Наперегонки с Саванной (ЛП) - Кеннелли Миранда. Страница 10

— Тпру! — говорю я, и Звезда фыркает. — Тпру.

Я щелкаю языком и пускаюсь рысью к тренировочному треку. Краем глаза вижу, что папа присоединяется к Джеку, мистеру Гудвину и Гилу в комментаторской. Джек машет и свистит, и внезапно я уже не так сильно нервничаю. Мы дважды преодолеваем трек на низкой скорости, а сейчас время настоящего шоу. Я разгоняю лошадь до полного галопа. Ветер дует мне прямо в лицо. Мы, должно быть, разогнались до 72 км/ч. Это как раз допустимая скорость на четырех-полосных трассах во Франклине.

— Давай, — кричу я Звезде, сжимая поводья сильнее. Мы буквально парим над треком. Я наклоняюсь к лошади, подгоняя ее еще сильнее. Мне кажется, что Звезда замедляется, но мы снова разгоняемся сильнее. — Давай, Звезда! Ты можешь!

Десятью секундами позже мы пересекаем финишную линию, и я замедляю жеребца до рыси, почесывая его шею и улыбаясь во все зубы.

Джек хлопает и улыбается.

— Какое время? — кричу я Гилу.

Гил почесывает подбородок.

— 1:40. Не так уж плохо.

Я сжала кулак. Слышать, как Гил говорит, что это не было полным дерьмом значит, что лошадь была достаточно хороша. Я веду Звезду в загон для разогретых лошадей, спешиваюсь и передаю поводья папе.

— Если он пробежит также сегодня, то точно победит, — говорит папа, гладя гриву жеребца и пытаясь его успокоить. Уши Звезды дернулись и сложились вперед.

Я встала на носочки и поцеловала папу в щеку, что заставило его улыбнуться.

— Как думаешь, я получу работу?

— Я бы подождал пока гонки не закончатся и спросил бы у Джека. Он выглядит очень нервным сейчас. Но да, я бы сказал, что работа твоя, если ты этого хочешь.

Я снова целую папу в щеку и направляюсь к конюшне. Я очень взволнована по поводу перспектив Звезды на сегодняшний забег, но чертовски устала. Мне не следовало гулять до полуночи, когда вставать надо было в 5:50 для четырехчасовой поездки. Я провела следующие несколько часов, помогая папе и Рори в конюшне: кормила шесть лошадей и подводила пони, которых мы берем с собой, к трейлеру, стараясь их успокоить. Тренеры лошадей обычно не помогают в конюшне, но я была не против. Я люблю быть рядом с лошадьми.

Когда наступает время гонки Минервы, я иду в загон, чтобы помочь Рори надеть седло. Когда она готова, Рори идет в конюшню, а я хожу с Минервой по кругу. Не только для того, чтобы ее успокоить — для наблюдателей это шанс заценить лошадей. Они могут увидеть, какие лошади выглядят хорошо, какие слишком капризные, какие слишком экипированы, какие травмированы.

Лошади умирают каждую неделю на гоночных треках по всей стране, когда я об этом услышала, мне захотелось что-нибудь пнуть. Единственная вещь в этом спорте, которая действительно бесит меня — жестокое обращение с животными. Некоторые владельцы дают лошадям наркотики, чтобы те становились сильнее, что совершенно нелегально. Я слышала о людях, которые пытались добавить наркотики в воду лошадей, но такую воду пить животные не хотят. Некоторые владельцы морят лошадей жаждой, давая им соленые леденцы, тогда у них не остается выбора, кроме как пить отравленную наркотиками воду. Это так печально.

Я вожу Минерву по кругу. Тряпкой я очищаю ее морду.

— Хорошая девочка, — говорю я, зевая и не трудясь прикрыть рот.

В загон заходит Джек, одетый в серый костюм, ковбойскую шляпу и черные ковбойские ботинки.

Мое сердце начинает биться сильнее, во рту пересохло, а он всего лишь поправил запонки. Я взглянула вниз на мою поношенную футболку. О, на ней дырка. А это горчичное пятно?

— Ты хорошо справилась утром. — Джек похлопывает бок Минервы и проходит мимо меня, но не говорит, получила ли я работу.

— Спасибо. Звезда очень-очень быстрый. Не знаю, как он сможет сегодня проиграть.

— Спасибо, это многое значит. Как выглядит Минерва?

— Хоро…

— Дже-ек! — кричит какая-то девчонка.

Я поднимаю глаза на трибуну и вижу брюнетку, которая машет огромной шляпой ему. Как нелепо. Женщинам не стоит носить шляпы куда-либо, кроме Дерби или другой какой-нибудь большой гонки.

Джек исчез из поля зрения этой девушки.

— Вот дерьмо.

— Иисус, — говорю я. — Эта шляпа огромная.

— Почему девчонки думают, что гигантские шляпы выглядят хорошо?

— Дже-ек! — девчонка крикнула снова.

— Кто это? — спрашиваю я.

Джек выглядит практически больным.

— Эбби Винчестер. Я должен исчезнуть!

— Это Эбби Винчестер? — спрашиваю я, косясь на нее. — Почему она надела это?

— Понятия не имею, — говорит Джек, cдвигая шляпу и зарываясь рукой в копну своих волос.

— Знаешь, держу пари, тебе нужно крикнуть: “Рапунцель, Рапунцель, спусти свою огромную шляпу” и залезть по ней наверх.

Джек смеется над моей шуткой, а потом стонет, когда Эбби кричит его имя снова.

— Твоя девушка распугает всех лошадей.

Он одаривает меня взглядом.

— Она не моя девушка.

— Тогда кто она? — и почему он хотел исчезнуть? — Она знает, что ты был с Келси прошлой ночью?

Джек пялится на меня долгое мгновенье. Страх прокатился волной по мне. Какого черта я спросила это? Кто я такая, чтобы спрашивать моего босса? Мы, может, были на одной вечеринке, но он сын владельца, а я просто вытираю морды их лошадям.

— Извини, — тараторю я. — Мне не следовало говорить этого.

Джек все еще смотрел на меня.

— Келси и я просто зависаем вместе иногда… ничего серьезного. Я пойду проверю Звезду, — он исчез из загона в направлении конюшни.

Минерва подтолкнула мое лицо своим носом, тихо заржав, будто беспокоится обо мне.

— Я в порядке, — говорю я ей, глубоко дыша. — Я в порядке.

***

Комментатор объявляет, что гонка начнется через десять минут. Брайант Таунсенд оседлал Минерву, и я взглянула на забор, я смогу забрать ее после финиша.

Рори присоединяется ко мне на краю трека, чтобы наблюдать за действием.

— $100000 — гарантированный приз этой гонки.

— Я знаю, — отвечаю я, сжимая забор с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

Если Минерва выиграет сегодня, мистер Гудвин станет на $100000 богаче, Рори сказал, что он склонен дать премию конюхам и тренерам, которые работали с их лошадьми. Мистер Кейтс никогда такого не делал. Очко в пользу мистера Гудвина.

— Я бы смог потратить эти деньги на заявления для колледжа, — говорит Рори. — Они дорогие. Например, некоторые стоят 35 баксов за штуку.

— Черт. Я этого не знала. Ты уже знаешь, куда будешь поступать?

Рори пожимает плечами, уставившись на трек.

— Я думал об университете Теннесси. У них хорошая театральная программа. Но я сомневаюсь, что получу такую большую стипендию, как мой брат Уилл.

Не уверена, что чувствую по этому поводу, уверена, что не собираюсь в колледж, но все равно больно за друга.

Прошлым вечером во время гигантского тура по Франклину, Рори признался, что бо́льшая часть денег Витфилдов идет на заботу об его младшем девятилетнем брате, страдающим от аутизма. Особая школа недешевая, особенно когда снижается важность ферм по всей стране. Брат Рори перестал посещать фантастический колледж, чтобы они могли позволить себе особую школу.

— Что случится, если ты не сможешь позволить себе платить за колледж? — спрашиваю я. — Продолжишь работать над своими сценариями или возьмешь управление фермой в свои руки, как это сделал Джек с конюшней?

— Я не смогу это сделать, — говорит Рори тихо.

— Эм?

— Я не могу скатиться, как мои родители. Знаешь, наша ферма в бедственном положении. Мы не разорились за последние два года. Я не хочу проходить через это, когда стану старше и заведу детей.

— Кто тогда будет управлять фермой? Твой брат Уилл?

— Откровенно говоря, мне плевать, кто будет управлять ей. Это место — черная дыра.

— Но ферма была вашей со времен гражданской войны!

— Я знаю это, но я должен сделать то, что лучше для меня. Некоторые вещи не должны продолжаться.

— Но твоя семья…