Паспортист (СИ) - Цыбченко Захар. Страница 23

Буря мыслей, штурмующих мой мозг, не давала мне ни секунды покоя. Одни воспоминания шли за другими, одни слова звучали поверх других. Всё совмещалось воедино, создавая в моей голове неукротимый поток хаоса. Я чувствовал, как сердцебиение учащается, а дыхание становится всё тяжелее. Мне нужно успокоиться. Срочно отвлечься, пока я не сошёл с ума от всего этого. Но я понимал, что уже поздно. Уже двадцать пять лет, как поздно…

Я схватил со стойки пустой стакан и с криком швырнул его в стену. Стекло со звоном разбилось вдребезги, а осколки посыпались по полу всей кухни.

«Продолжай, Билл! Давай! Сильнее!»

Я чувствовал ломку, как какой-то наркоман. Острую потребность повторить это, как тогда — много лет назад. Она овладевала мною под бурные потоки ужасных воспоминаний о том случае.

Мне казалось, что я пережил это, но случай с тем парнем… Не стоило мне браться за то дело. Я снова видел это, и оно отзывалось во мне. Громко и безостановочно.

«Да, пацан! Ты меня порадовал! Так держать…»

Я решительно направился в свою комнату, пинком отправив стул, который стоял у меня на пути, валяться в другой конец гостиной. Открыв тумбочку, я достал оттуда декоративный нож.

У него была толстая приятная на ощупь рукоять, а длинное лезвие изгибалось, начиная от половины его длинны. Я не смог устоять перед этим красавцем в магазине и раскошелился на двадцать с лишним баксов, чтобы купить его.

Я медленно крутил его в руке, рассматривая со всех сторон. Совершенство.

«Да уж, ты хорошо поработал. Горжусь тобой, сынок»

***

В начале третьего ночи я уже стоял через дорогу от какого-то круглосуточного бара. Несмотря на позднее время, по дороге периодически проезжали машины, а по тротуару, мимо меня, ходили люди.

Из бара время от времени вываливались компании пьяных людей: от молодёжи до уже заметно пожилых. Но группы меня не интересовали. Я ждал, пока выйдет кто-то один. И начинало казаться, что стоять тут в ожидании придётся долго. Ведь кому в одиночку понадобиться пойти пить в два часа ночи в этот проклятый бар, который даже не находится в центре города.

Я достал из кармана пачку сигарет и, сомневаясь, ещё несколько секунд смотрел на неё. Бросил курить ещё несколько месяцев назад, но эта полупустая пачка так и осталась в кармане пальто. Чёрт с ним.

Достав оттуда сигарету, я подкурил и теперь уже медленно вдыхал и выдыхал табачный дым. Это всегда успокаивало меня, отвлекало от того, что происходило вокруг, когда я курил. Эдакая пятиминутная пауза от этого мира и всего, что в нём творится.

Чтобы не казаться подозрительным, я периодически менял место ожидания: переходил дорогу, проходил чуть дальше по улице или заворачивал в подворотню, где никто не ходил. Но всё время держал парадную дверь бара на виду.

Спустя несколько минут, как я уже переместился в подворотню, двери распахнулись, и оттуда медленной и шатающейся походкой вышел пьяный в стельку мужик. На вид ему было лет шестьдесят. Он растеряно постоял у входа пару секунд, оглядываясь по сторонам, словно вспоминая, где находится его дом. Закурив, он пошёл вверх по улице. Не торопясь и пошатываясь.

Я вышел из подворотни и очень медленным шагом направился в одну сторону с ним. Главное, не упускать его из виду, а догнать можно в любое время. Этот алкаш всё продолжал так же медленно идти, периодически даже останавливаясь, чтобы, видимо, вдуплиться от какого-нибудь пьяного загона. Как бы не пришлось выслеживать его в безлюдное место до самого утра, с такой скоростью. Я вздохнул и постарался собраться с мыслями.

«Теперь ты чувствуешь это? Ещё почувствуешь, Билли»

Пьяница, который шёл в метрах тридцати от меня, завернул в переулок и медленно поплёлся дальше. Я ускорил шаг, чтобы догнать его. Кроме нас в переулке никого не было. Оглянувшись по обеим сторонам, я убедился, что мимо никто не проходит и не проезжает.

Я надел перчатки и достал нож, который до этого лежал у меня во внутреннем кармане пальто, и решительно подошёл к нему. Мужик, видимо услышавший мои шаги сзади, медленно развернулся и посмотрел на меня искренне непонимающим и пьяным взглядом. После, опустил глаза и посмотрел на мой нож. Снова поднял взгляд и посмотрел на меня. По его взгляду я видел, что он настолько пьян, что совершенно не понимает, к чему всё идёт. Он просто зевнул, глядя на меня, и стоял дальше.

Я сжал рукоятку изо всех сил. Стиснул зубы и пристально смотрел в глаза этого пьянчуги. Моё дыхание стало максимально неровным, а сердце словно сжалось в три раза. Но мой взгляд, как и настрой, оставались решительными.

Пьяница начал медленно разворачиваться, чтобы идти дальше, но я толкнул его, от чего тот не устоял на ногах и свалился на землю, упёршись спиной в стену дома. Я подошёл к нему, наклонился и залез в его внутренний карман. Он всё ещё так же недоумевающе, но безобидно пялился на меня, чёртов кретин.

Порыскав в его кармане, я достал оттуда небольшую помятую пачку денег, среди которых закрались и монеты. Не то. Я засунул деньги обратно и полез в другой карман. Там я нащупал то, что искал.

Достав его паспорт, я открыл его и начал внимательно изучать. Фрэнсис Шарп, 1959 года рождения. Родился и, судя по всему, вырос здесь, в городе. Фрэнсис медленно и наивно потянул ко мне руку, чтобы забрать свой паспорт. Я убрал его к себе в карман и приставил к его лицу лезвие. Ещё раз оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого нет, я замахнулся и дважды ударил его ножом по груди.

Лицо Фрэнсиса искривилось от боли, а руки судорожно старались закрыть раны и задержать кровь. Он посмотрел на меня взглядом, полным самого искреннего страха, что я когда-либо видел, и попытался что-то выговорить. Чтобы не дать ему ни малейшего шанса выжить, я молниеносным движением полосонул его по шее. Струи крови полились из разреза, заливая всю его одежду багрово-красным цветом. Я встал и, отойдя на пару шагов, смотрел, как он умирает. Как начинает двигаться всё менее активно, перестаёт дышать. Спустя несколько секунд, его руки безжизненно разлеглись по сторонам. Несмотря на то, что кровь ещё продолжала литься из груди и горла, неспешно растекаясь густой красной лужей под его телом, Фрэнсис был уже мёртв. Его стеклянные широко открытые глаза уставились в одну точку своим безжизненным взглядом. Тело обездвижено застыло.

Что же я только что наделал, чёрт тебя возьми? Я действительно сделал это — убил человека. Ни в чём неповинного мужчину, который просто шёл домой. Проклятье…

От мысли, что его дома может ждать семья, по всему моему телу пробегали мурашки. Осознание того, что я лишил человека жизни, ещё не полностью пришло ко мне.

Успокоившись, я привёл дыхание в норму, хоть сердце все ещё колотилось. Я убрал нож обратно во внутренний карман, снял перчатки и засунул их в боковой наружный карман вместе с паспортом Фрэнсиса. На прощание, я окинул бедолагу жалостливым взглядом, после чего стремительным шагом покинул переулок.

***

Я стоял в супермаркете напротив витрины с кучей разного рода пива и тщательно выбирал, какое себе взять. В большом зале играла спокойная и расслабляющая музыка. Взяв бутылку тёмного крепкого, я прошёл между стеллажами и направился к кассе. Перед глазами почти всё время стояла картина истекающего кровью, ошеломлённого Фрэнсиса. До него, наверное, так и не дошло, что он умирает — настолько он был пьян.

Думаю, тело уже нашли и стянули туда полицию. Теперь эти ребята будут судорожно искать человека, убившего его. Возможно, спустят это дело на тормозах, но, зная нашу полицию, едва ли это так пройдёт. Я не собираюсь дать себя поймать и посадить. Уж лучше перерезать себе глотку и умереть, чем отправиться в тюрьму под всеобщую ненависть и гнёт. Но до этого не дойдёт. Они не смогут меня найти.

Подойдя к кассе, я занял очередь и ждал, пока расплатятся люди впереди. Передо мной стояла молодая девушка и, видимо, её парень, который выглядел заметно старше. Ожидая, пока они закончат, я начал их изучать. В голову стали закрадываться представления, как я убиваю их в тёмном переулке. Как сначала перерезаю горло этой девицы, и она медленно умирает, пока её взгляд с каждой секундой становится всё более безжизненным. А после, вспарываю брюхо её хахаля, и он валится на землю, созерцая ночное небо своими уже пустыми глазами.