Твоё слово (СИ) - Лисканова Яна. Страница 84

— Я напишу жалобу! — пообещал Бор.

— Очень интересно будет ее почитать, — кивнул ему крепко сбитый оборотень средних лет, — Но это не освободит вас от штрафа за административное правонарушение. И скажите спасибо, что только штраф. За нападение на представителя власти можно и срок получить! Но вас, господа, по старой дружбе, так уж и быть, пожалею. Тем более, вы мне еще должны долг за выигрыш в споре. Честно говоря, я немного разочарован, что узнаю обо всем не от вас, а случайно.

Глава дворцовой стражи с легкой насмешкой и показным осуждением покачал головой. Бор старался держать лицо, а вот Дор скривился.

Спор этот они заключили лет сто назад — по пьяни. Сколько Дор с Бором себя помнили, почти всегда окружающие, видя их вместе, шутили либо на тему того, что они братья-близняшки, либо представляя их в образе пожилой супружеской пары. С Бротом, начальником дворцовых солдатиков, и, в общем-то, своим мужиком, они, пока еще служили на государственных должностях, водили что-то вроде дружбы. И как-то, после очередной остроты с его стороны на тему того, когда же они осознают свои чувства и признаются в них друг другу и окружающим, Борик с Дориком распсиховались и пообещали, каждый на свой лад, что никогда этому не бывать. Брот же был уверен, что еще как бывать. Ну или просто потешался над ними, что даже более вероятно.

Теперь, сидя перед старым собутыльником в образе поссорившихся голубков, мужчины с тоской осознавали, что должны ему по нынешнему курсу что-то около пятисот тысяч золотых обрезов. Суммы такой у них не водилось даже в самые лучшие времена. Даже на двоих.

Дорик посмотрел на Борика со значением. Тот потер переносицу, в очередной раз попытался пригладить волосы и кивнул.

— Запиши на счет Его Высочества Аррирашша, — улыбнулся Дорик.

Брот вздохнул.

— Я-то запишу, запишу. Но вы мне на вопросы все-таки ответьте, — мужчина приподнял брови.

— Я приревновал своего лохматого придурка! — вздохнул Бор.

— Не ценишь ты меня, — цыкнул на него Дорик, — Так ведь и правда кого поласковей найду!

— Нет, вопросы были другие, — покачал головой Брот.

Бор не слишком натурально удивился, приглаживая темную челку.

— Это какие же?

— Как вы проникли во дворец. Зачем устроили это представление. Где артефакт, открывающий посетителям вход в Лабиринт.

В сложных ситуациях всегда хочется действовать. Когда тебе страшно, тошно, когда происходит что-то, что выбивает почву из-под ног, и ты стоишь посреди водоворота проблем и вопросов… больше всего хочется что-то делать. Осознавать, что ты двигаешься к тому моменту, когда все закончится, и жизнь вернется в привычное русло. Приближать этот миг.

Было бы восхитительно прекрасно, если бы на каждый такой случай была хоть какая-нибудь инструкция. Что делать и в какой последовательности. Но сложные ситуации на то и сложные, что так просто не решаются. Чаще всего сложными ситуациями мы называем ситуации скорее незнакомые лично нам. Как раз те, в которых нашим жизненным опытом инструкция еще не написана.

Арши такие мгновения ненавидел всей душой. Потому что чаще всего в ЕГО сложных ситуациях от благополучного разрешения зависело не только ЕГО благополучие. Каждый новый раз он чувствовал себя потерянным ребенком, которого заставляют решать задачку из высшего магплетения.

Вот он идет по Лабиринту и абсолютно не знает, что делать дальше. Знает что делать что-то надо, а что? Делать что-то требует сердце, гонит вперед, но разум застыл, как кролик перед удавом. Как ее искать? В некотором извращенном смысле люди в Лабиринте попадают в другое измерение, и почувствовать ее у него вряд ли получится. При желании Раш мог бы услышать сердцебиение и почувствовать магию любого живого существа в Лабиринте, но сейчас он был в нем один — он это чувствовал. Это не значило, что Шуры здесь нет, но… по большому-то счету и никаких гарантий, что она здесь, у него тоже не было.

Вот! Вот этот момент больше всего ненавидел Аррирашш! Когда первый яростный порыв, когда ты еще можешь что-то сделать, и делаешь, забыв про сомнения, спал, и ты стоишь и не знаешь, куда идти дальше. Когда все сомнения вдруг снова налетают на тебя, и ты не уверен даже в том, что правильно дышишь, не то что правильно решаешь проблему. Да, было бы логично избавиться от ненужного человека именно так (в конце концов — так порой делали и драконы его семьи). Грех не воспользоваться же! Ни тела, ни крови, ни улик — ничего.

Но ведь наверняка он знать не может… И с чего он был так уверен? А вдруг он все-таки перехватил ее в городе?.. Как же это раздражает! Понять бы хоть, что она наверняка здесь.

— Шура! — позвал он снова, ни на что особо не надеясь, — Шу-у-урра-а-а!..

Он снова попытался услышать хоть чье-то дыхание, кроме своего, и… почувствовал!..

— И что теперь? У нас абсолютно никакого плана, — ворчал граф Сибанши; Ева относилась к этому с ласковым снисхождением — ну он же волнуется, — Мы просто будем бродить, надеясь на чудо?

— Чудеса порой случаются, — спокойно ответила Ева, — А мы будем бродить, готовые это чудо принять, а сами пока подумаем над планом. Не нервничай. Я понимаю, что ты дезориентирован, напуган и не знаешь, что делать — я тоже! — но только от того, что ты будешь торопиться сделать хоть что-нибудь и бесполезно мельтешить, лучше не станет.

Граф вздохнул. Ему было одновременно и комфортно, и некомфортно в обществе госпожи Киныси. Некомфортно — потому что она видела его, кажется, насквозь, а это непривычно и неприятно; комфортно — потому что она видела его, кажется, насквозь, а это очень облегчало общение. 

Какое-то время они шли молча. И, как ни странно, первым не выдержал граф.

— Как думаете, они и правда могут быть вместе?

Ева немного удивилась.

— А почему нет? Если захотят и постараются — могут. А все проблемы… ну, их надо решать по мере поступления.

— Я просто думаю, — мужчина чуть прищурился, — зачем ей это? Она ведь серьезно настроена, да? Нет, я понимаю, Арши обаятельный мужчина — меня вовсе не удивляет ее симпатия. Просто чего она хочет? Она явно не из тех женщин, кто мечтает поскорее выскочить замуж: ее, по-моему вообще мало что волнует, кроме работы. Зачем она в это влезает? Вряд ли у нее получится быть примерной женушкой и заботливой матерью. Почему бы просто не соблазнить его на роман, например. Ей вполне хватило бы ощущений.

Женщина внимательно на него посмотрела и улыбнулась.

— Не знаю, милый. Может она так крепко влюбилась. Может она просто хочет поиграть в эту игру, в серьезные отношения, как у нормальных девочек. Может она хочет семью. Может она просто хочет побыстрее застолбить Арши. Может все вместе.

Граф вскинул на женщину удивленный взгляд.

— И вы не собираетесь защищать своего мальчика от странной девицы, которая готова перевернуть ему всю жизнь, возможно, просто потому что хочет поиграть в нормальную влюбленную девочку? — он насмешливо приподнял брови.

— Мой мальчик тоже любит поиграть, — засмеялась она, — и опыта в играх у него поболе, чем у нее. Просто он пока и не вступал в игру, поэтому кажется, будто он может только принимать все, что она ему преподносит. Тем более, совсем он не мальчик.

Граф хмыкнул.

— Но тебя ведь не это интересовало? Вопрос был иной, да? — мужчина чуть напрягся, — Насколько этично врываться в чью-то жизнь, не будучи уверенным, что твои мотивы чисты и соответствуют заданным в обществе нормам. Ты ведь не из тех, кого это обычно волнует. Если ты задаешься таким вопросом в отношении… в отношении кого-то, то это, в общем-то, и есть ответ. Если тебе не все равно, что ты приносишь с собой в чью-то жизнь — это и есть ответ.

Мужчина не стал ничего отвечать. Только вдохнул поглубже, снова пытаясь поймать хотя бы отголосок Шуриного запаха. Она пахла для него чернилами и почему-то детскими леденцами. Его немного раздражало, что он может так ясно ее чувствовать. Обычно такие четкие ассоциации появлялись только при сильном интересе. Или если запах окружает, буквально заставляя к себе прислушиваться. Шура в ту памятную ночь, явно видя его раздражение, с блестящими глазами, словно кошка, обтерлась буквально обо все поверхности его спальни. И он не скоро смог полностью выветрить ее запах из своих покоев. Сейчас он просто радовался, что она такая вредная скотина, потому что если она здесь была, то он не сможет этого не заметить.