Жестокая свадьба (СИ) - Тоцка Тала. Страница 27

Значит, ему все это было нужно только для того, чтобы затащить ее в постель? Какая же она дура, что отказала Даниялу в тот самый первый раз, можно было тогда заняться любовью, и не понадобилась бы никакая свадьба — ни одна, ни вторая. Зато в тот раз Дан точно собирался воспользоваться презервативом, Дана видела квадратики фольги на столике рядом с диваном.

Мучительно захотелось, чтобы случилось чудо, беременность исчезла сама собой, ведь надо учиться, и работу подыскивать, нельзя все вешать на Олю. Богдан сестре предложение сделал, пусть выходит замуж, ей и так пришлось уехать из столицы из-за Данки. А тут еще ребенок Данияла…

Ольга права, нужно сделать аборт. Вот только рука почему-то не убиралась с живота, и в голове назойливо крутилась одна-единственная мысль. Что ребенок этот не Данияла, а ее. Ее собственный сын. Или дочь.

Утром они обе заспанные и невыспавшиеся, с красными глазами, погрузились в такси, по-прежнему избегая смотреть друг на друга.

Ольга осталась ждать в коридоре, а Дана прошла в кабинет и присела на кушетку. Перед ней из кабинета вышла парочка — девушка с аккуратным круглым животиком и сияющий от счастья парень, который смотрел на нее такими влюбленными глазами, что Данке стало больно. Особенно, когда она увидела на пальцах влюбленных золотистые ободки.

— Подтверждение беременности? На аборт? — уточнила врач-узист, беря направление, которое Оле поднесла к двери ее коллега. Данка кивнула. — Ложитесь.

— Ну что там? — не выдержала она, глядя на хмурившуюся врачиху.

— Сами смотрите, — сухо ответила та и развернула монитор.

Когда Данка вышла из кабинета с заключением в руках, Оля стояла у окна в конце коридора. Услышав шаги, она резко обернулась.

— Ну что? — пытливо вгляделась в лицо младшей сестры, а потом прикусила губу и спросила чуть дрогнувшим голосом: — Кто там, Дань? Мальчик?

Данка мотнула головой.

— Девочка? — переспросила упавшим голосом.

Данка снова помотала головой. Сестра широко распахнула глаза и непонимающе уставилась на младшую.

Дана не могла говорить, просто протянула лист с результатами. Ольга выхватила лист, пробежала глазами, а потом странно всхлипнула и отвернулась к окну.

— Оля! Олечка, — тихо позвала Данка, а потом подошла и обхватила ее за плечи, прижавшись щекой к худенькой спине сестры. Острые лопатки мешали, но Данка продолжала вжиматься, произнося сгороговоркой: — Пожалуйста, Олечка, давай я их оставлю, мне так жалко… Я пойду работать, честно, я полы мыть буду, ну не могу я их… на аборт… А вдруг там две девочки, они потом дружить будут, как мы с тобой…

— Господи, — сестра развернулась и рывком обняла Данку, — дурочка. Какой аборт? Никто туда не пойдет. Я уже созвонилась, мне дали нормального гинеколога, она нас ждет после обеда. А к весне и в роддоме связи наладим, вон после Нового года как попрут ко мне раненые, обязательно роддомовские знакомые появятся. Только что ж это выходит, Данчик, — она оторвалась от сестры и посмотрела на нее пораженным взглядом, — эти их обряды работают? А вдруг у тебя и правда мальчик с девочкой будет? Ты помнишь, тебе мальчишку дали, чтобы сын был первым, а к тебе девочка на руки влезла?

— Помню, Айша, — Данка ошеломленно взглянула на Олю, а потом рассмеялась. — Да нет, Ольчик, это ты у меня предсказательница. Все будет так, как ты сказала!

— Ну и хорошо, — удовлетворенно заключила сестра, снова обнимая Данку, — значит, не нужно тебе мыть полы, брошу хирургию, пойду в провидицы. Надену черный балахон, купим себе магический шар и будем людям головы морочить. Провидица Стелла, звучит?

— Лучше Ольгерта, — серьезно ответила Данка, — красиво и необычно, народ толпами валить будет.

Они так и стояли у окна, обнявшись, и Данка снова обмирала, вспоминая, как увидела на экране монитора два темных пятнышка. Это ее дети, только ее, Даниял не был ей ни мужем, ни мужчиной, и отцом ее детям он тоже не станет. Он не стоит ни ее любви, ни ее детей.

Даниял медленно опустил руку с телефоном, а второй мертвой хваткой вцепился в подоконник.

«Ты убил ее и своих детей… Живи с этим… Если сможешь».

Этого не может быть. Все что угодно, только не это…

— Извините, вам плохо? — он не мог понять, что от него хочет девушка-сотрудник салона мобильной связи.

— Н-нет, ничего, со мной все в порядке, спасибо, — на одеревеневших ногах двинулся к выходу, не до конца осознавая, что только что сказала Ольга. Мозг отказывался принимать услышанное.

«Там была двойня, мальчик и девочка…» Двое детей, Дана беременная… И тут же прострелило — была беременная. И сама она была. Больше ничего нет.

На таких же деревянных ногах вышел из салона и привалился к стене, судорожно втягивая воздух — казалось, легкие сейчас разорвет от напряжения. Как сквозь звукоизоляционную прослойку донеслось:

— Дан! Даниял, что случилось? Отчего ты так побледнел?

— Она умерла, Рустам, — Дану казалось, это звучит слишком буднично, — она и мои дети.

— Кто? — не понял Рус, а потом взгляд застыл, и Дан увидел в его глазах свое отражение искаженное, будто в кривом зеркале. — Откуда ты знаешь? Дан!

Он встряхнул его за плечи, Даниял поднял голову.

— Мне сказала ее сестра, Ольга. Мы должны найти ее, Рустам.

— Погоди, Заур говорил, что адвокаты по вопросам вашего брака связывались с этим полицейским, другом отца Даны, — Рустам достал телефон, одной рукой продолжая держать Данияла за плечо, будто тот вот-вот рухнет на асфальт. Дан сбросил руку. По вопросам брака…

Их брак признали недействительным. Как объяснили юристы, на тот момент это было быстрее, чем стандартная процедура развода. Если бы он не спрятался за спасительным состоянием алкогольного оцепенения, если бы был в адеквате, он никогда на согласился бы на это.

Даниял закрыл глаза. Они стали друг другу никем, теперь он просто посторонний мужчина, а не бывший муж, который не имеет права претендовать даже на память о Дане. Как он мог такое допустить?

Дан взъерошил волосы и заметил, что руки дрожат, как у припадочного. А ведь она была женой, самой настоящей, не фиктивной, как утверждал документ. Теплой, нежной и податливой. Как это вязалось с тем откровенным фото, которое он рассматривал в коротких промежутках просветления своего алкогольного угара?

Там была его Дана, ее выражение лица он знал, когда она так улыбалась легкой полуулыбкой, предлагая ему себя. Только ему, а не тысячам желающих на нее передернуть, как это утверждала реклама под фото. И это совсем вышибало мозг. Снова накатила жгучей волной ревность, но Дан усилием воли вернул себе способность соображать.

В документе об аннулировании брака стояла его подпись, и Дана тоже все подписала, хотя могла подать апелляцию на решение суда. Дышать стало невозможно, грудь сдавило — все это время, пока он заливался алкоголем в стремлении забыться, его хрупкая девочка-жена убивала себя транквилизаторами, себя и их детей. Его детей.

Калейдоскопом понеслись кадры — испуганное лицо, полные мольбы глаза, губы, шепчущие «Данечка, Даня…» А потом рука, несмело прикоснувшаяся к стеклу автомобильного окна и обреченность, с какой она прижалась к окну лбом. Почему она не призналась ему сама, что снималась в обнаженных фотосессиях? А что, если ее шантажировали, но она не стала рассказывать и просить помощи?

Потому что не доверяла, потому что боялась, не верила, что он поможет. Правильно, вместо того, чтобы самому увезти ее, он разгромил ресторан, а потом спрятался в алкогольном угаре. В то время, когда поезд увозил его семью, потому что Дана уже была беременна.

Пронзило такой болью, что Даниял сложился вдвое и сел на корточки, закрыв руками лицо. Все это время, пока он ехал сюда, он боялся, что Дана не станет с ним разговаривать, что она больше ему не поверит, что он убил все чувства.

Реальность оказалась во сто крат хуже, Дан не чувства убил, а своих детей. И женщину, которую любил, а не просто хотел, как пытался убедить его Ирбек. И Ирбек был прав, хоть Дан в конце концов и заехал ему под дых, потому что если бы любил, так просто не отрекся.