От перемены мест... (СИ) - Руднева Ксения Игоревна. Страница 16

Вооружившись железяками, доктор посадил меня спиной к себе, закрепил волосы по сторонам с помощью зажимов, оголив покрывшуюся колючим ежиком лысину и принялся там копошиться. По пути домой Егор признался, что наблюдать за выражением моего лица в тот момент — было бесценно. Мне же тогда казалось, что я прямо-таки каждой клеточкой, каждым нервом чувствую, как из кожи на моем затылке медленно и нудно вытягивают жилы. Б-р-р.

Перед тем, как мы покинули лечебное заведение, этот смешливый эскулап умудрился дать мне напутствие: "Беречь впредь голову". От чего я пришла к мнению, что в этом городе мне срочно нужно заводить собственные связи — ясно же, что Соболевские никуда не годятся!

А когда мы очутились дома, и я с облегчением переоделась в удобные штаны и майку, Егор с покаянным видом сообщил, что этим вечером нас ждет ужин с его отцом. Ну и Мариной, конечно же, куда мы без нее…

— Может ты один сходишь? — заныла я. — У меня сегодня и так тяжелый день: знаешь, как ужасно снимать швы, еще и слушать шуточки этого Григория и вежливо смеяться.

— Нет уж, дорогая. Но обещаю, что ты не пожалеешь. — как-то хитро посмотрел на меня Соболев, а я в свою очередь подумала, что не пожалею только в том случае, если Марина придет лысой, как Гоша Куценко, и скажет, что она его фанатка. — Да и какой семейный ужин без невесты?

— А какая я тебе невеста, если ты даже предложение мне не сделал? — принялась я вредничать.

— Не сделал? — округлил глаза Соболев, как будто подобный факт мог легко вылететь из головы.

— Неа, не сделал. А когда сделаешь, я возьму три дня на раздумья. — сложила я руки на груди, чтобы так называемый жених даже не рассчитывал на быструю капитуляцию.

— Ах, три дня, значит? — Егор прищурился, а его серые глаза без слов говорили, что брошенный мной вызов принят. Затем одним резким движением он подхватил меня на руки, заставив завизжать от неожиданности.

В общем, за несколько часов он умудрился уговорить меня и на ужин пойти, и замуж… И даже от трех дней, которые приличные девушки берут, чтобы подумать, я беспечно отказалась. А по истечении этих часов на моем безымянном пальце заискрилось множеством граней кольцо с одним, но внушительным камнем. Помолвочное, видимо.

Так что в ресторан я ехала в отличном расположении духа и абсолютно довольная жизнью. Но Соболев и тут умудрился выпендриться: заведение находилось аж на пятьдесят первом этаже бизнес-центра. В нашем городе, насколько я знаю, таких высоких зданий на данный момент нет, не то что ресторанов.

Столик у нас был заказан в общем зале, глядя на который, я могла только порадоваться, что Егор не выбрал вип-кабинку. Все помещение словно было наполнено воздухом: немыслимое количество квадратных метров, абсолютно белый интерьер с хрустальными люстрами, как будто перебрасывающимися огоньками с белым сверкающим полом, был разбавлен черными кожаными креслами, черными рамами панорамных окон, позволяющих любоваться городом с высоты птичьего полета, а по центру жемчужиной зала стоял белоснежный рояль с россыпью черных клавиш.

В ресторан мы явились вперед отца Егора, но не успели как следует углубиться в меню, как внимание всего зала привлекла вошедшая пара, не заметить которую было просто невозможно: высокий, статный мужчина средних лет в классическом костюме, излучавший уверенность в себе, вел под руку даму в блестящем аквамариновом платье в пол с высоким вырезом у бедра, женщина смеялась и была явно довольна жизнью, присутствующих в зале посетителей они не удостоили и взглядом, полностью сосредоточившись друг на друге.

Ясно теперь в кого Егор такой самоуверенный и даже наглый: когда перед лицом пример знающего себе цену отца, тяжело вырасти мямлей.

Соболев-старший лично отодвинул спутнице стул, и Марина царственно опустила обтянутый сверкающей материей зад на мягкое сиденье, а затем нас ждал сюрприз:

— Машенька, — свысока обратилась ко мне блондинка. — Вы скорее всего не знакомы, это моя дочь, Вероника. — представила она светловолосую девушку, которую я поначалу и не заметила, уж слишком вошедшая пара была яркой.

Так вот кого она так явно прочит в жены Егору. Что ж, следует признать, девушка весьма миловидна: светлые, длиной до лопаток волосы уложены волнами, идеальная кожа, пухлые губы и аккуратный носик. Коктейльное платье насыщенного цвета бордо успешно подчеркивает достоинства ладной, надо сказать, фигурки. В общем, кабы не мое присутствие, у девушки действительно были все шансы охомутать Соболева. Конечно, в том случае, если бы он задался целью во что бы то ни стало обзавестись невестой.

Впрочем, скорее всего этим она и будет занята весь вечер по наставлению мамочки. Вот только шансов против меня у девушки никаких: разве ж по силам кому бы то ни было тягаться с окрыленной любовью женщиной, которой всего пару часов назад сделали предложение, подкрепив слова и намерения действием. Если у Вероники глаза блестели из-за мерцающих теней, щедро нанесенных на веки, то шальной блеск моих глаз, как и естественный румянец на щеках, был вызван присутствием невероятного мужчины рядом и мыслями обо всех волнительных моментах, виновником которых он стал. И даже скромное по сравнению с агрессивными одеяниями пришедших дам светло-персиковое платье свободного кроя, что прекрасно сидело на мне, ничуть меня не расстроило. Сегодня я чувствовала себя самой великолепной и счастливой не то что в этом зале, а на всей планете.

Марина глядела на меня через стол, как на врага народа: сошедшие синяки и надежно скрытая прической лысина настроения ей явно не прибавили. А выражение лица, когда она увидела кольцо на моем еще не привыкшем к тяжелому украшению пальце явнее явного говорило, что дамочка с превеликой радостью объявила бы меня ведьмой и сожгла в свое удовольствие на костре.

Но, повторюсь, мне все это было, что слону дробина: пусть пыжится на здоровье.

Когда официант принес первые блюда, Егор взял слово, поднял бокал и сделал небольшое заявление:

— Отец, Марина, Ника, сегодня я бы хотел поделиться с вами радостью и объявить, что мы с Марией официально помолвлены. — поднял он мою руку с кольцом и продемонстрировал булыжник присутствующим. Никак матримониальные планы отцовской спутницы Егору тоже порядком поднадоели. Я украдкой взглянула на жениха, но ничего, кроме неподдельного блаженства от нашей помолвки, на его лице обнаружить не смогла.

— Поздравляем. — кисло отозвались дамы, хотя мне показалось, что на лице Вероники на долю секунды даже проскользнуло облегчение.

— Наконец-то, сын! Прими мои поздравления. — в отличие от спутниц Соболев-старший говорил искренне и даже поднялся со стула, чтобы обнять сына и пожать тому руку. Меня, как будущую родственницу, объятиями тоже оделил. Вот только не могу понять, искренними ли?

— Когда же само событие? — спросил мужчина, вернувшись на свое место.

— Это мы еще не успели обсудить. — увильнул от ответа Соболев, а я, конечно же, покраснела, воскресив в уме причину, что нас отвлекла.

Вообще, Соболев-старший во мне вызывал скорее положительный отклик: открытый, приятный в общении, интересный человек. Но, глядя на Егора, оно и не удивительно. Вечер, не смотря на скрытые подколки Марины и старания ее дочери привлечь внимание моего жениха, проходил очень даже здорово: невероятный вид на расцвеченный вечерними огнями город завораживал и вышибал дух одновременно, и даже примирял с незначительными неудобствами, которые я решила воспринимать как неизбежность. А блюда высокой кухни буквально отправляли на небеса, хотя мы и так находились под самыми облаками. Это вам не под вино вечерком стряпать.

Единственная колкость, которую я себе позволила в адрес Марины, состояла в том, что я с ехидной улыбочкой спросила не желает ли та родить Егорчику брата, ведь она еще может. И, сама того не ведая, попала прямо в цель: судя по сжатым губам и полыхнувшему огнем взгляду, родить Соболеву-старшему наследника было еще одной заветной мечтой дамочки. Более в тот вечер она меня не беспокоила.