Охотник за чудовищами (СИ) - Нуждин Андрей. Страница 21

– Так что, батюшка охотник, нужна нам твоя защита и подмога, – начал он, горделиво пялясь в наливающееся яростью лицо Старого. – Мы, стал-быть, все как есть тут честные землепашцы. Лесники тоись. О чём я? А, вот чего! Паскудство свершается в нашем селении! Повадились нелюди вонючие запасы наши портить! Жрут в три горла, гадют, не отходя от лабаза! Сделай милость, излови сию погань!

– Так. Трое нелюдей, правильно? Что за вид? Чем вооружены?

– Трое или боле – это нам не ведомо. Вида самого примерзкого: роги, значит, копыта опять…что там ещё…хвосты длиннющие и обос…обгажены донельзя, по самое не балуй! А вооружены непомерными аппетитами и любовью к непотребствам! Бегают, голыми жопами сверкают! Мы ж за баб наших боимся, потому как до этого дела паскудники охочи, что твой кот – до спанья на титьках!

Бабы, на которых не позарилась бы не единая душа, включая дохнущего с голодухи жихаря, дружно возопили, простирая грязные ручищи. Мужики угрожающе сопели, раздувая ноздри, и порывались грозить кулаками во всех направлениях.

– Так, – процедил Старый, с ненавистью глядя на "переговорщика". – То есть вы настолько нихрена не знаете о нелюдях, что даже описать их не можете?

– Ага, – поддакнул, живо кивая, мужик. – Мы ж люди серые, лясы точить не обучены. Всю жисть в трудах что мураши!

– И кого мы, по-вашему, отвадить должны? Чёрта в ступе? Коня в пальто? Или жопу с ушами?

– Чего только на белом свете не бывает! – ужаснулся мужик. – Не, наши-то супостаты попроще. Такие себе…попроще. Жопы у них круглые, без ушей.

Мстиша открыл рот поинтересоваться, почему при упоминании о задницах неведомых существ глаза у оратора затуманились, а остальное мужичьё сально осклабилось, но, глянув на Старого, парень решил не рисковать.

– Паскудники с круглыми жопами. Да, мимо не пройдёшь, если увидишь. Только думается мне, что вы и сами справитесь! А нам не досуг! Пойдём, Мстиш, нам тут делать нечего.

Старый натянул маскировку на голову и повернулся. Позади запричитало, завыло и заухало, селяне на коленях позли к охотнику, кое-кто рвал на себе волосы и ветхую одежонку. Сталкер зарычал, шагнул навстречу.

– Или вы даёте точное описание твари, или я вам сейчас скажу такое, от чего глаза у вас станут круглее ихних жоп! Живо фоторобот мне!

– Ты не серчай, батюшка охотник, – попросил "переговорщик". – Ить мы же не со зла такие, жисть у нас безрадостная, беспросветная. Мы же что…мы завсегда готовые помочь…вон, один и сейчас в амбаре жрёт. Ты поди, погляди, какой он. Так будет проще. Правильнее, что ли.

Старый с Мстишей переглянулись. Мужик махнул рукой, призывая идти за ним, и пошагал куда-то вглубь селения. Среди убогих домишек показалось крепкое строение, возведённое из толстых брёвен, двери напоминали скорее ворота продуктовой базы, в которые могла войти фура. Странно было видеть такое добротное сооружение, учитывая общий невзрачный вид села.

– Там оно, внутри, – почему-то перешёл на шёпот мужик. – Осторожно, тварь опасная и злющая! Лютует тут со вчерашнего дня!

– Что, вырваться пытается? – поинтересовался Мстиша, оглядывая монументальное сооружение.

– Вырваться пока не пробует, но жрёт так, что даже тут слышно, как за евоными вонючими ушами трещит. И обделалось, вроде, пару раз.

Сталкер поморщился. Не хватало ещё лезть в здание, облюбованное каким-то жадным до чужих харчей уродцем в качестве сортира. Скинув всё лишнее и оставшись в наброшенном на комбинезон кожухе, Старый задумался о судьбе берцев. Снять, что ли? Босиком по дерьму – то ещё удовольствие, но зато потом легче отмыть, а не шастать с демаскирующей вонищей по лесам. Ладно, пусть будут на ногах.

Оставив парня приглядывать за снарягой, сталкер зарядил самострел широким срезнем. Да, с такими рожами они барахло враз растащат, ищи потом, куда заныкали. По команде пара местных сняла тяжёлый засов, и Старый шагнул в прохладную полутьму. Фонарь, зажатый в руке, на которой лежало оружие, осветил набитое скарбом нутро лабаза.

Какие-то мешки, ящики и сундуки стояли повсюду, пахло пылью и съестным. Сквозь маленькие окошки под самой крышей пробивались лучики солнца, в которых плясали пылинки. Деревянный пол чуть прогибался под ногами, вызывая приятное ощущение лёгкой невесомости. Сталкер шёл по лабиринту барахла.

За вереницей мешков раздался стук, будто кто прошёл на каблуках. Цокот повторился быстрее, что-то мелькнуло в свете фонаря. Старый шагнул следом, но теперь невидимая тварь проскочила за спиной. Луч метался из стороны в сторону, выхватывая лишь тень, существо двигалось с поразительной быстротой.

Сталкер увлёкся погоней, он носился среди сложенных штабелей, пытаясь застать врасплох того, кто ловко прятался от света. Наконец, устав гоняться за "призраком", Старый затаился, бросив какой-то рулон в противоположный угол. Там грохнуло, покатилось и хорошо нашумело. Через пару минут "каблуки" процокали мимо, существо двигалось в соседнем проходе. Удар ноги уронил штабель мешков, "призрак", издав тихое блеянье, метнулся в угол. Старый загородил дорогу и направил луч фонаря на загнанную нелюдь.

Круг света выхватил из темноты угла сначала копытца, потом длинные ноги, покрытые коричневой шёрсткой. Сталкер чуть не плюнул с досады: оленя поймал, герой. Но вот показались худые руки, локтями прикрывающие живот и грудь. Одна ладошка заслонилась от бьющего в глаза луча, зажмуренные глаза на почти человеческом лице истекали слезами от боли и страха. Старый обвёл фонарём лежащую перед ним фигурку и опустил его.

На полу полусидела, всхлипывая и боясь открыть глазёнки, помесь оленёнка с девчонкой. Вот это нелюдь! Опасная тварь, что и говорить! Копытца одни чего стоят, а рожки, еле пробивавшиеся на светлой, опушённой головке… Поохотился.

– И кто ты у нас такая? – спросил сталкер.

От звуков человеческого голоса девчонка вздрогнула, дорожки слёз вновь побежали по щекам к тонкой шее. Когда сталкер шагнул к ней, олешка сжалась в комок.

– Хватит реветь, ничего я тебе не сделаю, – чуть грубее, чем хотел, произнёс Старый. – Как тебя зовут?

Бедолага даже заскулила от страха, тоненько взвизгивая. Сталкер про себя плюнул, вконец разозлившись на тупых селян, натравивших его на ребёнка. Он закинул за спину самострел и встал на колено. Треснула липучка кармана, вызывая новую дрожь у неведомой зверушки, зашуршала обёртка батончика, по привычке хранимого "на всякий случай".

Старый поднёс зерновой брикетик, покрытый йогуртовой глазурью, к лицу девчонки и увидел, как забавно задвигался её носик, принюхивающийся к незнакомому, но явно вкусному запаху. Олешка приоткрыла глаза и отшатнулась, увидев человека так близко.

– Ешь и успокаивайся, – сталкер отломил кусочек, кинул в рот и аппетитно захрустел. Он положил батончик на шерстистую коленку и сел на пол чуть в стороне.

Зверушка на ощупь нашла лакомство и, не открывая глаз, откусила. Через секунду она с жадностью уплетала угощение, перемалывая его крепкими маленькими зубками.

– Вот и хорошо. Я Старый, а ты? – улыбнулся сталкер.

Девчонка с недоумением покосилась на него, продолжая терзать остатки гостинца.

– В смысле, меня зовут Старым, – поправился человек. – А тебя как?

Олешка что-то прощебетала, икнув от недавнего плача.

– А, ты меня не понимаешь, – разочарованно протянул Старый. – И я тебя тоже.

– Пони…маю, – с запинкой выговорила олешка, с трудом переводя дыхание. Детская ладошка размазала не успевшие высохнуть слёзы, шёрстка заблестела в свете фонаря.

– О, и я тебя тоже! – обрадовался Старый. – Да хватит тебе, не бойся. Сказал же – не трону.

– Дина, – вдруг пропела девчонка. Она странно выговаривала слова, нараспев, будто птичка поёт.

– "Дина, Дана", – подумал сталкер. – "Не богато тут с детскими именами".

Его вдруг осенила одна мысль. Непослушными пальцами Старый дёрнул нагрудный карман и вынул подаренную куколку. Он так привык к ней, что ощутил вдруг пустоту и холод на сердце там, где согревала его игрушка.