Повесть об Остролистном холме - Алберт Сюзан Уиттиг. Страница 27

— Я могу его оставить? На целых две недели? — Она сунула руку в корзинку и погладила нежную шкурку. — Какой он милый, — сказала Кэролайн, едва дыша от восторга, — а цвет — прямо как солнышко. — Она вспомнила Оливера, оранжевого кота, который жил в амбаре на их ферме в Новой Зеландии, и вдруг ощутила острую тоску по утраченному дому. На глаза девочки навернулись слезы. — Ну конечно же, я стану о нем заботиться.

Затем она убрала руку, сжала губы и отпрянула от корзинки с Грошиком, возвращаясь из мечты в тусклую действительность.

— Но из этого ничего не выйдет, мне мисс Мартин никогда не разрешит. Она даже бедного старого Дадли не переносит.

— Дадли? — спросила мисс Поттер.

— Это бабушкин спаниель. Он старый и злой, но в этом и мисс Мартин виновата. Когда бабушка не видит, она его щиплет, вот он и огрызается. Она и меня щиплет, когда я не слушаюсь.

Кэролайн замолчала: она никогда и никому об этом раньше не говорила, а уж тем более незнакомому человеку. Что это на нее нашло?

Голубые глаза мисс Поттер потемнели, но она лишь сказала:

— Могу тебя обрадовать: бабушка уже разрешила дать тебе свинку.

— Разрешила!? — Кэролайн была потрясена.

— Вот именно. И дала на этот счет указания мисс Мартин. — И мисс Поттер добавила, как бы извиняясь: — Правда, я даю тебе Грошика только на время, до своего возвращения в Лондон. А если он тебе понравится и ты захочешь иметь собственную морскую свинку, мы подумаем, как это устроить.

У Кэролайн были серьезные сомнения, что мисс Мартин такое допустит, но, может быть, она торопится с выводами — похоже, мисс Поттер способна творить самые настоящие чудеса.

— Благодарю вас, — сказала девочка. И, почувствовав, что этого недостаточно, добавила: — Вы очень добрая. — И через мгновение: — Можно я возьму его в руки?

Мисс Поттер кивнула, и Грошик, издавая тихое бульканье, тут же оказался в сложенных лодочкой ладонях Кэролайн.

— Я думаю, Джереми захочет его нарисовать, — сказала она. — Он любит рисовать животных — кроликов, белок, мышей. Каких увидит, таких и рисует.

— Да, я знаю, — заметила мисс Поттер. — Он хороший художник. А где ты с ним познакомилась?

— На Остролистном холме. Я иногда сбегаю туда, когда все думают, будто мы с Дадли гуляем в саду. Мне бы, конечно, хотелось познакомиться и с другими деревенскими ребятами, — нерешительно продолжала Кэролайн, — но бабушке это не нравится. Она думает, будто я чем-то лучше их, но, по-моему, это чушь. Правда, она и обо мне не очень-то хорошего мнения. — В словах девочки звучала обида. — Я ей вроде как-то мешаю, а теперь, когда приезжает доктор Гейнуэлл, и подавно. Она с радостью меня отправит куда-нибудь в школу.

Кэролайн снова замолчала. Опять она не удержалась — все болтала и болтала, а ничего такого важного не сказала. Но мисс Поттер слушала внимательно, заинтересованно, и в ее глазах светилась доброта. Кэролайн снова показалось, что они давным-давно знакомы. Она подумала, что может рассказывать мисс Поттер все-все, и та не удивится и не станет ее ругать, а будет просто… слушать.

Мисс Поттер какое-то время молча стояла и, склонив голову набок, внимательно смотрела на девочку. Потом она заговорила — медленно и задумчиво:

— Это очень грустно, Кэролайн, но мамы и бабушки не всегда знают все, что им следует знать о своих дочках и внучках. Правда, они в этом не повинны — такое воспитание им дали их собственные мамы и бабушки. Поэтому мы сами должны найти для себя путь, чтобы стать и счастливыми, и полезными, хотя никто не знает, каким этот путь окажется.

Кэролайн слушала, пораженная, и молчала. Мисс Поттер подняла руку и тронула щеку ребенка.

— Ты должна рассчитывать на себя, милая Кэролайн, и быть храброй девочкой. Я буду рада помочь тебе, чем только смогу. А сейчас, — она заговорила быстрее, не дожидаясь ответа, — давай-ка я расскажу тебе, как правильно ухаживать за этим малышом. Во-первых, он обожает свежую травку. Еще он любит яблоки, морковку и сельдерей. Зато хлеб и масло ему идут во вред. И ни при каких обстоятельствах не давай ему сахар, как бы он ни выпрашивал — а выпрашивать он мастер. Тебе придется попросить мистера Бивера подыскать для свинки большую глубокую коробку и постелить на дно сено, а также поставить мисочку с водой и…

Еще несколько минут их внимание было полностью поглощено Грошиком. Когда они закончили, мисс Поттер выпрямилась:

— Ну вот и все, теперь мне пора. Я взяла с собой приятельницу, и мы едем к Остролистному холму искать моих овец.

— Вы потеряли овец? — спросила Кэролайн.

— Не думаю, чтобы они потерялись, — сказала мисс Поттер с оптимизмом в голосе. — Что ж, надеюсь, ты будешь хорошо заботиться о Грошике.

— О да, — сказала Кэролайн. Она была готова броситься к мисс Поттер, чтобы обнять ее и тем выразить свою благодарность, но вовремя сдержалась и лишь протянула руку, сопроводив этот жест вежливыми словами: — Благодарю вас за то, что разрешили поухаживать за Грошиком. Я очень постараюсь все делать правильно.

— Я в этом уверена. — Мисс Поттер улыбнулась и вышла.

Спускаясь по лестнице, Беатрикс размышляла о девочке. Она оказалась серьезным, смышленым ребенком, способным внимательно слушать, уверенным в своих силах. Такую не испугает ни завывание ветра в трубе, ни суровый взгляд самой мисс Мартин, устремленный на Кэролайн, когда та сидит за уроками. Правда, ее не назовешь хорошенькой, если судить по общепринятым меркам, требующим обязательного наличия ямочек на розовых щечках, вздернутого носика и золотых локонов. Каштановые волосы, смуглое лицо с острым носом, решительно сдвинутыми бровями и четко очерченным ртом — эти черты Кэролайн, со всей очевидностью обещающие ей в будущем, когда она станет женщиной, сильный характер, в ребенке воспринимались как недостаток. Таким же образом дело обстояло с носом самой Беатрикс, который был подвергнут суровой критике столь известной личностью, как великий художник-портретист Джон Миллейс^[9]. Однажды он сказал мисс Поттер, что длина носа и верхняя губа портят ее лицо.

А что она успела заметить на бумаге, которую девочка поспешно — но лишь наполовину — закрыла книгой? Нечто очень похожее на тайнопись, так хорошо знакомую Беатрикс. Когда она была чуть старше, чем Кэролайн, она стала вести дневник, делая записи шифром собственного изобретения, чтобы никто, а в особенности мать, не смог эти записи прочитать.

Воспоминания заставили Беатрикс улыбнуться.

Разговор мисс Барвик с миссис Бивер

Мисс Барвик привозила свою выпечку в Тидмарш-Мэнор уже четвертую неделю подряд, так что свое появление у двери кухни она ощущала как привычный ритуал. Миссис Бивер была женщиной приветливой и весьма разговорчивой. Сара всегда с удовольствием предвкушала чашечку чая и милую беседу в большой старой постройке, служившей кухней с тех ушедших времен, когда повар поместья готовил на несколько дюжин его обитателей — как хозяев, так и слуг.

Сегодня, однако, у Сары был и тайный мотив для визита. Чем больше она размышляла о том, что рассказала ей Димити Вудкок о кандидате леди Лонгфорд на место директора сорейской школы, тем сильнее становилось ее желание разузнать подноготную этой истории. Семейство Биверов (мистер Бивер был садовником и кучером ее светлости) служило в поместье уже более двух десятков лет. Так что если мисс Бивер окажется расположенной к разговору, то сможет поведать кое-что, скрытое от постороннего глаза.

— А вот и вы, мисс Барвик! — воскликнула дородная кухарка, поднимая глаза от стола, на котором она разделывала двух крупных фазанов. Ее круглое лицо расплылось в улыбке. — Я-то думаю, куда вы запропастились, ох, думаю, не пришлось бы мне нынче самой печь, а дел-то по горло, гостя ждем… — Тут она бросила сердитый взгляд на помощницу, которая чистила морковь над раковиной у дальнего конца стола. — Пошевеливайся, Харриет. Нож тебе не перышко, к нему силу приложить нужно.