь завращались, словно огромное колесо; горизонт превратился в обод колеса, а дороги – в спицы, и все это крутилось в безумном танце. Епископ ухватился за кромку открытой кабины. Несмотря на безудержное пикирование, ветер по-прежнему шуршал в проводах, словно они планировали к земле аки «кленовый вертолетик».

– Самолет в штопоре, – невероятно спокойным голосом объявила Салли. – Обратите внимание: мы все еще пикируем, скорость полета всего сорок пять миль в час, а двигатель заглушен. Теперь я выйду из штопора. Ручку управления я перевожу вперед и отклоняю штурвал в обратном направлении.

Чертово колесо земли приостановилось, а затем и вовсе прекратило вращение. Шорох в проводах усилился до свиста. Нос самолета выровнялся по уровню горизонта. Теперь они летели на одной высоте.

– Теперь вы, – распорядилась Салли. – Делайте то же самое.

Епископ вздрогнул, но голос инструктора был неумолим.

– Ручку управления назад. Давайте, не бойтесь, ну же! Давите педаль! Активней! Теперь хорошо.

Снова ужасный щелчок. И снова мир завращался в чертовом колесе.

– Штурвал в обратном направлении. Решительнее! Ручку управления вперед.

Огромное колесо остановилось. Шум ветра в проводах перешел на крик.

– Эй, у вас не одноместный истребитель! – выкрикнула Салли. – Вы слишком далеко задвинули ручку управления. Вау, сейчас мы делам сто тридцать миль в час! Помедленнее. Мягко снизьте скорость. Централизуйте штурвал. Вы это сделали. А теперь еще раз.

– Только не это! – пробормотал епископ.

– Снова! – твердо приказала Салли. – На этот раз не выходите из штопора так быстро.

Снова чертово колесо. В этот раз епископ смотрел внутрь кабины…

– Намного лучше! Теперь в штопор войду я, а вы – выйдите из него.

Епископ покорно повиновался. Но когда они снова ровно летели, он твердо сказал в переговорную трубку:

– Это последний штопор. Я совсем измотаюсь, если мы снова закрутимся.

– Ну, хорошо, – несколько разочарованно ответила Салли. – Вы видите аэродром вон там, чуть справа от вас? Если вы будете планировать к нему с нашей высоты, то пролетите над ним, так что приближайтесь к аэродрому, петляя, но держа его в поле зрения. Помните: скорость планирования – пятьдесят пять миль в час. Не больше и не меньше. Ведите!

Епископ, все еще немного дрожа, спускался к земле, в то время как указатель скорости колебался между 50 и 70 милями в час. В двух или трех сотнях футов до аэродрома Салли воскликнула:

– Исполнительный комитет направляется к машине леди Крамблс! Я узна́ю фигуру этой женщины и с десяти тысяч футов. Сейчас я возьму управление на себя. Я собираюсь задать ей жару! Вы в игре?

– Конечно, – согласился епископ, он не подозревал, в чем заключается процесс «задавания жару».

Но вскоре он узнал. Нос аэроплана накренился вниз, а стрелка указателя скорости приблизилась к 140 милям в час. Они пикировали прямо на троицу, которая пока что и не подозревала о приближающемся аэроплане. Затем, когда они приблизились, священник увидел розовые лица потрясенных людей. Леди Крамблс пустилась бежать первой, переваливаясь с ноги на ногу. За ней следовал Уолсингем. Сэр Герберт Хэллэм был знаком с процессом «задавания жару» – он стоял на месте и махал рукой.

Епископ ухватился за собственное кресло. Они наверняка рухнут на землю! Его нутро перевернулось, когда аэроплан встал на хвост, затем повернулся, и оба крыла встали вертикально, а затем самолет повернулся вокруг своей оси – епископ впервые понял, на что похож высокоскоростной маневр. Затем нос аэроплана снова опустился. Леди Крамблс и ее спутник уже испарились.

Епископ провел посадку самолета, и она получилось у него очень неровной, но, как ни странно, Салли приняла вину на себя.

Находившийся на аэродроме Томми Вэйн бросил на них укоризненный взгляд.

– И это были наша управляющая и епископ! И такие дурные манеры! Кажется, я припоминаю «Руководство пилота» нашего клуба – оно строго предостерегает от низких полетов и подписано самой управляющей. Да и в устной форме она неоднократно наставляла начинающих авиаторов. Я в шоке. По-настоящему в шоке.

– Черт, – смутилась Салли. – Это же была леди Крамблс! Она того заслужила!

– Это та сумасшедшая старая матрона, которая была в вашем кабинете, когда я заглянул туда? – взволнованно спросил Томми.

– Да, это она.

– Верно! Это все объясняет! Она страдает от подавленного влечения, не так ли? Она приставала ко мне!

– Ты льстишь себе, Томми. Ты просто напомнил ей кого-то знакомого. Какого-то Спайдера.

– Я себя очень необычно чувствую, – прервал их епископ. – Хотя мое тело явно неподвижно, кажется, что все внутренности все еще вращаются.

– Бренди, – посоветовал Томми Вэйн. – Я знаю это чувство.

– Наверное, выпью, – ответил священник. – Я не часто прикасаюсь к спиртному, но сейчас мне определенно нужно что-то такое.

Глава IX. Франкофилия в Глазго

После консультации с генералом Сэдлером – старшим констеблем Темзшира, инспектор Крейтон отправился в Лондон, в Новый Скотленд-Ярд, где познакомился с инспектором Бернардом Бреем. По словам старшего констебля, Брей сейчас занимался расследованием дела о наркоторговле, и была вероятность того, что он сможет помочь выяснить происхождение кокаина, переданного Фэнисом на анализ незадолго до смерти.

Как полицейский, Брей был непохож на Крейтона. Встретившись с ним, Крейтон сам заметил это. Брей был законником, он в свое время попал в коллегию адвокатов и попытался было, пробиться на одно из прибыльных мест в адвокатской профессии. Но послевоенный спад лишил его возможности прокормиться из-за длительного периода отсутствия работы, от чего пострадали все адвокаты.

Так что вместо этого он вступил в C.I.D. [12] – тогда впервые в истории управление стремилось привлечь в свои ряды интеллигенцию. Брей мог бы стать посредственным адвокатом – конечно, у него было ясное и логичное мышление, но ему недоставало некоторых других качеств, нужных для того, чтобы стать известным адвокатом. И вместо этого он стал первоклассным детективом.

Для Крейтона это был новый типаж. Разнообразный опыт придал ему способность стать «всем для всех», но долгое пребывание в среде простых людей наложило на него социальный отпечаток.

Двое мужчин: младший, с точеными чертами лица и легкими манерами, и старший – с заискивающим голосом сотрудника универмага и проницательными глазами на румяном лице. Они быстро присмотрелись друг к другу и, вопреки собственным ожиданиям, легко нашли общий язык.