Последний странник - Хоукс Джон Твелв. Страница 49

Из-за угла показался Санчес с анализатором и белым комбинезоном в руках. Внешне анализатор напоминал ручной пылесос, подсоединенный к наплечному блоку питания. На блоке питания дополнительно крепился радиопередатчик, который отправлял все данные прямиком на установленный в фургоне компьютер. Санчес поставил анализатор на садовый стул и принялся натягивать на себя комбинезон.

– Это для чего? – спросил Томас.

– У нас имеется образец ДНК той женщины. Прибор, который стоит на стуле, собирает генетический материал и с помощью матричной интегральной микросхемы сравнивает его с образцом ДНК подозреваемого. Мы проверим, была ли здесь Майя.

Томас улыбнулся, затем подобрал три одинаковых болта и положил их рядом с новым электродвигателем.

– Я же говорю, у меня много народу бывает, – сказал он. Санчес надел капюшон, а налицо – маску с воздушным фильтром, чтобы образцы его собственной ДНК не попали в пробу. Закончив переодеваться, наемник открыл заднюю дверь и вошел в дом. Лучшие образцы всегда находились на постельном белье, сиденьях на унитазе и спинках мягкой мебели. Санчес приступил к работе.

Двое мужчин на крыльце внимательно смотрели друг на друга, прислушиваясь к тихому гулу, который издавал анализатор.

– Ну, так как? – спросил Бун. – Майя сюда приходила?

– Какая разница?

– Эта женщина – террористка.

Томас принялся искать три стальные шайбы к трем найденным болтам.

– В мире и правда есть террористы, но одна небольшая группа людей использует наш страх перед опасными преступниками, чтобы усилить собственную власть. Они охотятся на мистиков и шаманов. – Томас опять улыбнулся. – И на людей, которых зовут Странниками.

Из дома по-прежнему доносился приглушенный гул. Санчес переходил из комнаты в комнату и водил патрубком анализатора по самым разным вещам.

– Все террористы одинаковы.

Томас откинулся на спинку садового стула.

– Я хочу рассказать тебе об индейце Уовока из племени пайютов. В конце девятнадцатого века он начал странствовать по другим мирам. После возвращения оттуда Уовока говорил со всем своим племенем и основал движение, которое назвал Танец Призрака. Его последователи собирались в круг, танцевали и пели особые песни. Когда они не пели, то должны были жить праведно. Никакого алкоголя. Никакого воровства и проституции. Ты, наверное, думаешь, что белые люди, которые управляли резервацией, обрадовались? После долгих лет деградации к индейцам возвращались их сила и нравы. Только вот быть покорными они больше не хотели. Танцевальные обряды начались и в Южной Дакоте, в резервации Сосновый Хребет, где жили племена лакота. Белые в тех местах сильно испугались. Правительственный агент по имени Дэниел Ройер решил, что индейцам не нужна свобода и собственная земля. Им нужно научиться играть в бейсбол. Он попытался научить воинов подавать и отбивать мяч, но игра не смогла отвлечь их от Танцев Призрака. Тогда белые сказали друг другу: «Индейцы снова становятся опасными». Правительство отправило солдат к ручью Вундед-Ни, где проходил обряд. Солдаты подняли свои ружья и убили двести девяносто мужчин, женщин и детей. Потом вырыли ямы и сбросили тела в промерзшую землю. А мой народ снова вернулся к пьянству и отчаянию…

Шум в доме прекратился. Через минуту задняя дверь со скрипом отворилась, и появился Санчес. Он тут же снял маску, стянул с головы капюшон от белого комбинезона. Лицо у мексиканца блестело от пота.

– Есть одно совпадение, – сказал он. – В гостиной, на спинке дивана осталось несколько ее волосков.

– Отлично. Можешь идти обратно в фургон.

Санчес снял комбинезон и по подъездной дорожке направился к воротам. Бун с Томасом опять остались одни.

– Майя сюда приходила, – сказал Бун.

– Если верить твоей машине.

– Я хочу знать, что она говорила и делала. Хочу знать, давал ли ты ей денег или куда-то подвозил. Она была ранена? Изменила внешность?

– Я не собираюсь тебе помогать, – спокойно сказал Томас. – Уходи.

Бун достал автоматический пистолет, но поднимать его не стал, а положил на правое колено.

– У тебя нет выбора, Томас. Я хочу, чтобы ты понял этот факт и признал его.

– И все-таки у меня есть свобода сказать «нет».

Бун вздохнул, как отец, беседующий с упрямым ребенком.

– Свобода – самый большой миф из всех, когда-либо созданных. Пагубная и недостижимая цель, которая принесла человечеству много боли. Выдержать испытание свободой способны очень немногие. Общество может стать здоровым и продуктивным только под строгим контролем.

– И ты надеешься, что так и произойдет?

– Грядет новая эпоха. Наступает время, когда у нас будут все необходимые технологии, чтобы наблюдать и управлять огромными массами людей. В развитых странах такая система уже работает.

– А наблюдать будешь ты?

– Ну, за мной, естественно, тоже будут вести наблюдение. Наблюдать будут за всеми. Это очень демократичная система, и она неизбежна, Томас. Нет никаких способов остановить ее наступление. Твоя жертва ради какого-то Арлекина будет абсолютно бессмысленной.

– Думай, как тебе угодно. Я поступаю так, как сам считаю правильным.

– И все-таки ты мне поможешь, Томас. Никаких разговоров тут быть не может. Никаких компромиссов. Тебе следует трезво взглянуть на вещи.

Томас сочувственно покачал головой:

– Нет, друг мой. Это тебе следует взглянуть на вещи трезво. Ты смотришь на меня и видишь толстого индейца со сломанным измельчителем мусора и дырой в кармане и говоришь себе: «А-а-а, да он самый обычный человек». Только я обещаю тебе – такие обычные люди рано или поздно поймут, что выделаете. Они встанут, распахнут дверь и выйдут из вашей электронной клетки.

Томас встал со стула и, спустившись с крыльца, направился к подъездной дорожке. Бун развернулся на скамейке. Затем сжал пистолет обеими руками и выстрелил индейцу в правое колено. Томас рухнул на землю, перевернулся на спину и замер.

Бун подошел к нему с пистолетом в руке. Сознание Томас не потерял, но дышал очень быстро. Выстрел почти оторвал ему ногу ниже колена, и из разорванной артерии толчками лилась темно-красная кровь. Начиная впадать в шок, Томас посмотрел вверх, на Буна, и медленно сказал:

– И все равно… я тебя… не боюсь…

Буна охватила безумная ярость. Он навел оружие Томасу прямо в лоб, будто хотел уничтожить все его мысли и воспоминания, а затем надавил на спусковой крючок.

Второй выстрел показался невыносимо громким, и звуковая волна от него прокатилась далеко по окрестностям.

31

Майкл принял душ и обдумал все, что знал о своем пленении. Держали его в помещении из трех комнат и без единого окна. Время от времени он слышал какой-то гул и звук бегущей по трубам воды, значит, в здании находились и другие люди. В распоряжение Майкла предоставили ванную, спальню, гостиную и еще одну комнату, где сидели двое молчаливых охранников в темно-синих пиджаках. Он даже не знал, где именно находится – в Америке или какой-то другой стране. Ни в одной из комнат не было часов, поэтому Майкл не имел представления, день сейчас или ночь.

Единственным, кто разговаривал с Майклом, был Лоуренс Такава, молодой американец японского происхождения, который всегда носил белые рубашки и черные галстуки. Именно Лоуренс сидел рядом с Майклом, когда тот очнулся после наркотического сна. Через пару минут появился доктор и быстро осмотрел пленника. Перед уходом врач пошептался о чем-то с Лоуренсом и больше не показывался.

Майкл начал задавать вопросы с самого первого дня. Где я? Зачем вы меня сюда привезли? Лоуренс вежливо улыбался и всякий раз давал одни и те же ответы. Вы в надежном месте. Мы – ваши новые друзья. Сейчас мы заняты тем, что разыскиваем Габриеля. Мы хотим, чтобы ваш брат тоже был в безопасности.

Майкл знал, что он – пленник, а они – враги. Однако и Лоуренс, и двое охранников только и делали, что пытались устроить его поудобнее. В гостиной стоял дорогой телевизор и стопка цифровых видеодисков с фильмами. Повара трудились прямо в здании двадцать четыре часа в сутки и готовили все, чего бы ни захотелось Майклу. Как только он встал с кровати, Лоуренс проводил его в гардеробную, битком набитую дорогой одеждой, обувью и аксессуарами. На всех рубашках из шелка и египетского хлопка стояла одна и та же монограмма – вышитые на кармане инициалы Майкла. Свитера были связаны из мягчайшего кашемира. Туфли, кроссовки и шлепанцы подобраны точно по размеру.