В поисках цели (СИ) - "Мир". Страница 67

Ага, легко сказать, да сложно сделать! Сердце то мне не под самый корешок отрубили! И за место условных пар сосудов, у меня куча разнокалиберных обрубков в груди! Как их всех вместе то соединять!? Пофиг! Соединю как-нибудь, срастутся а там уж видно будет!

Правые с левыми, левые с правыми… Только надо на столик присесть, избавив его от пустых банок, навалится на стенку спиной, чтобы уж точно не упасть опять, а то меня откровенно мотает, и уже потом с чистой совестью спокойно приступить к процессу сборки не собираемого. Начать ковыряться в груди двумя руками.

Эх, мне бы еще ниточки найти! Да вот где… У данного стола ящиков нет. А в груди так много разномастных склизких мерзких и пустых сосудов… что вообще непонятно как их все вместе теперь собирать!

Ладно, большую толстую хрень, идущею от органов снизу, присоединю к артерии идущей к левому легкому. Их размеры как бы не совпадают, но, кто их спрашивает? Обжимайся давай! Через «не могу» давай! Как же это неудобно работать в собственной груди! Что я уже с собственными венами разговаривать начал.

А вверх у меня идут аж две… а если я ни к чему не буду крепить вену для головы? Фигово будет да, тогда… чем бы дырочку проковырять? Стекло! Нет уж, я скорее себе легкие изрежу. Вены, а вены, может вы как-нибудь сами, а? Нет? Жаль.

Ну давай! Соединяйся! Ну же…. вот… па… во! Далее те, что идут от лёгких и разносят кровь по телу. Толстые стенками, и, эх, еще более неудобные в работе! И опять четыре штуки, что совершенно не ясно, как соединять в единую конструкцию. Ну, выбор то у меня все равно нет! Только тут сделать надо так, чтобы кровь к органам текла не от левого легкого, к которому она от них поступает, а от правого.

Фух! Закончил! Думал, подохну пока эти хрени соединяю меж собой, и ладно хоть мне не надо их сшивать! Срастаются сами, под напором мысли. Теперь осталось только найти нитки для кожи грудины — она слишком толстая и имеет слишком большую нагрузку, чтобы вот взять и срастить сама за миг. Разойдется мгновенно.

И найти чем забить желудок, чтобы тело прекратило есть само себя, вырабатывая заполнение для пустующих сосудов. Я итак дорого заплачу за этот побег по плану «Т». Уж лучше бы похныкал, по стонал, поревел с укором «не помню я! в школу шла!», чем вот так вот. Для родителей в том числе было бы лучше, если б я отступил из того здания по плану «Р».

Сейчас, если до них дойдет, я — труп. И непонятно теперь вообще, где и как от них прятать свою моську, пока хотя бы хоть что-то не заживет. А так бы был просто раненным ребенком, а про то, как я там оказался — и не вспомнили бы. Хорошая мысля… но кто ж знал то, что сердце свиснет местный коллекционер!?

Дверь рядом со столом вновь скрипнула, вновь отварившись, и вовнутрь вновь заглянул господин мужчина в не особо чистом белом халате. Врач-патологоанатом — догадался я, по его взгляду на меня, сидящего без движения в углу, брошенной игрушкой.

Взгляд… как на работу! Просто труп… нет, он все же помнит, что я тут двигалась! С распоротой грудиной. С торчащими наружу ребрами, и недостающим органом, зияющий во тьме глубинной чернотой.

И выдохнул, решив, что показалось. Что померещилось, приглючилось, хоть я сежу не там «где бросили», и колбы на полу стеклом разбитым блестят в свете дверки приоткрытой. Даже вон перекрестился!

— Никогда больше формалином закусывать не буду!

Так, стоп! Дверь в холодильник морга что, открывается только снаружи? Мужик вон, чтоб не захлопнулось, брусочек подложил… и если он уйдет, оставив меня тут…

Я перевел взгляд на уже протянувшего ко мне руки врача, закончившего отгребать ботинком осколки стекла в сторону, чтобы подойти к столу. Мужик, не отреагировал, схватил, на вытянутых руках, но понял — тяжеловато! Отпустил, и еще более тщательно отгреб осколки, подходя в упор к столу. Я за это время, стянул кожу на груди рукой, и спешно запустил легкие, начав дышать при помощи диафрагмы.

Прокашлялся, вызывая истеричное эхо в обклеенной плиткой «гигантской ванне», проверяя работу связок, и едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на рвотный кашель умирающего. Мужик моё пения, уже не смог проигнорировать.

— Спирт после трупов — зло! — выдал он, и бесцеремонно сгреб меня в охапку.

Потащил куда-то в неизвестность, пока я задыхался, воюя с собственными легкими, что решили высказать своему хозяину все, что они думают, тупо сжавшись в старую мочалку. Старую, высохшею и всеми забытую.

Швырнул «гулящее тело» на пустующею кушетку как игрушку, и приказал, глядя прямо в глаза:

— Лежи здесь, и не дергайся!

Поднял с пола простынку, давая мне понять что — это моя кушетка! Я с неё вот только что сполз! Объясняя мне тем самым, где сейчас я нахожусь. Вон тело с обгоревшей рукой выпавший из-под «одеяла», а парень без головы… А до выхода то всего одна кушетка предо мною! Но…

Мужик прикрыл меня простынокой, и довольно потирая руки, пошел на выход, напивая веселеньки мотивчик с плохой рифмой:

— У меня сегодня выходной! Спирту много привезли! И конечно я напьюсь! Будет что потом, рассказать жене на свадьбе, если я когда женюсь!

Вот сейчас он выйдет, и мне отсюда не выбраться будет! Я тут окоченею, и…

— Мистер! — крикнул я, сползая с кровати, но легкие выдали просто «хо» и выключились из работы тела уже по причине разошедшегося «шва».

Слез с кровати, решая догнать уходящего человека, но упал на пол. От удара, мозги отключились, окончательно, лишая меня возможности ориентироваться в пространстве при помощи вестибулярного аппарата. А вслед за ним, отключилось и зрения, погружая меня в бесконечный мрак.

Осталось только осязание и слух! И, память! Что рассказывает мне, где я нахожусь на основании последней видимой картинки. Говорит, что вон там, есть коечка, с почти невесомым телом! Надо только пнуть!

И я пнул, вложив в удар всю злость и силу!

— Что за!? — донеслось до меня за миг до грохота удара.

Кажется, я попал предельно точно! И кровать на колесиках, не только заклинила собой дверь выхода из холодильника морга, но и сбила патологоанатома с ног! Что сейчас бранясь как черт, и ругаясь как бес, предпринимает попытки выбраться из под железной конструкции.

У меня появилось время! Мозги — работать! Работать не шалить! Раз… да! Глаза, ну вы то хоть? Тоже нет? Сенсорика? Да неужели! Я, наверное, облысею потом.

Появилась картинка! Встаю, опираюсь на окружающее металлические конструкции, аккуратно ковыляю к только освободившемуся из под гнета стали врачу, что заодно и оттолкал придавившею его кровать куда подальше от входа. Мило улыбаюсь ему, глядя мертвыми глазами, и прохожу мимо, пока он, прибывает в легком шоке, от моего вида в свете многочисленных ярких ламп помещения пред холодильником.

Ничего интересного — сделал вывод я, оглядев это помещение и поняв, что это коридор. И тут кроме столика с бумагами и двери прямо напротив той, из которой я вышел, и нет ничего. Вернее — на большею дистанцию я просто не «вижу». Присел на стол, заваленный бумагами, так как поддерживать тело в вертикальном положении и дальше ориентируюсь только на картинку внешней реальности — невыносимо.

А это что такое?! — выдернул из под себя документ, угол которого загнулся и чувствительно впился в мою попу. Глаза, работать будете? А я вас не спрашиваю, я повелеваю! Тут светло и просторно! РАБОТАТЬ! С вами вон печень уже немного кормом поделилась, разрушив сама себя, и даже организовав доставку средствами теми тремя граммами крови, что кое-как доползли доверху по сосудам.

Ага, неизвестная номер!.. арррх! Все расплывается! И строчки прочитать не могу нормально! Жесть, еще и слезятся, хоть три хоть не три. И фокус скачет. Не прочитать… да этож я! — увидел я собственную фотографию прилепленную к данным бумагам — ну и видок же у меня тут… как будто из могильника сбежал.

Первое, что бросается в глаза — царапины! Много царапин! Очень много! Они в большинстве своем все мелкие, но их количество… создает ощущение потертости, при том, что грязи на теле с фотки невидно совсем — а я помню, насколько было пыльным моё тело ТАМ! И это не считая того, что оно во время «сна» наверняка обделалось по полной.