Побочный эффект - Хоуки Рэймонд. Страница 11

Нортон понимал, что говорит Гвен от чистого сердца, но все же какое-то время ощущал к ней одну только ненависть за то, что она притащила Донну в этот жестокий город, за то, что она жива, а Донна убита.

– Что ж, ты добилась своего, не так ли? – негромко сказал он. – Весь мир у твоих ног.

– Ерунда, – огрызнулась Гвен. – Я известна, ты это имеешь в виду? Плевать на знаменитостей и болтовню с ними по телевидению. Велика важность. Ты знаешь, я пишу мемуары. Один идиот-издатель выдал мне сто тысяч аванса.

Гвен провела рукой по волосам, засмеялась и допила виски. Нортону показалось, что она слегка опьянела; ему это было на руку, так он мог выведать у нее побольше.

– Ладно, – сказала она. – Хватит о приятных материях. Ты приехал поговорить. Давай поговорим.

– Отлично, – сказал Нортон. – Вот в чем дело, Гвен. Вернулся я вчера утром. Я считал, что Донна в Калифорнии. Но прошлой ночью она была в одном доме на Вольта-плейс, и кто-то ее убил. Это все, что мне известно. Я хочу узнать, чей это дом, что она делала в Вашингтоне и как жила, пока меня не было.

– Насчет дома я могу тебе сказать, – ответила Гвен. – Только помалкивай, что узнал от меня. Это дом Джеффа Филдса. В начале января он арендовал его. Теперь уже, может, и купил.

– Актер? Для чего ему дом в Вашингтоне? И как Донна могла оказаться там?

– Джефф любит покупать дома. Может, он считал, что будет много времени проводить в Вашингтоне. В избирательную кампанию он очень подружился с Уитмором. Или так ему показалось.

– Подружился с Уитмором?

– Джефф добыл им кучу денег; через него Уитмор был связан с типами из зрелищного бизнеса. Но когда Уитмор пробился в Белый дом, ему стали не нужны шикарные голливудские типы. Так что теперь Джеффа не приглашают на официальные обеды, как он ожидал.

– Почему он включился в избирательную кампанию?

– Кое-кому кажется, что он идеалист и хочет помочь в строительстве лучшей Америки. Большинство из нас считает, что ему была нужна реклама.

– Как только выяснится, что тот дом принадлежит ему, рекламы у него будет хоть отбавляй. Но как там оказалась Донна? У них был роман?

Гвен покачала головой.

– Донна была не пара Джеффу. Или наоборот. Джефф увлекается сексом, как твой друг Уитмор политикой. Ушел в него с головой. Изучает это искусство. Донна не стала бы играть в те игры, что он и его друзья. Познакомилась она с ним во время предварительных выборов. Джефф ездил с ней к некоторым основателям избирательного фонда, но просто повеселиться. Однако если он знал, что Донна собирается в Вашингтон, то вполне мог предложить ей остановиться в своем доме.

– Как мне найти Филдса?

– В Палм-Спрингсе у него есть контора – «Филдс продакшнз», там всегда знают, где он. Он даже может оказаться в Палм-Спрингсе – у него там маленький дом развлечений.

– Выпьем еще? – спросил Нортон.

– Конечно. Может, хочешь гашиша?

– Сегодня не хочу. – Он наполнил стаканы и снова подсел к ней. – Слушай, Гвен, давай перейдем к главному. Как тут шли дела у Донны с ее дружком? Для меня это важно, и узнать я могу только у тебя.

– С какой стати? Та история давно уже в прошлом. Нортон заколебался, говорить ли ей. Но она сказала ему о Филдсе, кроме того, он знал, что от Гвен безвозмездно ничего не получишь.

– Во-первых, один человек сказал мне, что недавно Донну видели в Джорджтауне с Эдом Мерфи. Так что насчет «давно в прошлом» я сомневаюсь.

Гвен пристально оглядела Нортона, в глазах у нее мерцали холодные искры, и ему стало интересно, что она в глубине души думает о нем. На одной из вечеринок она обозвала его тупым южанином, недостойным коснуться подола Донны, и, похоже, искренне.

– А как обстояли дела, когда ты уезжал во Францию? – спросила Гвен. – Тут все очень сложно.

Нортон решил, что она хитрит, пытаясь выведать, что известно ему, но не отвечать было нельзя.

– Все дошло до точки накануне предпрошедшего рождества, – сказал он. – Я хотел жениться на ней. Мы жили вместе месяцев пять или шесть, и я считал, что наш брак – просто вопрос времени. Думал, что продержимся при Уитморе до конца избирательной кампании, потом поженимся, я займусь частной практикой, разбогатею, и мы заживем счастливо. Но она все отказывалась, говорила, что никак не может решиться. Потом перебралась на свою квартиру. Я ничего не понимал. Спрашивал: «Почему? Зачем?», – а она не могла объяснить. Потом в начале февраля, когда мы собирались в Нью-Хемпшир на предвыборное собрание, призналась во всем. Расплакалась, сказала, что, может, было бы лучше промолчать, но оставить меня, ничего не объяснив, подло, взяла с меня несколько клятв не разглашать тайну, а потом бросила свою бомбочку.

Я чуть с ума не сошел. Мне хотелось тут же убить этого гада. Но, конечно, она меня утихомирила, сказала, что должна довести эту историю до конца, что я должен ее понять, что, может быть, мы сойдемся снова и так далее. Словом, я никого не убил, но и не остался возле нее. Ушел из Капитолия и, как только представился случай, уехал за границу. Мне было очень тяжело; я не хотел быть в одном городе с ними и даже в одной стране. Потом в июле она мне написала, что у них все кончено и она уезжает в Калифорнию, хочет там поразмыслить над жизнью. Я ответил ей, написал, что пусть она едет ко мне в Париж, или я приеду к ней, но ответа не получил. Тогда я сдался. Вот и все, что я знаю, кроме того, что вчера утром я вернулся, а вечером кто-то убил ее.

Пока Нортон говорил, Гвен неотрывно смотрела на него; он внезапно подумал, что она кажется очень опасной женщиной.

– Я не была уверена, что ты знаешь, – сказала она. – Думала, что из-за этого ты и уехал, но точно не знала. Ну, что ж. Она рассказала мне об этом примерно в то же время, что и тебе. То рождество было у нее не особенно веселым. Она сидела там, где сидишь ты, рассказывала мне о нем, о тебе, обо всей истории, а потом целый час плакала. Говорила, что хотела покончить с собой. Разрываться надвое было ей не по силам. Многие женщины на ее месте легко бы вышли из положения. Жених и любовник, последний загул, пока не сгустилась тьма супружеской жизни, – это случается сплошь и рядом. Но Донна была не такой. Ей был нужен один мужчина, а ее угораздило влюбиться сразу в двоих. После она бывала у меня чуть ли не каждую неделю, просто чтобы поговорить с кем-то, как-то разобраться во всем. Когда ты уехал, я решила, что для нее это к лучшему, но тут начались предвыборные собрания, и все осложнилось еще больше.

– Почему? – злобно спросил Нортон. – Они же уезжали вместе, разве не так? Подальше от пристального взгляда Клэр.

– Клэр не была им помехой. Я думаю, что ей было наплевать. Другие женщины для нее – просто шушера. Многие жены сенаторов стали такими. Держатся за мужей лишь в надежде, что в конце радуги окажется большой белый дом. Конечно, во время предвыборных собраний они могли больше бывать вместе, но вокруг было много новых людей. Сенаторы легко находят выход в подобном положении – просто задерживаются в кабинетах или снимают квартиру на Капитолийском холме. Но когда сенатор становится. кандидатом в президенты, то, хочет он того или нет, его охраняет секретная служба и вокруг постоянно вертятся репортеры. Секретная служба, в сущности, не проблема, эти ребята быстро приучаются держать язык за зубами. Но ты знаешь, что репортеры готовы предположить самое худшее, если в штате у сенатора есть красивая незамужняя женщина. Донна как-то сказала, что хотела завести интрижку с кем-нибудь из репортеров и тем сбить их со следа.

– Может, эту функцию выполнял Джефф Филдс?

– Может быть. Во всяком случае, когда предвыборные собрания окончились, они оба сходили с ума. Ему, на мой взгляд, было хуже, чем ей. Чем ближе он был к своей должности, тем больше боялся рисковать. Донна приехала ко мне в июле, перед тем как он уезжал на партийный съезд, сказала, что они решили расстаться, что она бросает службу и едет в Калифорнию.

– Расстаться навсегда или только на время избирательной кампании?