Жених из позапрошлого века (СИ) - Октябрьская Оксана. Страница 4

Решив вернуть в свою жизнь хоть каплю нормальности, девушка поехала выбирать себе диван.

В огромном торговом комплексе было душно. Майя без особого энтузиазма бродила по этажам, и наткнулась на магазинчик с парфюмерией для дома. С рекламного плакат по истерзанным нервам полоснули слова “духи помогут”. Прекрасно понимая, что речь идёт об аромате, она всё равно прочла, как “дУхи помогут”. Девушка вздрогнула от испуга, вспомнив слова цыганки! А дальше больше. В отделе кухонь в глаза бросился гарнитур в весёленьких флуоресцентно розовых тонах, с чёрной столешницей. Над этим великолепием висел лист формата А4, сообщавший, что называется сие чудо дизайнерской мысли “Авдотья”! Потом на одной из реклам мозг вычленил слово “рядом”… Это была последняя капля, Майя уже не хотела никакого дивана! Так и не выяснив, что же там “рядом”, она выскочила из комплекса и направилась домой, по дороге пытаясь понять, она больше злится, или всё же напугана.

Рациональный мозг, прочно стоявший на позициях здорового скептицизма, пытался найти объяснение происходящему. И не находил. Единственное логичное объяснение — под воздействием стресса у неё поехала крыша. А это реально пугало!

Дома было тихо. Расчёска лежала на месте, заставляя Майю сомневаться в том, что её глаза видели утром. Кот, по-прежнему, прикидывался ветошью где-то под диваном…

Тяжело вздохнув и опасливо озираясь, девушка поставила чайник. За весь день она так и не поела, зато влила в себя литры кофе. "Так и до инфаркта рукой подать… Питаюсь абы как, кофе хлещу, таблетки горстями глотаю, не сплю нормально, а потом удивляюсь летающим конфетам. Да у меня просто глюки!”- Майя мысленно отчитала себя, одновременно радуясь, что нашла разумное объяснение происходящему. Но, едва она взялась за пакет с батоном, из еды-то так ничего и не купила, за спиной раздалось противное хихиканье. Девушка резко обернулась, и оцепенела…

На одном из стульев восседал неказистый, жилистый мужичонка. Лохматые волосы и курчавая борода пестрели сединой, заскорузлые руки сжимали ношеный серый картуз. Рубаха-косоворотка и штаны были непередаваемых тёмных цветов, застиранные, но при этом грязные и какие-то жёванные. Довершали всё это безобразие стоптанные, пыльные сапоги. Майя насупилась, только вчера ведь пол помыла! Незваный гость с хитрым прищуром разглядывал её и ухмылялся.

Девушка точно помнила, что, когда вошла, в комнате никого не было! Не хоромы же! Всё, как на ладони! Дверь не открывалась… Она присмотрелась. Вроде мужик, как мужик, если не считать странной одежды. Только было в нём что-то не то… “Да он же просвечивает! — Майя медленно осела на пол, прижав к груди позавчерашнее хлебобулочное изделие. Она даже завизжать не смогла, только подумала: — У меня очередная галлюцинация…"

— Ну! Чего зенки пялишь? Ты чего сюда поселилась? Тут и без тебя хорошо было! Нам ещё одна жиличка без надобности! — застрекотал мутный тип противным надтреснутым голосом.

— Кк-кому н-нам? — заикаясь проговорила Майя, чувствуя, как веко начинает медленно подёргивать.

— Жильцам!

— Каким жильцам? Вы сосед что ли? — тут она встрепенулась и собралась. Один раз она уже с недвижимостью опростоволосилась, второго не будет! — Это моя комната! Я её купила, всё по закону, все документы есть. Валите-ка отсюда, пока полицию не позвала!

— Ага! — задорно засмеялся тип, обнаруживая отсутствие переднего верхнего зуба. — Сходи, сходи. В полиции тебе мноого заявлений покажут! Заодно у бывших жильцов полюбопытствуй, чего они тут жить не захотели. Мужик-то ихний как раз в полиции ентой и служит… Говорят тебе, наше это жильё! — злобно рявкнул неряха и растворился в воздухе.

Только он исчез, как на втором стуле возникло полупрозрачное нечто, напоминающее старика. Маленький, не выше метра ростом, на лысой голове длинный, редкий, светлый пушок, остаток былой шевелюры. Кожа бледная, сморщенная, в старческой “гречке”, и большие, немного заострённые кверху уши. Та же косоворотка, подпоясанная верёвкой, широкие штаны и босые крупные ступни. Только одежда была чистая, вроде льняной, натурального цвета. Существо виновато и сочувственно смотрело на чуть живую от страха девушку.

— Ты, внучка, не серчай. Фёдор, он шельмец, пужать-то любит! — голос был мягкий и спокойный. — Никто тебя тут не обидит. Заселилась, ну так и живи, по всему видно, девка ты аккуратная, хорошая…

— А вы кто, простите? — выдавила Майя, уже даже не пытаясь плакать. Чего рыдать? Пора тихо и без паники вызывать себе дурку.

— Домовой я, ага. Прокопием кличут, — смиренно ответило существо, шевельнуло ушами-лопушами и потупило бледные серые глазки.

— Приятно познакомиться, а я Майя, — кивнув, заторможенно пролепетала девушка и потянулась в карман за сотовым.

Она собиралась позвонить, только не могла решить кому. То ли Маринке с её солью, то ли агенту по недвижимости, который подозрительно сильно радовался её покупке, что слегка насторожило девушку.

“А может сразу санитаров звать? А по какому номер психушку вызывают? Вот вечно так! Номера первой необходимости и не вспомнить!” — раздражённо подумала она.

— Ты поела бы, а то совсем худенькая. В чём только душа держится! — заботливо проговорил Прокопий, снова тяжело вздохнув. — А к нам привыкнешь! Мы смирные, это Федька тебя стращал просто.

— А он кто? — Майя так и не решила куда следует позвонить.

— Дух не упокоенный, — просто ответил домовой. — Он злодейство сокрыть помог, а убивец и его порешил. Так и мается, горемычный, озлобился совсем. Да ты не тревожься, он безобидный. Только шумит много, что твоя погремушка!

Майя чувствовала, как заходится сердце, жар приливает к лицу, а голова идёт кругом. Пара секунд, и по губам и подбородку потекли тёплые струйки — давление подскочило, и кровь нашла выход. Хорошо хоть носом, а не в мозг! Наклонив голову, заливая пол, девушка ждала, когда кровотечение остановится, и не обращала внимания на Прокопия, который бегал вокруг, шлёпая босыми ногами по паркету, и причитал, как плаксивая старушка.

Когда всё закончилось, Майя доползла до дивана, и, обхватив руками подушку, громко зарыдала, давая выход стрессу, страху и душевной боли. В этот момент она была уверена, что сошла с ума.

Обессилев от слёз, девушка уснула, как была, заплаканная, в перепачканной кровью одежде, в обнимку с комковатой подушкой. Во сне ей привиделся бал.

В роскошном зале с бледно-бирюзовыми стенами и изящными белыми колоннами играл оркестр. Улыбки многочисленных гостей соперничали своим сиянием с драгоценностями, переливающимися в свете сотен свечей. В центре зала танцевали пары. Элегантные мужчины в чёрных фраках и белых перчатках, и женщины, похожие на цветы камелий, в изысканных платьях с широкими, богато украшенными юбками. Танцоры двигались грациозно, словно плыли по воздуху. Наблюдать за ними было одно удовольствие!

Оглядев себя, Майя увидела, что на ней тоже изумительное платье из тафты цвета айвори с тёплым розоватым отливом. Плечи открыты, руки затянуты в белые длинные перчатки, невероятных размеров юбка расшита однотонным розовым узором из ветвей и цветов. На шее тоненькая нитка жемчуга, а в руках кружевной белый веер. Так захотелось увидеть себя в зеркало! Но перед ней возник статный юноша, с тонкими чертами лица, и умными, серьёзными глазами. В его взгляде смешались предвкушение, обожание, надежды и неуверенность. Он поклонился с мягкой улыбкой, и предложил руку, приглашая на танец. Девушка просияла в ответ, было такое чувство, будто она только его и ждала весь вечер.

Под мелодию медленного вальса рука молодого человека легла на её талию, их тела оказались очень близко, она даже почувствовала лёгкий запах его терпкого одеколона. Всё это было так волнительно, так интимно, что сердце трепетало маленькой испуганной птичкой, и, кажется, только корсет не давал ему вырваться из груди. Партнёр уверенно вёл её в танце, их глаза встретились, и Майя утонула в нежности светло-орехового взгляда. Как заворожённая смотрела она на молодого человека, отмечая густоту волнистых, светлых волос, открытость улыбки, широкие плечи… Она не знала его, но чувствовала что-то знакомое, почти родное. Красивый юноша чуть крепче сжал её руку… В эти минуты казалось, что они одни в большом зале… Музыканты играли, а они всё кружили, и кружили в танце, порхая над полом, точно два мотылька, чей яркий век полон любви, но так краток…