Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll". Страница 69

— Бывает время от времени, — она грустно улыбнулась в ответ и вышла чуть вперед.

Фрее было не по себе оказаться в месте, полном призраков людей, с которыми она никогда прежде не была знакома и более не будет. Она не была на похоронах собственной матери и никогда не посещала её могилы. Когда появилась возможность сделать это, Фрея воспротивилась этому, как будто в её визите должно было быть что-то неправильное. Облик матери стерся с памяти, оставшись лишь на старых фотографиях. Фрея не была близка с ней, а потому не хотела обманывать её даже после смерти вынужденной скорбью. Порой появлялось ощущение и того, что если бы Ванесса всё ещё была жива, она не смогла бы стать для дочери той матерью, в которой та нуждалась. Бывало Фрею одолевали сомнения на счет того, не станет ли она со временем такой же, но предугадать это было почти невозможно.

Она была на кладбище лишь однажды, когда ей было не больше восьми. Это были похороны дедушки, с которым прежде ей приходилось видеться не более трех раз. Ей безразлична была его смерть, поэтому понять того, почему за ним скорбели остальные, Фрея искренне не могла понять. Лишь приятельство Дункана спасло её от плохих воспоминаний о том дне, что невольно слился в памяти с остальными, оставшись непримечательным.

Они ступали по влажной траве, направляясь куда-то вперед. Фрея заметно отставала, останавливаясь на доли секунды возле каждого надгробного камня, чтобы прочитать вслух то или другое имя. Она не отдавала себе отчета в том, зачем это делала, но и просто пройти мимо не могла.

— Куда мы идем? — спросила, заметив, что Алисса остановилась, чтобы подождать её. Она опустила голову вниз, роясь носком туфли в гнилых листьях, принесенных откуда-то ветром. Фрея остановилась в который раз напротив большого склепа. Это место было завораживающе жутким.

— Вон к тому дереву, — Алисса указала немного вправо. За её спиной чуть поодаль разбросил крепкие ветви дуб, под которым стояла лавка со спинкой, усыпанная вялыми листьями. В нескольких метрах от неё в ряд было выстроено ещё, по меньшей мере, три поросших вобравшим в себя влагу мхом надгробные камни.

Неуклюже подбежав к Алиссе, Фрея снова взяла её под руку, и они пошли вперед вместе. Положила подруге на плечо голову и глубоко вдохнула холодный воздух, полон мороси, застревающей между прядей волос и застывавший на ресницах. Чувствовала себя в уюте и тепле рядом с девушкой, хоть грусть всё ещё бросала тень на израненную душу.

— Сейчас я тебе признаюсь в том, в чем не признавалась никому прежде, и ты должна сохранить это в тайне, ладно? — спросила Алисса, когда Фрея сходу начала очищать лавку от листьев, сбрасывая те ладонями на землю. — Особенно об этом не должна узнать Рейчел, — она пригрозила ей пальцем, вынудив улыбнуться.

— Ладно, — Фрея умостилась на лавке, перекинув ногу за ногу. Освободила место и для Алиссы, но та не спешила садиться рядом, будто чего-то выжидала. — Клянусь, — она положила руку на сердце, получив от подруги благодарную улыбку.

— Когда мне особенно плохо, как я уже говорила, я прихожу сюда, чтобы немного покричать, — взгляд Фреи вполне ожиданно был полон недоумения. — Это помогает выпустить пар, дать волю чувствам и на короткий миг ощутить свободу ото всех предвзятостей. Понимаешь?

— На самом деле, не особо.

— Ладно. Поднимайся, — Алисса вскинула в воздухе руками, издав тяжелый вздох. — Становись рядом.

— Не думаю, что это хорошая идея, — Фрея расположилась на расстояние вытянутой руки рядом с подругой. Нахмурилась, одолеваемая не столько сомнением, сколько неловкостью и неуверенностью. — Вдруг нас кто услышит?

— Здесь никого нет. Ты же сама видишь, — Алисса наклонила голову и смерила подругу укоризненным взглядом.

— А сторож? — она никак не могла уняться, нарочно выискивая обстоятельства, что помешали бы им совершить задуманное.

— Он глухой. И я знаю это, поскольку бывала здесь несколько раз, и ещё никто меня не уличил, — Алисса опередила очередной вопрос Фреи, на лице которой всё ещё читалась неуверенность. — Просто доверься мне, ладно? — она обреченно вздохнула. Прошло несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем Фрея кивнула ей. — Закрой глаза, — Алисса проследила за тем, как девушка крепко зажмурилась. — Сделай глубокий вдох. Сосредоточься на всем том, что беспокоило тебя последние дни. Ухватись за чувство злости и выпусти его из себя.

Фрея поджала губы, сосредоточенно нахмурилась, пытаясь следовать указаниям подруги. Намеревалась вытащить наружу сознания злосчастную телеграмму, каждое слово которой осталось в памяти запеченным клеймом, но разум стал обманывать себя, возвращаясь к воспоминаниям о безмятежном лете. Тогда любовь Джона ещё не была столь обременяющей, в чем, казалось, Фрея обманывала саму себя, поскольку теперь не могла видеть всё так, как видела тогда. Тяжесть его руки на талии, отвернутая против его поцелуя голова, тихий шепот с признанием, отзывающимся внутри пустотой. Она любила шумное море, звездную ночь и любовь Джона к себе больше, чем его самого. И эти мысли сбивали с толку, вскруживали голову и отзывались не злостью, а неким страхом перед собственной сущностью.

— Давай, ты будешь первой, — на выдохе произнесла Фрея, открыв глаза и чуть пошатнувшись на месте.

— Ладно, — Алисса вздохнула, прежде чем закрыть глаза.

Фрея не стала таращиться на подругу, подняла голову к хмурому небу и стала ловить на лице холодные капли. Закрыла глаза и делала глубокие вдохи, прислушиваясь к тишине, которую прорезали редкие крики птиц, что резали слух. Успело пройти чуть больше минуты, прежде чем рядом с ней раздался оглушительный крик, полон настоящей ярости и боли. Фрея не заметила, как задержала дыхание. У неё самой внутри будто что перевернулось.

Опустив голову вниз, Фрея попыталась воззвать к собственным чувствам, что грызли изнутри последние дни. Ведь она не иначе, как злилась, роняя всё время что-то из рук, ломая вещи, оставляя на ровной коже следы. Крик Алиссы оборвался вместе с дыханием, которого перестало хватать, но Фрея не сумела этого заметить, оглушенная суетливыми мыслями внутри своей головы.

Заставила себя вспомнить об их последней ссоре с Джоном, но поток мыслей возвратил её к следующему утру, когда на песчаном пляже она встретилась с Джеймсом. Она плакала, когда он высмеивал её чувства, заверяя упрямо в том, что те были не более чем иллюзией. Фрея не понимала его и даже не была намерена делать этого, убежденная в искренности того, во что сама хотела верить, но теперь понимала. Всё было иллюзией тогда, всё оставалось иллюзией сейчас.

— Я не могу, — она открыла глаза, помотав головой. — Я не чувствую ни капли злости. Прости.

— Ты не должна извиняться за свои чувства, — Алисса ласково улыбнулась. Выражение её лица вдруг обратилось в уставшее, но в то же время в глазах будто появилось больше тепла.

— Телеграмма Джона скорее сбила меня с толку, нежели расстроила, — они расположились на скамье. Алисса откинулась на влажную спинку, когда Фрея оставалась сидеть ровно, задумчиво глядя вперед на разбросанные впереди камни с высеченными на них чужими именами. — Я не люблю его, теперь знаю это наверняка, поэтому его разрыв со мной побудил чувство вины. Как будто дело было в том, что он сумел узнать, какой неискренней я была всё время, нечестной и жестокой в своем двуличие. Я обманывала его всё время, но и себя не меньше. Я думала, что любила его, но это была лишь иллюзия. Я никогда не видела этого яснее, чем сейчас.

— Что на счет Джеймса? — Алисса накручивала на палец прядь волос подруги и отпускала, прежде чем начать заново это незатейливое занятие. Фрея этому не возражала, не обращая внимания.

— Он вызывает смешанные чувства. Я никогда не испытывала по отношению к Джону того, что испытываю рядом с ним, что и раскрыло мне глаза на происходящее. Я нахожу приятным разговаривать с ним, проводить время и даже молчать вместе. Меня ужасает порой, как сильно хочется его поцеловать, обнять, прикоснуться, но всё это кажется неправильным. Эти желания сеют во мне неуверенность, — она опустила голову на сложенные в замок руки и сделала паузу, будто бы собираясь с мыслями. — Я не хочу быть вместе с ним. Я боюсь этого, — Фрея подняла серые глаза на подругу. Алисса сочувствующе молчала. Большего от неё не требовалось. — Но больше всего меня страшит то, что чувства к нему я тоже придумала.