Плач - Фицджеральд Хелен. Страница 15

[email protected]

@Fionamack Копы сказали родители вышли в магазин #lonniebaby

John [email protected]

Оставили одного в машине? #lonniebaby

[email protected]

Копы обходят все дома по Центральной. #lonniebaby

[email protected]

Выглянул в дверь — чувак все орет. #lonniebaby

The Kiosk at the [email protected]

Я че то прозевал? Правда штоле? #lonniebaby

Patricia [email protected]

Молюсь за них. #lonniebaby

Susan [email protected]

Хочу помочь НАЙТИ МАЛЫША НОЯ! А вы? Тогда ретвитните. #lonniebaby

FionaMack @Fionamack

Кем надо быть, чтобы оставить грудничка в машине? #lonniebaby

Celesta [email protected] 1

Ну когда народ поумнеет? #lonniebaby

Bobblypops @bobblypops

Пойду курну. Может, чего выясню. #lonniebaby

The Kiosk at the Beach @beachykiosk

[email protected] Хочу помочь НАЙТИ МАЛЫША НОЯ! А вы? Тогда ретвитните. #lonniebaby

Susan Miller @susanmiller

RT @Fionamack Кем надо быть, чтобы оставить грудничка в машине? #lonniebaby

Кем надо быть, чтобы оставить грудничка в машине? В ту же секунду меня пронзает страшная мысль: заподозрят меня. Я пытаюсь успокоить дыхание, но вместо этого дышу еще чаще и уже не могу не обращать на это внимания. Скажут, что Алистер хотел забрать у меня Хлою, поэтому я решила забрать у него Ноя. Я смотрю на входную дверь. Полиция первым делом явится сюда — возможно, даже раньше, чем в дома к местным педофилам. Я проверяю, заперта ли дверь. Выглядываю в окно, смотрю, не приближается ли свет фар, прислушиваюсь, не воют ли сирены. Пока ничего.

Хлоя. Нужно подготовиться. Предупредить ее.

Не пить.

Наливаю бокал красного и выпиваю залпом. Зная, что это страшно дорого, набираю номер адвоката. Она отвечает не сразу.

— Алло? — отзывается она тихо и как-то неуверенно.

Я рассказываю ей о том, что прочитала, и жду, пока она стучит по клавиатуре и читает то же самое. Потом отчитываюсь обо всех своих передвижениях в этот вечер. Забрала Хлою из школы в 15:15. Отвела ее на плавание. Вернулись домой.

Поужинали малайскими лепешками с мясом, посмотрели телевизор, уложила ее спать. Да, я была с ней всю вторую половину дня, с пятнадцати тридцати — только выбежала за лепешками на ужин. Да, я часто выбегаю ненадолго. Я одинокая мать. Ей четырнадцать. Я звоню маме. Они с папой будут здесь через час с небольшим.

Я надеюсь, что они опередят полицию.

Открываю дверь к Хлое. Она спит в обнимку с коричневым медвежонком — подарком Алистера на шестой день рождения. Я заглядываю к ней хотя бы раз за ночь, посмотреть на свою взрослую девицу — уже почти женщину, спящую как маленькая. Смешная и трогательная, вцепилась в плюшевого зверя, вытершегося до набивки за восемь лет слез и объятий. Хлоя злится на отца за то, что он не пытается с ней повидаться (ну или пытается, но слабо), но винит не его, а Джоанну. Девочка скучает по отцу. Как и большинство детей в подобной ситуации, она мечтает о том, что в один прекрасный день Джоанна исчезнет и наша семья снова станет как раньше. Я уже и не упомню, сколько раз она спрашивала, не могу ли я хотя бы попытаться вернуть его.

— Этого не будет, — каждый раз говорю я ей, еле сдерживаясь, чтобы не рассказать, что я на самом деле о нем думаю.

Мне трудно, чудовищно трудно сдерживаться, но ей будет проще стать счастливым человеком, если она сможет и дальше любить отца и восхищаться им. А если теперь он отнимет у меня Хлою? Если родители не доберутся сюда раньше, чем полиция, меня арестуют, а Хлою просто возьмут и отдадут ему. Даже если он сейчас в шоке и убит горем, он — ее ближайший родственник после меня, так что такая вероятность существует. Этого нельзя допустить. Я возвращаюсь на кухню и наливаю себе еще бокал, выпиваю его, иду к Хлое и присаживаюсь на край кровати.

Я провожу ладонью по ее челке. Чего я только не придумывала, чтобы перестать видеть в ней его копию. Темные ресницы у нее — от бабушки, а не от него. Мне всегда нравилась его мама, и, вернувшись в Австралию, я сделала все, чтобы они с Хлоей виделись. Обычно они встречаются где-нибудь в центре, и Хлоя всегда возвращается с кокосовыми ирисками и пакетами с подарками.

Она хмурится во сне. Опять папа снился — так она скажет, когда проснется. «Мы просто обедали вместе, ничего такого, он сидел рядом и ел» — или что-нибудь в этом роде.

— Хлоя, — шепчу я.

— Ммм?

Она поворачивается на другой бок, вместе с медвежонком.

— Хло. Проснись, моя хорошая. Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Мне снился сон, — говорит она, не открывая глаз, но проснувшись настолько, чтобы спохватиться и спрятать медведя под одеяло.

— Случилась беда, — говорю я, взяв ее за руку.

Она открывает глаза и садится.

— Что?

— Малыш Ной пропал.

— Как это — пропал?

— Кто-то забрал его из папиной машины, пока папы в ней не было. Сегодня вечером, в Пойнт-Лонсдейле.

Она одевается за считаные секунды, на ходу соображая, чем можно помочь. Она хочет немедленно отправиться на поиски и не понимает, почему я до сих пор не собралась.

— Может, он пополз и сам выбрался из машины? Поехали скорее! Будем его искать!

Я открываю рот, чтобы объяснить ей, что двухмесячный ребенок никак не мог сам выползти из машины, но в этот момент раздается стук в дверь.

Полицейские подозревают, что Хлоя меня выгораживает, — они считают, что я учу ее врать. Молодая тонкогубая женщина в очках поглядывает на нее всякий раз, когда я отвечаю на их вопрос. Я слежу за ее взглядом и с сожалением отмечаю, что Хлоя и в самом деле ведет себя так, как будто я научила ее правильным ответам.

— Да, мы весь вечер были дома, — говорит она.

— Нет, нас больше никто не видел, — и посматривает на меня, словно спрашивая: «Я правильно сказала?»

Я с ужасом жду, что сейчас она расскажет им про то, как я оставила ее одну, чтобы сбегать за лепешками. Этот факт снимет с меня подозрение в похищении, но зато подтвердит другое, давнее: что я — никудышная мать. Хлоя ничего об этом не говорит. Отличное решение, Хло, думаю я.

Они не рассказывают мне ничего сверх того, что я знаю и без них. В последний раз ребенка видели в прокатной машине в Пойнт-Лонсдейле около восемнадцати пятидесяти.

Мужчина с бакенбардами хочет, чтобы я рассказала им о своих отношениях с Алистером. Я прошу Хлою пойти в гостиную и посмотреть там телевизор. Она закатывает глаза — возмущается, что ее выпроваживают, злится, что мы сидим на кухне и разговариваем вместо того, чтобы бежать на поиски, — но все-таки удаляется, прикрыв за собой дверь.

Я понимаю, что нужно быть очень осторожной. Я долго готовилась сообщить эту историю незнакомым людям, но теперь надо быть во сто крат внимательнее, чтобы не показаться стервой-психопаткой. Я понимаю, что мне нужно быть осторожной и что из-за этого понимания как раз и рискую показаться стервой-психопаткой.

— Я уехала из Шотландии, потому что не хотела, чтобы у меня забрали дочь. — Я благоразумно опускаю продолжение фразы, отдающейся в голове: «и отдали этому самовлюбленному идиоту». — Я всего лишь хотела ее защитить, — добавляю я и понимаю, что и к этому предложению подошла бы вышеприведенная концовочка про самовлюбленного психопата — как, собственно, к любой моей мысли об Алистере и Хлое.

Определение приклеилось к нему с тех пор, как я, узнав про его роман, задумалась, а не укладывается ли в два эти слова вся суть его натуры. Стало ясно, что весь наш брак — сплошное вранье. Я полагала, что в Эдинбурге наши отношения потускнели из-за того, что Алистер много работал, а я скучала по дому. Я изводила себя — раз он перестал обращать на меня внимание, значит, я нудная или некрасивая. Он больше не восхищался мною, как прежде, но я считала, что ничего страшного и необычного в этом нет и что рано или поздно мы справимся со всеми проблемами. Мы не ссорились. Жили скучно, но пристойно. Оглядываясь назад, я понимаю, что мы не ссорились, потому что плевать хотели друг на друга, да и пристойной нашу жизнь назвать было нельзя. От Фила я узнала, что у Алистера были женщины и до Джоанны. Он давно обманывал меня, а я и не догадывалась. Вот идиотка. Ведь правда он самовлюбленный психопат? Похоже на то. Или любая брошенная жена называет так своего мужа?