Тёмный посредник 2 (СИ) - "Amazerak". Страница 17

— Не надо гнать! Второй раз приходим. Открывай, наркоман хренов. Иначе зубы в глотку вобью.

— Ну как скажешь.

Я отпер дверь, но коллекторы вломиться не успели: я выскочил первым и, схватив парня за жилетку, приставил к его лбу ствол.

— Э, спокойно, братан, ты чего? — забормотал он совсем другим тоном. Остальные замерли, не зная, что делать.

— Я тебе объяснил человеческим языком, — сказал я. — Никаких наркоманов тут нет. И никто тут тебе ничего не должен. А придёшь ещё раз, мозги по стенке разлетятся.

Огнестрельным оружием кто попало не пользовался. Если есть ствол — значит, серьёзный человек. Поэтому я рассчитывал на определённый эффект. И это сработало. Коллекторы испугались и убежали, как битые псы с поджатыми хвостами.

— Твой брат что, каждой шпане на районе задолжал? — спросил я у Олеси, запирая дверь на замок.

— Не знаю, — девушка сделала расстроенное лицо, — если так, то это плохо. Они же меня тут достанут. Они опять придут.

— Может, и нет. Мне показалось, они поняли, что нарвались на того. Но деверь неплохо было бы поменять. А ещё лучше просто продай эту квартиру и купи в другом районе.

— Брат не согласится. Да и кто купит квартиру, в которой был притон? Не знаю даже… Ты есть хочешь? Я сварила.

Пока я спал, Олеся умудрилась помыть полы и приготовить рис, вприкуску к которому шла дешёвая колбаса.

— Тоже хочу сменить дверь и замок, — сказала Олеся, усаживаясь за стол, — а денег нет ни копейки. И документов нет. На работу даже не устроиться.

— Может, из родственников кто-то поможет?

— Вряд ли. Тётя живёт в Покровском, у неё трое детей и двухкомнатная квартира, которую они с мужем снимают за половину зарплаты. А с другими я совсем не знакома. Зачем я им сдалась?

Я давно с жадностью набросился на рис: желудок был пуст.

— Хотел бы тебе чем-нибудь помочь, — я дожевал кусок колбасы, — но даже не знаю чем. Я — человек небогатый. У самого работы нет. И учёба много времени отнимает.

— Ты учишься? — удивилась Олеся. — В школе?

— Шестой курс заканчиваю. А что?

— Просто мне казалось, что ты старше, — девушка улыбнулась.

— Не выгляжу на шестнадцать лет, значит?

— Нет, глаза слишком взрослые. Как будто ты уже многое пережил.

— Пожалуй, ты недалека от истины, — я отправляя в рот последнюю ложку риса.

— А откуда шрамы? — Олеся поднялась со стула и поставила на плиту чайник.

— Один — шальная пуля, второй получил, когда на школу напали. Это в понедельник произошло. В новостях только и толкуют. Из-за того случая сейчас в Москве беспорядки начались, — я рассказал про нападение и всё, что знал о дальнейшем развитии событий в городе. Олеся ужаснулась тому, какой бардак творится в городе.

— Как много я пропустила, — сказала она. — А можно спросить? Как ты работорговцев убил? Ты ведь был один? Ночью такая стрельба гремела — как будто война началась. И вообще, что ты делал на фабрике?

Я достал из кармана фотокарточку и дал Олесе:

— Моя девушка. Её похитили и продали в рабство. Я её ищу, проверяю зацепки. Эта, к сожалению, оказалась ложной.

— Красивая, — сказала Олеся. — Очень жаль её.

— Я её обязательно найду, а ублюдки, которые это сделали и которые чуть не убили меня, — я показал на шрам на лбу, — поплатятся. Ладно, давай о чём-нибудь другом.

— Добавки хочешь?

Я согласился. Ел вторую порцию и думал — думал о том, что делать с Олесей. Казалось бы, оставить её тут и забыть. Ничего, выживет как-нибудь. А с другой стороны, я отчётливо понимал, в каком она оказалась положении. Пустая квартира, денег нет, коллекторы постоянно шастают, брат скоро вернётся с дружками. Что ей делать без денег и без документов? Опять в рабство? Нет, забыть об этом я не смог бы. Да и раз уж взялся…

— Короче, я вот что думаю, — я отодвинул пустую тарелку. — Несколько дней можешь пожить у меня, пока не сделаешь новые документы и не найдёшь работу. Заодно тут станет поспокойнее, всё уляжется.

— Правда? — оживилась Олеся. — Можно, да? Даже не знаю, как тебя благодарить. Чтобы делала бы тут совсем одна? Так, подожди чуть-чуть, я сейчас соберу кое-какие вещи и душ приму. Ладно? Подождёшь?

Много времени на сборы не потребовалось: менее чем через полчаса Олеся уже была готова к выходу. Она переоделась в бежевые брюки, рубашку и лёгкую розовую кофточку с вырезом. Другие необходимые вещи запихала в рюкзак.

Мы вышли из подъезда. Я огляделся по сторонам: вроде бы всё спокойно. На детской площадке сидела шумная пьяная компания. Вечерело.

И тут мне бросился в глаза малолитражный хэтчбек бардового цвета, который стоял у соседнего подъезда. Это была машина фирмы «АМО» серии 503. Она имела прямоугольные слегка скруглённые фары, узкую решётку радиатора и угловатый пятидверный кузов. Модель считалась устаревшей, несколько лет назад завод перешёл на выпуск «пятьсот пятой» серии, но «пятьсот третьи» до сих пор на улицах встречались гораздо чаще. Даже я такую мог себе купить с рук, и обошлась бы она мне не сильно дороже моего мотоцикла.

Во дворе стояли ещё штуки три «пятьсот третьих», но взгляд мой остановился именно на бордовой. Я сам не понимал, что такого подозрительного в этой машине. Только в памяти почему-то всплыл такой же автомобиль, который я заметил на обочине у поворота к притону Мамедова, когда мы с Олесей возвращались в Москву. Когда подъезжали к дому, машины этой здесь ещё не было — это я точно помнил. «Чёртова паранойя, — подумал я. — Каждой тени уже боюсь». Он и понятно. День ото дня врагов становилось всё больше. Порой казалось, что меня полгорода уже разыскивает.

Я завёл мотоцикл, и мы поехали. Начинало смеркаться. Я вывел свой «Розенберг» на проспект, а потом свернул на узкую дорожку, ведущую мимо ограды Лосиного Острова. На пустом участке нас обогнал по встречке малолитражный двухдверный седан, загруженный компанией южан, и тут в зеркало заднего вида я увидел, как позади меня едет… ещё один «пятьсот третий» АМО и, что самое интересное, тоже бордового цвета.

Я притормозил на обочине и сделал вид, что ковыряюсь в моторе. Когда машина проехала, я посмотрел номера. Записать было негде, но я надеялся, что запомню. Теперь-то, если в следующий раз увижу похожий автомобиль, буду точно знать, действительно ли за мной следят, или просто моя паранойя разыгралась.

— Что случилось? — спросила Олеся, которая сидела на задней седушке, обхватив меня за талию, — мотор заглох?

— Всё нормально, — я снова вдавил газ, и мы покатили дальше.

Глава 8

Когда мы приехали домой, я выдал Олесе чистое постельное бельё, а сам взял саквояж, который стоял под кроватью и где хранились деньги и запрещённые книги, и отнёс его в гараж. Кто знает, не взбредёт ли в голову юной гостье покопаться в вещах, пока меня нет дома? Пистолет тоже оставил в подвале гаража. Больше ничего ценного или важного в моей конуре не было.

Когда вернулся, Олеся уже спала, свернувшись калачиком под одеялом. Лицо её выглядело умиротворённым. После тревожного дня, а перед этим пяти суток в рабстве, девушка, наконец-то, нашла покой. Я не стал ей мешать, включил тихо телевизор, но поскольку ничего интересного не показывали, пошёл на кухню, чтобы сварить что-нибудь на завтра.

Сегодня школа снова начала работать, но я благополучно забил, будучи занят другими делами. Но вот завтра следовало сходить. А потом планировал отправиться в Люберцы, найти тот заброшенный монастырь, о котором говорил Бельфегор, и поупражняться с призывом более сильных существ. Отныне я решил ежедневно тренировать свой разум, чтобы овладеть ментальной магией, которая пока для меня была недоступна.

Ещё и учёбой когда-то надо заниматься. Экзамены всё ближе. Я, конечно, не сомневался, что Степан поможет мне поступить в гимназию, но там требовался определённый уровень знаний. Вот только когда находить время для занятий, было непонятно. Сейчас приходилось думать в основном о моей первоочередной задаче и надеяться, что остальное как-нибудь сложится само собой.