Когда Кузнечики выходят на охоту (СИ) - Ли Марина. Страница 16

— И надолго вас в повара определили?

Мой собеседник вздохнул.

— Если повезет, то только до завтрака. Потом опять соломинку тянуть станем.

— А если не повезет?

Рон взмахнул своими ручищами, едва не опрокинув при этом чан с чаем, и возмущенно проворчал:

— Ну знаете. Даже молния два раза в одно и то же место не бьет!

Я фыркнула, вспомнив, как на третьем курсе четыре раза пересдавала экзамен по общей магии, потому что снова и снова вытаскивала билет, в котором нужно было сначала просчитать магический вектор при левитации двух предметов одновременно, а затем применить его на практике. И если с расчетами у меня все было прекрасно, то практика не шла ни в какую. Один предмет любой тяжести — легко. Но два...

Я передернула плечами, отгоняя неприятные воспоминания, и решила не рассказывать об этой печальной закономерности Рону. Пусть бедолага верит в свою молнию. Пока.

Вместо этого я подошла к котелку и, водрузив его обратно на очаг, очистила простейшим бытовым заклинанием. Налила на дно немного воды из кувшина, чтобы будущий перекус не горчил магией.

— Во сколько, вы говорили, вернется ваша выездная группа?

— Скоро, — буркнул Рон. — А вам зачем? Вы готовить умеете? Знаете заклинание, которое позволит сократить время варки крупы на час?

Я покачала головой.

— Такого заклинания я не знаю. Не уверена, что оно вообще есть. Да и готовить я умею лишь в теории. — Рон обреченно опустил голову. — Но мы что-нибудь придумаем.

В детстве бабка редко пускала меня за господский стол, только в самых исключительных случаях. (Когда, например, в особняке были гости, которым нужно было продемонстрировать широту души леди Крейдис.) А все остальное время я обедала за столом со слугами, поэтому о простой еде, без изысков, знала лучше, чем о разных деликатесах. Сама, правда, никогда не готовила, но так часто присутствовала во время процесса, что несколько блюд, наверное, могла бы приготовить с закрытыми глазами.

— Скажите, Рон, а свежее молоко на замковой кухне найдется? — Он кивнул и посмотрел на меня с надеждой. В густой бороде мелькнула неуверенная улыбка. — Много. Литров десять, чтобы на всех хватило. Еще нам понадобятся яйца, мука и чуть-чуть сливочного масла.

— Это я мигом отыщу! — обрадовался Рон и умчался куда-то с удивительным для своей комплекции проворством. — Мигом!

Далеко он не убежал — скрылся в ближайшей постройке, а вернулся мигом позже, волоча за собою кривую тачку, в которой стояло три глиняных амфоры, парочка кувшинов меньшего размера и лежал пыльный мешок.

— Свежее! — прокряхтел Рон, переставляя одну из амфор на стол. — Утреннее. А у вас что на уме? Неужто блины?

— Побойтесь Предков! — возмутилась я. — Какие блины? С таким непростым делом только специалисту по силе справиться, а я же говорила, что готовить не умею.

— А что тогда?

— Суп! — радостно сообщила я. — В детстве он был моим самым любимым. Лет восемь его не ела.

В четыре руки мы сняли котел с огня, чтобы вылить ставшую ненужной воду, а затем вернули его на место, вылили в него молоко из одной амфоры, добавили немного соли, сахара. Пока молоко закипало, смешали яйца с мукой и водой.

— Из этого теста нужно сделать такие небольшие шарики, — пояснила я своему помощнику. — У Адель они получались ровные, одинаковые, как горошины в одном стручке. Но мы ведь с вами не за красотой гонимся.

Рон с охотой кивнул и ловко порвал комок нашего теста на несколько десятков кривоватых кусочков.

Молоко неспешно булькало на маленьком огне, клецки всплыли, подсказывая, что суп приготовился. Я втянула в себя с детства любимый запах и блаженно зажмурилась.

— Ну что? Может, пробу снимем? — жадно сглотнув, спросил Рон, и я кивнула.

Ловко орудуя черпаком, он разлил горячий суп по глубоким глиняным мискам и протянул мне ломоть свежего пшеничного хлеба.

— Пахнет вкусно, — сказал, принюхиваясь.

— Надеюсь, и вкус не подведет. — Я добавила в миски по кусочку сливочного масла и с довольной улыбкой уселась на узкую скамью, что стояла возле длинного стола. — Приятного аппетита!

— И вам! — отозвался Рон, устраиваясь напротив.

Было вкусно! А из-за того, что это незамысловатое блюдо я приготовила сама, оно казалось мне изысканным лакомством.

— Вы молодец, эрэ! — похвалил меня Рон, шустро орудуя ложкой. — А говорили, что готовить не умеете... Это, конечно, не полноценный обед — мужикам, ведь знаете, еда — не еда, если мяса нет, — но с другой стороны, каша эта так всем опротивела уже, хуже горькой редьки.

— Ну, чтобы сварить молочный суп, особых умений не нужно, — рассмеялась я. — К тому же вы мне помогали. Сама бы я, может, и не справилась.

Рон недоверчиво фыркнул и зачерпнул полную ложку.

— Если я соломинку не вытяну, обязательно научу следующего неудачника вашему рецепту, — продолжил он, совершенно не стесняясь набитого рта.

— А ужин как спасать будете? Молочный суп, несомненно, вкусный, но насчет мяса вы все же правильно заметили.

Повар поневоле небрежно махнул рукой.

— Ужин, как и обед с завтраком, на помощнике повара. Айриком его кличут. Это ж он, Айрик, раньше на походной кухне заправлял, а теперь на главной командует. Пока наш из Фархеса не вернется. — Отломал от ломтя хлеба корку и старательно вымакал ею все, что осталось на дне миски. — Хотя я знаете, что думаю, эрэ? Не вернется он.

— Почему же?

— Я б точно не вернулся, если бы моя Тая тройней разродилась. Ей же помогать надо, да и не дело это, чтобы дети без отца росли. Мои вон все при мне.

Он кивнул куда-то себе за спину.

— Как только Мэтр дозволил семьям переезжать, я своих сразу сюда вызвал. И жену, и мальцов. А теперь вот и девка у нас родилась, в самом начале зимы. Я ж потому и не позвал Тайку свою сюда, чтоб помогла. На ней дом, малышка. Пацанята опять же, хоть и взрослые уже — старшенькому десять, а младший на одиннадцать месяцев младше — но шустрые — не дай Предки! Одних ни на полмига оставить нельзя — обязательно шалость какую-нибудь придумают. Такие сорванцы. Так что нет. Не вернется наш повар. Придется Мэтру нового выписывать. Только ж мы и этого-то с трудом отыскали.

— Это почему? — удивилась я. — В Империи повара перевелись что ли?

— Да полно! — Рон провел ребром ладони по своему горлу, обозначая таким образом количество. — Да только ж почти все бабы. Уж не в обиду вам будет сказано, эрэ. Вы девушка умная, это сразу видно. Вы в Орден приехали, чтобы работать, а не чтоб мужика искать, да сплетни разносить.

Я нервно кашлянула и отвела глаза.

— А эти... Не поверите! За семь лет два десятка кухарок сменили! То замуж выскочат и тут же рожать начнут, то интриги строят, то в газетный листок истории о Мэтре продают, а то вообще. — Рон понизил голос до шепота и огляделся, проверяя, не слышит ли нас кто. — Дочек своих Мэтру в спальню подкладывают. Мол, якобы он ихние репутации испортил, и жениться теперь обязан. Ага! Осерчал тогда Мэтр — страх! Все, говорит, нету больше моих человеческих сил терпеть это демоново пекло! Чтоб с этого дня я ни одной бабы среди прислуги не видел!.. Мало, говорит, я в столице натерпелся, от дочерей благородных семейств бегая, что тот заяц, так мне теперь и собственных горничных бояться?!. Ну. Нашли мы повара. Больше года у нас Идан прослужил. И вот — беда пришла, откуда не ждали. А кто виноват? Опять баба! Не в обиду вам будет сказано, эрэ. Вы — это сразу видно — девушка умная. Не из этих.

Я почувствовала, как кровь прилила к щекам и, суетливо вскочив на ноги, принялась чистить магией посуду.

— Рон, но вы ведь говорили, что ваша жена живет с вами в замке. Да и у других работников, думаю, семьи тоже здесь.

— Так то ж не в замке! — рассмеялся мой собеседник. — В деревне замковой, под восточной стеной. Не видели еще? Там цивильные все живут. И те, что из простых, и аристократы свои усадьбы построили. Деревня небольшая, три десятка домов всего, но каждый год кто-то новый строится. Вот Идан тоже хотел. Повар наш. Да жена его уперлась. Дура-дурой! Хочу, говорит, чтобы наши дети росли среди цивилизации, а не в казарме. Это Фархес цивилизация что ли? И смех, и грех! А у нас уже своя школа есть. И учителями в ней не недоучки из местного училища работают, а все благородные дамы. Жены наших щитоносцев. Пацанята мои вон уже читают-считают лучше меня! А уж как на тонимском щебечут — заслушаешься!