Тот, кто живет в колодце - Обухова Лена. Страница 2

В конце концов, что ему стоит бросить в колодец камень? Там ведь на самом деле никто не живет.

– Боишься? – немного разочарованно протянула женщина, водя указательным пальцем по одной из трех досок, накрывающих колодец.

– Кого? – фыркнул Георгий презрительно. – Бабайки из глупой байки?

Он деловито оглянулся, пошарил взглядом по земле: есть тут вообще подходящий камень? Искомое нашлось быстро, у самого колодца: светлый, крупный, размером с кулак самого Георгия камень словно ждал, когда его бросят в темную бездну.

Подобрав его с земли, Георгий положил камень на одну из досок и потрогал ту, что лежала посередине. Она оказалась не прибита, что уже шло вразрез с рассказанной историей. Это придало ему уверенности в себе: убрав доску, Георгий заглянул в колодец.

И вновь холодок в животе ожил и неожиданно разросся, превращаясь в льдинку с острыми краями. Из колодца на него дохнуло затхлым, холодным воздухом с примесью какого-то мерзкого запаха. Георгий непроизвольно сморщился и отшатнулся. Наверное, в этом колодце не так давно что-то сдохло. Какие-нибудь малолетние уроды бросили туда собаку или кошку. Нынешние дети порой хуже фашистов!

А дна действительно не было видно. Впрочем, при таком освещении да при наличии крыши – немудрено.

Его никто не торопил, но Георгий сам одернул себя: чего он тянет? Решительно взял камень, занес руку над темным провалом и выразительно посмотрел на устроившую ему тест женщину, мол, тебе хорошо видно, что я не боюсь? И наконец разжал пальцы.

Улыбка на ее лице стала шире, выдавая полное удовлетворение, а самому Георгию вдруг стало не по себе. Разжав пальцы, он инстинктивно ждал звука удара или «плюха», но камень словно улетел в небытие.

– Видимо, вода и правда ушла, – сказал он больше себе, чем новой подруге. – Осталось только илистое дно, слишком мягкое. Вот удара и не слышно.

Или камень угодил на останки того несчастного животного, что туда кинули.

– Ты довольна, Аглая?

Он выделил интонацией ее имя, давая понять, что оно кажется ему вымышленным. Ну кого сейчас называют Аглаями? Наверняка это псевдоним для сайта, чтобы настоящее имя не светить.

– Можешь называть меня Таней, – мягко предложила она.

Похоже, тест он прошел.

Глава 1

26 декабря 2016 года

г. Шелково

Лес стоял совершенно голым и казался черно-белым кадром старого кино: никаких красок, только оттенки серого. Над головой темнело ночное небо, лишенное и звезд, и луны, а потому было совершенно непонятно, как удавалось что-то разглядеть. Но картинка перед глазами стояла довольно четкая, вновь навевая мысли о кино, в котором даже темнота снимается при освещении.

Под ногами хрустел снег. Она касалась его босыми ступнями, но совершенно не чувствовала холода. Она вообще не мерзла, хотя брела в одной только длинной ночной сорочке. Мокрой. И волосы тоже были мокрыми: чувствовалось, как вода стекает по плечам и спине.

Куда идет, она не знала, помнила только, что что-то ищет. Или кого-то? Разве можно упомнить такое, если ты давно умерла? Потому и не холодит снег босых стоп: ее тело тоже холодно, как лед.

Впереди между деревьев померещилось что-то темное: чей-то силуэт. Возможно, это тот, кто ей нужен? Был только один способ узнать наверняка: подойти поближе.

С каждым шагом фигура впереди становилось все более четкой: теперь было видно, что это человек в темном балахоне. Он стоял к ней спиной, не шевелясь, голову его покрывал капюшон. Она сделала еще один шаг к нему, но тут же испуганно замерла: незнакомец вдруг пришел в движение и быстро обернулся к ней. Из-под капюшона на нее уставилась безликая тьма.

Смотритель? Или это тот, другой, что когда-то обрек ее на смерть? Она не знала, но очень хотела выяснить, поэтому потянулась рукой к капюшону, желая сдернуть его, взглянуть незнакомцу в лицо.

Но стоило коснуться мягкой ткани и потянуть, как та вдруг обмякла, словно немыслимым образом держалась на пустоте, и рухнула на землю, а из темноты прямо ей в лицо полетели, истошно пища, маленькие летучие мыши.

Она дернулась, пытаясь устраниться, закрыться руками, и проснулась.

Осознав, кто она на самом деле и где находится, Юля заставила себя перевернуться на спину и посмотреть в темный потолок. В последний раз, когда ей настолько реалистично снилась утопленница Настасья, после пробуждения та парила у нее под потолком. Но сейчас в комнате оказалось пусто, а в квартире – не так тихо, как бывает в три часа ночи. На кухне уже бубнил телевизор, а в ванной текла вода: кто-то умывался.

Юля дотянулась до смартфона и посмотрела на время: еще с полчаса можно спать, но она все равно села на постели, потирая глаза, а потом решительно вылезла из-под одеяла. Раздернула шторы и выглянула на улицу. Еще было темно, как ночью, но машины уже вовсю сновали по дорогам: люди торопились на работу. Хватало и пешеходов: те тянулись к автобусным остановкам и просто в разных направлениях – каждый по своим делам.

Спать не хотелось, но и шевелиться тоже. Давненько ей не снились кошмары, да и в реальности все было подозрительно спокойно. Уж целый месяц прошел с тех пор, как ее в последний раз пытались убить, видимо, организм заскучал без приключений.

Юля растерла лицо руками, прогоняя эти мысли. Зажгла настольную лампу, нашла резинку для волос и собрала их на затылке в неаккуратный хвост. Накинув на голые плечи старую застиранную олимпийку, Юля открыла форточку, чтобы запустить в комнату немного свежего воздуха, и вышла навстречу новому дню.

Мама еще завтракала, а Семка пока плескался в ванной. Юля прошла на кухню, поприветствовала маму, чмокнув ее в щеку, и налила себе из чайника целую кружку воды: в последнее время она пыталась приучить себя начинать день с нее. Вода шла тяжело, поэтому, осилив только половину, Юля принялась заново загружать кофеварку. Первый сваренный кофе мама уже допивала: раньше Юля вставала гораздо позже, поэтому та пока не привыкла варить кофе на двоих.

– Ты опять рано? – удивилась мама, глядя на нее поверх чашки. – Не спится?

– Да вот, проснулась и решила позавтракать с вами.

Юля не стала уточнять, что ей приснился кошмар, маме это знание было ни к чему.

Когда кофеварка весело зафыркала, готовя новую порцию утренней бодрости, Семка наконец выполз из ванной, давая Юле возможность занять ее. Проходя мимо, та взъерошила младшему брату волосы, на что он недовольно заворчал, как всегда по утрам демонстративно страдая. Семка одинаково сильно не любил и настолько ранние подъемы, и школу. Зато по выходным обычно сам никому не давал выспаться, требуя завтрак и внимания.

Плеснув в лицо воды, Юля посмотрела на себя в зеркало, особенное внимание уделив меняющему цвет глазу. Тот по-прежнему не болел и не чесался, но теперь был уже, скорее, карим с серыми прожилками, чем наоборот. Причины странной метаморфозы Юле по-прежнему были непонятны. Неделю назад мама все же заставила ее сходить к офтальмологу, но тот предсказуемо ничего не смог сказать: все показатели были в норме. Врач посоветовал ей пройти обследование в специализированной глазной клинике, но для этого нужно было ехать в Москву, а на это требовалось время и, с большой вероятностью, деньги. Юля предпочла ограничиться покупкой цветных линз, сделав оба глаза карими, чтобы ни у кого не возникало вопросов. Ей даже нравилось. Если вдруг со временем оба глаза станут такими, она не будет возражать.

Но линзы она носила только вне дома, а когда видела себя в зеркале без них, ей порой казалось, что правым глазом на нее смотрит кто-то другой. Кто-то более яркий, смелый и решительный. И это Юле тоже нравилось: хотелось стать именно такой. Может быть, со временем ей удастся превратить внешнее изменение во внутреннее?

Из ванной она вернулась, пританцовывая, хотя никакой музыки не звучало. Достала из пакета два кусочка хлеба и закинула их в тостер, а сама взялась за приготовление яичницы-глазуньи.