Дневник 13-ой Наложницы (СИ) - Кенли Мэри. Страница 19
Знакомые покои, в которых мне уже доводилось унижаться перед ним. Даррен скидывает меня на кровать, словно тряпичную куклу. Я подбираю под себя ноги, следя за тем, как неспешно он стаскивает мундир с плеч, глядя мне в глаза.
Сын нимфы был сказочно прекрасен и не менее сказочно пьян. Его зелёные глаза лихорадочно мерцали, приковывая к себе внимание. Я не успела запротестовать, когда Аскерос одним ёмким движением подмял меня под себя, спуская рубашку со спины.
Кажется, я ему в этом помогла. Это желание звенело в голове колоколами. Я хотела его, глупо отрицать.
Ледяной Король – что-то неподвластное. Редкое оружие, которое даётся в руки добровольно лишь раз.
Должно быть, в итоге я уподобилась в низменных желаниях остальным наложницам, но… Не жалею о подобном.
Его руки властно задирают юбку платья, оглаживают мои бедра. Даррен покрывал изгиб шеи жгучими поцелуями и каждое это касание отзывалось в моей голове бешеным тамтамом.
Невозможный. Я не любила его, верно. Он вызывал уважение и низменную страсть, приправленную толикой страха. Но этот страх сейчас вовсе не останавливал, только распалял сильнее.
Метка на шее сжалась голодным пауком. Приносила боль, такую отрезвляющую… Возвращающую с небес на грешную землю.
— Даррен, - я впервые назвала его по имени, начиная выворачиваться из рук мужчины. Но он пресек мои попытки на корню, сжимая запястья в стальной хватке.
— Если твои губы яд – сейчас я согласен отравиться.
Этот шёпот заставляет меня шокировано уставиться на него. Аскерос воспользовался моим замешательством, мгновенно впиваясь в губы жадным поцелуем.
А я снова забылась.
Находиться в его руках, чувствовать горячие уста и рваные укусы… Кажется, ничего подобного я не испытывала ни с кем раннее.
Или позабыла? В любом случае, все меркло. Он – единственный, на кого стоило обращать внимание.
На губах выделяется горечь, которую Король слизывает с игривостью. Яд.
Меня прошибло холодным потом. Неужели на него он правда не действует? Я ведь даже не хотела этого, оно…
Само.
В панике пытаюсь вырваться из хватки Ледяного Короля, но он, кажется, не желает выпускать. Упрямый зверь. Мои освободившиеся руки потянулись к пафосной вазе, что стояла у изголовья кровати.
На этот раз я поцеловала Даррена первой, чувствуя пьянящий вкус его губ… А потом резко опустила вазу на затылок Короля.
Он вырубился беззвучно.
На миг я испугалась, что убила его. Но нет, пульс прощупывался… Таким его не сломишь. Я же была… В панике, если честно.
Яд. Метка. Король.
Я могу убить его. Но…
Зелёные глаза Севера не могут закрыться из-за одной упрямой южанки. Только не из-за меня.
Я смотрю на его руку и вижу тот самый перстень Триалона. Острая грань магического камня тускло манит. Обхватываю его, ловлю в зеркале своё бледное, изумленное отражение.
То, что нужно сделать, приходит само собой. И острая часть перстня безжалостно вспарывает кожу на шее сзади… Я безжалостно выкорчевываю метку, вскрикивая от невыносимой боли, едва не теряя сознание от этих ощущений.
Той ночью из Замка Варош исчезло сокровище Ледяного Короля.
… В неизвестном направлении…
Бежала 13-ая наложница.
Рубиновое вино причудливым образом плескалось в бокале, повинуясь моему ленивому жесту. Забавно, многие твердили, что этот особый сорт вина – слишком похож на вязкую кровь мертвеца.
Могу с уверенностью сказать – это не так. Рядом с моим братом на мертвецов я успел наглядеться вдоволь.
… Замок Варош гудел, как растревоженный палкой улей. Советники, стражники, рядовые слуги – все предавались одинаковой панике, как раннее пьянству. Этаж, на котором обитал Король, опасались посещать и раньше, но теперь, в этот раз…
В особенности.
Такое уже было. Это навевает некоторые воспоминания. Длинная курительная трубка выдувает сиреневые клубы, которые я жадно глотаю, заходясь в сухом кашле. Витиеватый дым рисует образы прошлого, которое я почти позабыл.
Там был Триалон – сумасбродный королёк, которому суждено создать огромнейшую смуту.
… У короля было семь сыновей и столько же дочерей, жил он в тёмном-тёмном замке, за чёрным морем…
Я был седьмым и мне же выпало «несчастье» стать любимым сыном. В том, если честно, мало моей заслуги.
… Была у того короля жена, что чахла день ото дня в неразделенной любви. И были у него наложницы, любовницы, фаворитки… Да только лишь одна из них ему по сердцу пришлась. Та-что-с-жёлтыми-глазами.
Перед взором мелькали смутные силуэты. Я поморщился, ловя своё отражение в тусклом, старом зеркале. Взгляд, как и прежде, сиял червонным златом. Когда-то я так это ненавидел, что порывался выколоть себе глаза.
Но, думаю, стоит признать… На самом деле я ненавидел свою мать.
Рыжий хвост , алые кудри. Бесстыжая, наглая женщина. Многие говорят, что цвет глаз рыжехвостам дан за редкую алчность. Мол, взгляд их давно впитал любовь к деньгам. Я же склонен полагать, что кроме денег она ничего и не любила.
В моей памяти застыл её образ. Эта невозможная красота, хитрая улыбка и умение вить нити из всех мужчин, что приближались к ней. Король – лишь один из многих. Её аппетиты росли, крепли… Как и жестокость. Она быстро разбаловалась чужим вниманием. Однажды попросила привести к себе молодых рабынь, чтобы сечь их нещадно, резать лица острым кинжалом… Она более всего на свете любила портить человеческие лица.
Дикарка, одним словом. Она говорила, что кровь молодых девушек полезна для её кожи, а Триалон принял это за чистую монету. Все их безумства происходили у меня на глазах. Эта женщина оберегала меня… Как ценный трофей.
Я был выгодным вложением. Тем, кто должен обеспечить ей прекрасное будущее. Следующим королём. Я был уверен, что она опустилась бы и до инцеста, чтобы укрепить своё положение.
Видят боги – дворец стал для меня самым ненавистным местом, клоакой вечного безумия. Я купался в ненависти пяти своих братьей и интригах многочисленных сестёр. И завидовал шестому брату, пропавшему без вести. Даже если он уже мертв – разве это не лучший выход?
Когда между первым и третьим принцем развязалась война, я отчасти выступил её причиной. Потому что этот ублюдок, мой отец, решил сделать седьмого принца наследником. Я помню, что потом потекли дни бессмысленного ожидания. Мои дни, очевидно, были сочтены. Каждый из братьев желал мне смерти и, в конечном итоге, не так важно, как именно я умру. Оставалось лишь вести пассивное существование, считая дни, которые казались бесконечными.
Ничто не имело значения. Я просто оставался разменной монетой в руках матери. Золотой, как её ясный взгляд.
Но всё изменилось, когда пришли вести о том, что шестой принц вернулся. Словно призрак возмездия, белокурый, яростный, несущий в своих руках магию тёмной метели и свирепый буран… Даррен уничтожал всех на своём пути.
Триалон, увы, умер своей смертью, не дождавшись мести отпрыска. Но моя мать занервничала, заперлась во Дворце Цветов, словно это и вправду могло её спасти. А я был восхищен снежной лавиной. Настолько, что вышел ему навстречу.