Начинающий блоггер или месть бывшей жены (СИ) - Руж Роксэн. Страница 18

Тем временем, пока я старалась сохранить на лице подобие улыбки, из-за букета показалась мужская голова. Просканировала зал и направилась в мою сторону. Конечно, не сама по себе, а на крепком мужском теле. Что это? Как это? А важнее всего — КТО это?

Незнакомый молодой человек лет так двадцати с копейками, донес до меня свою красивейшую ношу. Я в недоумении оглядела всех участниц. Может быть, это чей-то ухажер перепутал меня со своей девушкой. Конечно, приятно котироваться наравне с молодыми и желанными, только не хотелось бы сейчас услышать женский вопль: "Это мое!". Мальчика я отдала бы не задумываясь, а вот букет…. Никогда!

— Людмила Константиновна, этот букет для вас!

О боже, кто ты, незнакомец?!

— Спасибо! Позвольте узнать, кому обязана таким шикарным букетом.

— Меня зовут Василий…

Вася, Василий, Василек… Перебирала в голове всех известных мне Василиев, которых и оказалось то немного, точнее один, стоявший сейчас передо мной.

— Я представляю службу доставки цветов. Отправитель пожелал остаться инкогнито.

— Оооо, — только и смогла сказать я, закряхтевшая под тяжестью букета.

Я оглядела зал в надежде увидеть Самородова. Букет был от него, в этом я не сомневалась. Только самого ИНКОГНИТО в зале не было. А присутствовал ли он вообще? Видел ли мое выступление? И если да, то почему не подарил букет сам?

Одни вопросы, и ни одного ответа.

После церемонии вручения подарков и букетов, всех желающих пригласили на своеобразный фуршет. Миниатюрные канапешечки, но, что важнее, фужеры с охлажденным шампанским. К ним то я и направилась.

Некоторые девушки отбыли домой в сопровождении своих мужчин, а самые стойкие, точнее одинокие… Нет, не то… Независимые, остались продолжать общаться и попивать шампанское. Этому то занятию я и предалась, занюхивая очередной глоток газированного напитка ароматом роз.

Через сорок минут я поняла, что следовало, все таки заедать, а не занюхивать шампанское. Толку было бы больше. Тем более, последний раз, когда пища попадала в мое бренное тело, был вчерашний вечер.

Определенно наступила пора прощаться, так как мои глаза стали светиться нездоровыми огнями, глядя на пилоны.

Вызвала такси, переобулась, переоделась, попрощалась со всеми и отбыла в ожидавшем меня авто.

Дорога домой заняла пятнадцать минут. За это время я успела десять раз просмотреть видео со своим выступлением, которое мне сбросила Лиза. Разместить его у себя на странице. И получить обратную связь в виде нескольких тысяч просмотров и комментариев.

Если Самородов не присутствовал на выступлении, пусть посмотрит. Мне не жалко.

Вон я какая красотка. А какой прогиб! Взгляд! Да у меня самой глядя на видео встает и крепнет… любовь к себе.

Прибыла домой в прекрасном настроении, дошла до подъезда пританцовывая, опьяненная шампанским и ароматом белых роз, провожаемая взглядами соседей у мусорных баков, и таксиста, получившего порцию моего отличного настроения.

Дома поставила цветы в давно скучающую вазу. Мысленно попросила прощения у соседей. Мол, извините, многоуважаемые, но сегодня я ухожу в отрыв.

Воспроизвела плэйлист на телефоне. Заиграл сегодняшний трек. Я начала раздеваться, используя уже такие движения, которые стыдно показывать на публике, даже в образе Кармен Квизи. Пусть мучаются те, кто нас не захотел, и сдохнут, нет, сдохнут — это слишком жестоко… И кусают пятки те, кто не смог лично подарить цветы.

Наполнила ванну горячей водой. Белая шуба пены зазывно покачивалась, приглашая в свои нежные объятья.

Подошла к ванне, имитируя ударные. Белые облака взлетели, кружась и оседая на меня и напольную плитку.

— Давай не думать ни о чем, кроме нашей планеты, — напевала я, перебираясь через бортик ванной.

Как же хорошо чувствовать, как напряженные мышцы расслабляются.

— Стираем запреты мы, я и ты… — запела я во всю силу своих голосовых связок.

Мое пение прервал раздавшийся громкий и нетерпеливый стук в дверь. Все таки соседи не простили мне бунта на корабле.

— Да, все, все, выключаю, — крикнула я, делая музыку чуть тише.

Но моего поступка соседи не оценили, стук стал только сильнее.

Ну, все, держитесь.

Я замуровалась в халат и пошла открывать дверь, оставляя после себя мокрые следы с белыми сугробами пены.

— Что?! — рявкнула я, открывая дверь и являя себе дикие глаза Самородова.

Не говоря ни слова, он вошел в квартиру, пользуясь моим ступором. Не знаю, остановился ли он, запрети я ему входить. Что-то мне подсказывало, что нет.

— Александр Дмитриевич, как вы здесь…

Самородов не дал мне договорить, припечатав меня к стене и впиваясь в рот горячим поцелуем.

Попытка намбер ту-тебя хочу!

— Мммм, — попыталась высвободиться из крепких объятий.

Самородов немного отступил от меня, но лишь для того, чтобы начать снимать пиджак.

— Знаете, что… знаете, вы, — проследила за пиджаком, умостившимся в шкафу, — Да вы…

— Продолжайте, Людмила Константиновна, что вы хотели мне сказать, — произнес Самородов, медленно расстегивая рубашку. Точно, Айсберг Дмитриевич. Спокойный, как удав, а меня тут уже изрядно потряхивает.

Нет, ну прошел бы хоть в комнату, а то неудобно как-то. Держу человека на пороге. Но надо сохранять безразличное лицо, не показывая свою озабоченность… удобствами запоздалого гостя.

— Вы, вы.. — Самородов отщелкнул пряжку, вытягивая черный кожаный ремень из петель, закручивая его кольцами. — Вы мне сердце вчера, вообще-то, погнули.

Разбили! Говорят — разбили. Боже, что за словарный запор…Вероятно, выпитое шампанское на голодный желудок до сих пор творило в моей голове свои грязные дела.

— Были моменты, Людмила Константиновна, когда я вообще сомневался в наличие у вас данного органа, — сказал Самородов, стягивая брюки.

О боже, не было бы сердца, было бы гораздо проще пережить весь этот долгоиграющий стриптиз.

Тем временем, обвинивший меня в бесчувственности мужчина, кхм, в самом пике солнцестояния, складывал брюки по стрелочкам и убирал их в шкаф. Все по порядку, даже в такой момент. Я ненароком перевела взгляд на свой костюм, который хаотично раскидала по квартире во время танца.

В шкаф направились и носки, свернутые кулечком. Самородов расстегнул браслет часов и положил их на полку. А часы то ему чем помешали? Лучше бы трусы снял.

На темных боксерах то я и сфокусировалась, думая, что сейчас и они последуют за остальной одеждой. Ан нет. Самородов решил остаться при них.

Шаг, еще шаг. Айсберг Дмитриевич тихо подплывает ко мне, гипнотизируя потемневшим взглядом. Я отступила от него, потуже завязывая узел на халате. Пытаясь сохранить под ним остатки… чего-то там. Оскудела без тебя бошка — мысленно пропела вдогонку здравому смыслу.

— Айсб, ой, Александр Дмитриевич, я…

Что я?

Я уже забыла, как вести себя в подобных ситуациях. Наверное, было бы глупо, пустись я сейчас убегать от него по квартире с диким визгом. Поэтому решила встать стАтуей и молчать, дожидаясь, что же будет дальше.

— Мила, ты же понимаешь, что я никуда не уйду? — спросил Самородов, обхватив меня руками, оставляя на шее цепочку дразнящих поцелуев.

Ессессено, я понимаю. Куда ты теперь денешься с подводной лодки!

— Да, — вместила я свою емкую мысль в одно слово.

Его рука спустилась под полу халата и поползла вверх, замерла на том месте, где приличные девушки носят белье.

— Сюрприз! — вырвалось у меня. Что поделать, я ж только из ванны. А тут такое началось, что и не до труселей было.

Не спугни мужика, вон он какой впечатлительный оказывается. До следующего раза, боюсь не доживем.

Айсберг Дмитриевич оказался не из пугливых. Издал какой-то рычащий стон, продолжая исследовать меня все дальше, все глубже.

— Там, диван, вон там… — сработал домашний навигатор. Как будто, в однокомнатной квартире можно было не найти данный атрибут мебели. Ага, пройдите прямо два метра. Остановитесь. Вы пришли.