Когда Кузнечики выходят на охоту (СИ) - Ли Марина. Страница 7

А вот все остальное, включая таможенный пункт (одичавший), залу ожидания (запущенную) и кафе для ожидающих рейса (заброшенное), здесь имелось. Как и огромная — во всю стену — карта города. Причем, если в столице масштаб был такой, что нужную точку с лупой не каждый нашел бы, то тут даже подслеповатая старушка без труда отыскала бы необходимый адрес.

Остановившись перед картой, я первым делом отыскала на ней точку Ципа, а затем отстегнула от воротника своего новенького пальто серебряную брошку в форме стрелы.

Вообще-то это было не просто украшение: если произнести активирующее заклинание, то оно превращалось в удивительно сильный (и дико дорогой) артефакт. Я купила его еще на первом курсе, внезапно осознав, что библиотечный смотритель — бесконечно ленивое и наглое существо, которое превращается в слепо-глухо-немого калеку, когда речь заходит о книгах не из одобренного наставниками списка литературы.

— На первом курсе такого не читают, — отбрил он меня, когда я попросила «Рецептурник Мегеля». И унизительно добавил:

— Иди настойки от прыщей изучай.

Я лишь зубами скрипнула, ибо на настойках от прыщей столько, сколько на мазях от срамных болезней, не заработаешь. А потом влезла по уши в долги, месяц толком не ела, всю зиму ходила в дырявых сапогах, но таки купила себе Искатель. И за полгода с лихвой вернула потраченные на него деньги.

Ну, а то, что этот изумительный артефакт внезапно стал ориентироваться не только в библиотечных каталогах и архивных записях, это уже не моя заслуга вовсе, а боевиков, с которыми мне посчастливилось проходить практику в дремучих лесах Гаррета.

Не знаю, на что надеялись наши наставники, экспериментально отсылая с боевиками и некромантами целителей, но я уже к концу третьих суток поняла, что загнусь, если мои подопечные (предполагалось, что это я должна следить за их здоровьем, а не они пытаться угробить мое) не выведут нас к цивилизации.

Или хотя бы к месту, где не водятся комары, размером то ли с маленьких пони, то ли с больших собак.

Однако, увы. Я очутилась в компании таких же городских пижонов, как и сама (с той лишь разницей, что я училась на отлично, а они явно прогуливали занятия по ориентации на местности), и мы в первые же сутки заблудились к демонам в лесу, потеряли запасы крупы, к тому же едва не утопли в болоте, которого «если верить карте, тут не должно было быть».

Нет, я-то почти не волновалась (разве что за свое психическое здоровье), потому что на всех студентах, даже на тех, которые не умеют картой пользоваться, стояли магические маячки — нас бы без труда нашли, не выйди мы в оговоренный срок к точке сбора. А вот боевики впали в уныние, ибо им, в отличие от меня, грозили хорошенькие штрафы и пересдача.

Тогда-то я и обмолвилась, что хорошо бы мой Искатель дорогу не только к книгам указывал, но и вообще. В принципе.

Боевики сделали стойку, взяли след, и Искатель у меня в тот же миг был конфискован. Затем они долго колдовали над моим артефактом (предварительно поклявшись на крови, что вернут мне все до полушки, если эксперимент окажется неудачным), на весь лес ругались такими изощренными конструкциями, что к нам даже комары ближе, чем на десять метров боялись подлетать, но своего-таки добились.

Мой Искатель из библиотечного превратился в универсальный, и мы сумели найти дорогу и выйти к точке сбора. Кстати, одними из первых! (Упоминать о том, что эта группа с тех пор все испытания на ориентацию проходила на отлично, пожалуй, не буду).

Так что сами понимаете, после событий прошлого, я ни на секунду не сомневалась в том, что и без посторонней помощи отыщу место стоянки почтового дирижабля.

Ну а внутрь проникнуть — это уже другой вопрос. Он у меня под другим пунктом рассматривался.

Активировав заклинание, я подождала, пока дрожащая стрелочка остановится над нужной точкой, а затем тщательно переписала адрес. Агаву Пханти такая ерунда, как отсутствие информации, еще никогда не останавливала!

Почтовая станция, а вместе с ней и жизненно необходимый мне дирижабль, находились в пригороде, и к тому времени, как я до них добралась, на Фархес опустились ранние весенние сумерки.

Похолодало.

От реки, которая причудливо извивалась по всему городку, потянуло сыростью и тиной. Раз или два квакнула полоумная лягушка, которая с чего-то вздумала проснуться недели на две раньше сроку, но быстро смолкла, напуганная грохотом моего сундука.

Издав легкое шипение, вдоль набережной загорелись тусклые газовые фонари, и в тот же миг по пустынным улицам Фархеса разнесся заунывный собачий вой.

Мороз пробежался по моей спине, и я прибавила ходу. Не хватало еще опоздать на дирижабль! За полчаса быстрого шага, я не заметила ни гостиницу, ни постоялый двор, ни хотя бы таверну или кабак, в котором можно было бы пересидеть ночь, не говоря уж о том, чтобы встретить хоть одну живую душу. Мне приходилось слышать, что в провинции люди спать ложатся рано, а встают с рассветом, но я не думала, что это в буквальном смысле слова.

На миг представилось, что дирижабль, вопреки расписанию, улетел без меня, и сердце тут же провалилось в пятки.

— Да с чего бы вдруг, — проворчала я вслух. — Почта в замок по вторникам прилетает? По вторникам. Сколько раз я Джоне его любимые профитроли отправляла, чтобы они испортиться в дороге не успели! Со счету сбиться можно. Сегодня понедельник? Понедельник... Совершенно не из-за чего волноваться.

Звук собственного голоса меня немного успокоил, к тому же стало хуже слышно собачий (надеюсь, что все же не волчий) вой. Я свернула за Искателем на узенькую улицу, где точно не смогли бы разминуться два человека, прошла мимо покосившейся пожарной каланчи и, наконец, вышла на проселочную дорогу, в конце которой, если верить карте в Ципе, и находилась посадочная площадка почтового дирижабля.

Тащить сундук по глинистому тракту было не так легко, как по разноцветной плитке города, и я основательно запыхалась к тому моменту, когда на горизонте, наконец, показалось огромная подсвеченная желтым тень, занимающая половину неба.

Уф. Кажется, дошла!.. Мысленно я начала репетировать вступительную речь, но чем ближе я подходила к дирижаблю, тем отчетливее понимала: что-то тут не так. Ибо сначала я услышала глухую брань, что, впрочем, меня не удивило — знавала я одного грузчика, примочки от грыжи он у меня покупал, тот еще был любитель крепкого словца, — а вслед за бранью по воздуху разлился болезненный плач. Мне показалось, что детский.

Ребенок? Откуда? Он тут один или с родителями?

Согласно плану у меня после молитв и призыва о помощи шел торг и взятка. А давать взятку при посторонних как-то не комильфо. К тому же они и настучать куда надо могут. Почтовый дирижабль — это вам не зайцем на городском омнибусе проехать. Раньше почту войска охраняли, затем она под патронаж полиции перешла, а лет десять назад Император определил ее в самостоятельную единицу, но с тех пор мало что изменилось.

Вон взять, к примеру, императорских стряпчих. У них там муштра похлеще, чем у наших некромантов с боевиками. Хотя последним было бы неплохо у них поучиться. Глядишь, тогда не забывали бы встречать практиканток, которые в Орден по очень важному делу прибыли.

Ну, почти прибыли. Хотя теперь, когда я все же добралась до последней перед замком Ордена остановки, меня уже ничто не остановит.

На посадочную площадку я вышла в воинственном настроении с саквояжем наперевес и с сундуком, прикрывающим тылы. Влетела в круг желтого света и замерла с открытым ртом, совершенно шокированная увиденным.

Прямо под серебряным брюхом дирижабля, на земле, между ревущими жарким пламенем кострами, двумя руками обхватив нереально огромный живот, полулежала хрупкая, миниатюрная девушка и, запрокинув вверх курносое личико, отчаянно рыдала, перемежая всхлипы с болезненными стонами. (Видимо, ее голос я и приняла за детский).

Вокруг нее метались мужики в серых почтовых костюмах с эмблемой желтого рожка на груди, закатывая глаза и заламывая руки не хуже актеров Императорского театра, а сверху, на лестнице, ведущей на борт летающего судна, стоял капитан и громко, красочно и весьма изобретательно... выражался.